Шторм - Старлинг Борис

"Пятнадцать минут".

– А как насчет взрывов, о которых упоминал Кристиан Паркер? Вы не можете отрицать того, что эти звуки слышало множество людей. Я ведь тоже разговаривал со спасшимися, как и вы.

– Паркер сказал, что слышал грохот. Два удара, настолько громких, что их было слышно на мостике, то есть на семь палуб выше автомобильного отсека. Будь это на самом деле взрывы, то взрывы такой мощности разнесли бы паром в клочья. Но корпус цел, там вообще нет никаких следов взрыва. Следовательно, грохот, который слышали люди, был вызван чем-то другим.

– Например?

– Например, тем, что заполнившая автомобильную палубу вода сорвала крепления машин, и грузовики при качке стало швырять от борта к борту.

Лавлок развел руками.

– И опять это всего лишь предположение.

– Нет. Это логический вывод. Результат дедукции.

– Похоже, вы считаете, что разобрались во всем.

– Не во всем. Остался один существенный пункт.

– Какой?

– Как известно, носовые ворота открыли для того, чтобы выбросить подозрительное транспортное средство.

– И?

– Я хочу знать, что было в том автомобиле.

– Конечно бомба.

– Нет. Совсем наоборот.

Фрэнк берет экземпляр распечатки записи показаний Кристиана Паркера и начинает читать. "Я выбил у него из руки интерком и закричал на него: "Ты выбросил не ту машину, верно?" Мне показалось, что он собирается наброситься на меня. Вид у него был такой, будто он потерял рассудок. Он схватил меня за плечи и крикнул: "Можно сказать и так, Кристиан. Можно сказать и так"".

– Ну и что из этого следует? – говорит Лавлок. – Если согласиться с вашими уверениями в том, что никакого взрыва на борту не было, – Фрэнк отмечает, что Лавлок впервые допустил возможность того, что морской инспектор может хоть в чем-то быть прав, – то, скорее всего, не было его именно потому, что взрывное устройство выбросили. Саттон ошибался. На самом деле он сбросил за борт именно тот самый автомобиль. Тот, в котором была заложена бомба. Остальное произошло так, как вы сказали.

– Есть только один способ выяснить.

Лавлок моментально понимает, к чему клонит его собеседник.

– Вы спятили!

– Отнюдь.

– В этом автомобиле была – и находится поныне! – бомба. Он был выброшен за борт до того, как затонул паром, и, следовательно, к катастрофе отношения не имеет. И вы уже получили письмо, в котором от вас требуют прекратить расследование. Вы что, самоубийца?

Фрэнка все это чуть ли не смешит: он и помыслить не мог, что доживет до такого дня, когда Лавлок озаботится его безопасностью.

– А вам что, есть до этого дело? Ни я, ни пилот моего подводного аппарата у вас не работаем.

– Конечно есть. В этом фургоне чертова бомба.

– Сомневаюсь. Впрочем, даже если бомба там находится, в настоящее время, после столь длительного пребывания в морской воде, она едва ли может взорваться. Опасность минимальна, а вот расследование без уточнения этого аспекта дела будет неполным.

– Бросьте вы это. Я вас прошу.

Фрэнк настолько приноровился к упрямым попыткам оказать давление, что откровенная просьба, почти мольба, повергает его в изумление. Если Лавлок, с его-то норовом, о чем-то просит, тому должна быть весьма веская причина. Настолько веская, что все обстоятельства тем более заслуживают пристальнейшего внимания.

– Сэр, последние несколько дней вы упорно пытались убедить всех в том, что "Амфитрита" была уничтожена взрывом бомбы, но стоило мне высказать намерение найти и осмотреть автомобиль, в котором помянутая бомба якобы была заложена, вы пытаетесь меня остановить. В этом нет логики. Я твердо намерен, как только местоположение затонувшего автомобиля будет установлено, совершить погружение и произвести осмотр. Обещаю, что бы мы ни обнаружили, вы узнаете об этом первым.

Время ланча Алекс проводит под своим письменным столом. Офис пуст, и ему предоставляется возможность урвать хоть малую толику сна, так упорно бежавшего от него ночью. Он лежит, как если бы задремал на траве в парке – на спине, рубашка расстегнута, руки заложены под голову, – и дергается, словно спящая собака. Сновидения его тревожны.

Он на "Амфитрите", держит Кейт за руку, когда они собираются прыгнуть. Потом они вместе в вертолете, но светит солнце, и он совершенно сухой. Как будто не побывал в воде. Он поворачивается к Кейт, но она смотрит в окно. Проследив за ее взглядом, Алекс видит золотистую гладь моря, усеянную белыми точками света. Вертолет стремительно, как ныряющая чайка, пикирует к поверхности океана, и они оказываются под водой. Он сильно отталкивается ногами и выныривает на поверхность в плавательном бассейне на верхней палубе "Амфитриты". Кейт сидит на бортике бассейна, болтая ногами в воде. Он плывет к ней и в процессе заплыва неожиданно осознает, что все это происходит во сне.

Образы расплываются, пока не остается ничего, кроме тускло-оранжевой пелены. Внутренней поверхности его век. Он пытается поднять их, но они словно приклеились – ничего не получается. Это не обескураживает: так происходит всякий раз, когда он засыпает днем. Алекс расслабляется и ждет, когда сознание полностью восстановит контроль над телом. Его глаза открываются раз, потом другой, все еще во сне, но наконец они открываются по-настоящему, и он просыпается. А проснувшись, мигом выкатывается из-под стола и вскакивает на ноги, с липким от пота лицом и твердым намерением не позволить сну сморить его снова.

Синклер, проходя мимо офиса и заглянув внутрь, замечает растрепанного, малость ошалевшего Алекса и заходит.

– Эй, с тобой все в порядке?

– Все нормально. Я просто чуток вздремнул.

– Небось всю ночь кувыркался?

Алекс улыбается.

– С чего ты взял?

– Думаю, ты прекрасно знаешь. Я видел, с кем ты уходил прошлой ночью.

– Я помогал ей вести расследование.

Синклер смеется и обнимает Алекса за плечи.

– Ну и ладно. А во всем остальном? Как ты?

– Довольно дерьмово. И не уверен, что работа так уж сильно помогает.

– Ясно, со мной примерно то же самое. Но здесь все же лучше, чем в пустом доме.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду.