Николайо Андретти - Паркер С. Хантингтон

Ноздри Джона раздуваются, и он борется со своими путами, причем жесткость движений заставляет меня на мгновение забыть о его возрасте.

— Ты, ублюдок. Оставь ее в покое. Это сделал я. Ясно? Это то, что ты хочешь услышать?

— Почему?

— Потому что Эшли вернулась в город, и мы вернулись к тому, на чем остановились. Потому что я был полон решимости убедиться, что в этот раз в наших отношениях не будет проблем, а ты был проблемой. Или собирался ею стать. Я иду на поправку, и я просто развязывал концы. Ничего личного, хорошо? Мне не нужно, чтобы ты преследовал меня сейчас или в будущем, поэтому я преследовал тебя первым.

Помогает то, что за тобой погоня. Я увидел возможность и воспользовался ею. Ты не можешь винить меня за это. Ты бы поступил так же.

— Ты чертов идиот.

— Что, прости?

— Я бы не стал тебя преследовать. Ты недостаточно важен. Кем ты себя возомнил?

Джон вздрагивает, его лицо краснеет от смущения.

— Я… ты бы пришел.

— Да? И зачем?

— У нас есть прошлые дела.

— У меня есть прошлые отношения со многими людьми, и большинство из них до сих пор живы.

— Ты живешь по соседству со мной.

— И как часто ты видишь меня выходящим из дома?

Он вздыхает. Смиренно.

— Редко.

— Именно. Ты облажался. Я бы не стал тебя преследовать. Мне на тебя плевать. Теперь, с другой стороны, я должен что-то с тобой сделать.

— Я не буду… Это была ошибка. Я больше не буду тебя преследовать.

— Ты знаком с Синдикатом? — спрашивает Николайо, его тон безжалостен.

Джон кивает головой, его лицо наполняется ужасом. Перед тем как мы приехали сюда, Николайо объяснил мне, что такое Синдикат. Как бы часто ни сражались пять синдикатов — Де Лука, Андретти, Романо, Камерино и Росси, — они все равно являются частью одного большого итальянского синдиката, управляемого одним крестным отцом и консультируемого пятью capo famiglias (боссами) каждой отдельной семьи.

Как и в обычной компании, в синдикате есть секретари, и часть их работы заключается в обработке заказов на убийства. Например, заказ на убийство Николайо, который был одобрен благодаря долгу крови. Как и заказ на Джона, который был одобрен, потому что Джон пришел за ним первым.

— Я объявил тебя в розыск, — говорит Николайо, заставляя Джона побледнеть. — В зависимости от моей смерти. Если я умру, умрешь и ты.

— Но что, если ты умрешь раньше меня и не по моей вине?

— Тебе лучше молить Бога, чтобы я не умер.

— Пожалуйста. Отмени это. — Джон умоляет. — Я больше не буду этого делать. Это была ошибка. Я просто хотел сделать все безопасно для Эшли.

— И это сработало бы, если бы ты меня убил, но ты этого не сделал. Теперь посмотри, где мы находимся. Ты ошибся, Джон. Вот последствия.

И вот мы с Николайо выходим из дома Джона, оставив его и Эшли связанными. Когда мы проходим мимо двери, Николайо звонит Ашер, и кровь оттекает от его лица, заставляя меня напрячься.

С Джоном разобрались. Одной проблемой меньше. Мы должны чувствовать себя лучше, даже несмотря на то, что на голову Николайо все еще падает пять миллионов долларов. Но его выражение лица сейчас? Не похоже, что все будет хорошо.

— Что случилось? — спрашиваю я, затаив дыхание в ожидании ответа.

— Винсент Романо пропал.

Четырнадцать дней.

Именно столько времени мы разрываемся на части, безрезультатно прочесывая весь город в поисках одного человека.

Именно столько времени прошло с тех пор, как пропал Винсент Романо.

И именно столько времени прошло, прежде чем Николайо созвал встречу с Ашером, Люси и Бастиано, племянником Винсента. Мы впятером встречаемся в пентхаусе Ашера, роскошной десятикомнатной квартире недалеко от Уилтона, что удобно для Люси, поскольку она все еще учится.

Новость об исчезновении Винсента пришла до того, как Ашер и Люси уехали в медовый месяц, поэтому, когда мы с Николайо входим в пентхаус, то обнаруживаем в фойе брошенные собранные чемоданы. Николайо берет меня за руку и ведет на кухню, где Люси, Ашер и Бастиано сидят на барных стульях у кухонного острова.

Увидев нас, Ашер тут же вскакивает и говорит:

— В чем дело? Почему ты созвал эту встречу? Ты нашел его?

Николайо проводит рукой по волосам, что он часто делает в последнее время — стресс от происходящего донимает его.

— Нет, но нам нужно поговорить. Декс отследил ту зацепку, по которой мы шли. — Он имеет в виду номер телефона, по которому Винсент звонил почти дважды в день на протяжении последних нескольких месяцев. — И… Боже, Винс не просил меня говорить вам об этом, но, учитывая ситуацию, я думаю, что должен.

Ашер скрипит зубами.

— Да выплюнь ты уже это на хрен.

— У Винсента рак. Поздняя стадия. Номер принадлежит его онкологу. Боже, Ашер, он уже может быть мертв. Я не знаю, насколько все плохо, но разве ты не видел, как он выглядит в последнее время?

Когда я узнала, что Винсент Романо болен раком, это не поразило меня так, как всех остальных. Я не знала его так, как эти люди, и даже по слухам знала, какой он человек. И поэтому я скорбела о предстоящей утрате.

Наблюдая за реакцией Ашера, Люси и Бастиано на новости, я чувствую себя так, словно вторглась в частную жизнь без приглашения. На лице Бастиано мелькают то печаль, то ярость. На лице Ашера — маска, но его плечи напряжены, а кулаки сжаты. Люси — самая сильная из всех, она высоко держит голову, не стесняясь жирных слез, капающих по ее мокрым щекам.

Я жду, что кто-нибудь что-нибудь скажет, но тут в воздухе раздается звонок.

Николайо достает свой телефон, его глаза расширяются, когда он смотрит на экран.

— Ни хрена себе, ребята. — Он показывает нам имя на экране. — Это Винсент.

Мы все тут же принимаемся за дело, толпясь вокруг Николайо, пока он принимает видеозвонок. Но когда на экране появляется лицо, не принадлежащее Винсенту, я резко вдыхаю. Черные волосы. Шоколадно-карие глаза. Такая же сильная челюсть. Я никогда не видела его раньше, но знаю, кто он.

А когда он открывает рот и говорит:

— Привет, брат, — мои подозрения подтверждаются.

Это Реньери Андретти.

39

Быть обиженным или ограбленным — ничто,

если только ты не продолжаешь вспоминать об этом.

Конфуций

НИКОЛАЙО АНДРЕТТИ

Лицо Ренье заполняет экран, и я