Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы) - Павел Буркин

  - Щиты поднять, копья опустить! - скомандовала Эвинна последним оставшимся вне боя воинам. Эти две роты рвались в бой с самого начала, десятникам стоило немалых усилий их остановить. Теперь мудрая предосторожность должна была спасти все войско. - Шагом - вперед!

  Побелели лица, побелели стискивающие копейные древки костяшки пальцев: сейчас между ними и рыцарями не было спасительного вала. Только отточенное жало копейного древка да такое, кажется, хрупкое дерево и кожа щита. А оскаленные лошадиные морды, опущенные для таранного удара рыцарские пики, сталь шлемов и кольчуг все ближе. И дрожит, будто в безмолвном ужасе, земля.

  Семьдесят шагов... Пятьдесят... Тридцать... Двадцать...

  Десять.

  Пять.

  Три...

  Лязг и хряск, крики раздавленных и пронзенных... Рыцари для того и нужны, чтобы проламывать ощетинившийся копьями "еж" пехоты. Копья поразили первых, но следующий ряд подмял под себя передний ряд фаланги, иные вклинились и во втрой, и в третий... На миг Эвинне показалось, что сейчас они опрокинут весь отряд. Решительно толкнув пятками коня, Эвинна потянула из ножен меч и тронула боками коня, направляясь навстречу накатывающему лязгу и грохоту.

  ...Лук последний раз хлопнул тетивой по рукавице, выбросив стрелу прямо в грудь алку. В упор не защитила и кованая кираса. Рыцарь хрипло заорал и опрокинулся с седла под ноги дерущимся. А Эвинна уже уклонилась от копья, успела перехватить древко у самого наконечника, рванула на себя, как учил Эльфер. Эх, был бы тут учитель - он бы устроил алкам веселую жизнь. Но нет его, и, скорее всего, не будет: хорошо, если не станет сражаться за алков. Впрочем, сейчас хватило и ученицы: алк посунулся вперед, вес собственного копья не позволил ему быстро найти равновесие. Этого хватило: сражавшиеся сбоку пехотинцы достали его цепами, а когда упал, быстро раскололи шлем и череп. А Эвинна уже перерубила копье напарнику рыцаря, и теперь рубилась с ним на мечах. Выпад, финт, отбив, перехват меча левой рукой - и коварный, смертоносный удар в правый бок алка. Может, и не убит, только ранен - его уже можно оставить соратникам. Добьют. Следующий...

  Улучив момент, Эвинна втянулась вглубь строя, осмотрелась. В кровавом месиве рукопашной она уже умела видеть все, что нужно видеть командующему. Сейчас увиденное обнадеживало: они держались. Построенные "вепрем" рыцари проломили первые шеренги, проложили себе дорогу по трупам - но увязли в глубине фаланги. Кони оскальзывались на окровавленных доспехах павших, рыцари теряли равновесие, раскрывались - и получали страшные удары пересаженных на копейные древки цепов. От них не спасали ни шлемы, ни щиты, ни кирасы и наплечники. Не пробьет доспех, так размозжит под ним кости. Не размозжит - так выбьет из седла, а внизу, под сотнями сапог и копыт, верная смерть в любых доспехах. Словно увязнув в каше истерзанных тел, рыцари замедлили разбег, потом и вовсе остановились. И сразу оказалось, что не так они страшны, как когда мчатся галопом, сверкая начищенными латами и оскалившись конскими мордами. Вполне можно бить. А значит - бей! За прошлые унижения, за сегодняшние потери, во имя грядущей, одной на всех, победы - бей!

  Эвинна поудобнее перехватила тяжелое копье, взялась двумя руками, повесив щит на ремешок - и, застонав от натуги, швырнула в бок очередному рыцарю. Обычно рыцарскими копьями не кидаются, их удел - чудовищный, способный насквозь пронзить коня в латах, таранный удар, в крайнем случае, колющий удар сверху. Все равно получилось неплохо: копье играючи пробило кольчугу, глубоко засев в бедре рыцаря. Застонав, совсем еще мальчишка-алк сполз с седла, а потом обезумевший от удара в круп конь опустил ему на лицо копыта... Шлем отлетел в сторону, упал в траву, голова брызнула красным и разлетелась в куски...

  Больше алки не продвинулись ни на шаг. Эвинна заметила, что ее люди даже навалились на них с боков, уворачиваясь от копий и копыт и пытаясь смахнуть всадников на землю цепами, подрезать коням ноги серпами на копейных же древках: кони рыцарские, все равно плуг таскать их не заставишь... Тород был прав: цепы оказались для ополченцев полезнее мечей и копий. И уж точно привычнее.

  Ну все. Алки топчутся на месте, застряли и те, кто с трех сторон навалились на сколенцев в седловине. Атраддин не смог захлопнуть ловушку - и теперь все зависло в неустойчивом равновесии, наступило то, что старосколенские уставы называли кризисом сражения. Как на весах: маленькая гирька на одну из чаш - и та поползет вниз, сперва едва заметно, потом все быстрее.

  Убедившись, что справятся и без нее, Эвинна отодвинулась вглубь строя. Отхлебнула воду из фляги, отерла со лба пот пополам с кровавыми брызгами. Воин, которому она протянула лук, вернул оружие. Наощупь, ощутив гладкость шелка, Эвинна вытянула особую стрелу - вестовую. Стрела была перевита яркой алой лентой, которая размотается при выстреле - и будет парить в небе ярким алым росчерком. Эвинна проверяла: человеку с острым зрением видно едва ли не с десяти миль.

  Идея была не ее - именно так подавали команды легионам в старой Империи. Немудрено: гонцу скакать далеко, да и перехватить возможно. Голуби - вроде бы надежнее, но на этот случай у врага наверняка найдутся охотничьи соколы. Яркая шелковая лента, конечно, лучше. Тот, кто нужно, несомненно, увидит. А зовут его...

  Телгран. Перед мысленным взором встало мужественное лицо кетадрина, воина по рождению и по призванию, какой один стоит сотни ополченцев - если не роты. Его люди пришли ночью, проделав утомительный марш и притащив с собой почти сотню пленных. Она еще хотела попенять ему на оставление поста - но его рассказ заставил девушку задохнуться от восторга.

  Значит, Моррест решился продолжить рейд, оказавшись настоящим командиром. И продолжил неплохо, закрепившись в тюрьме. Нашел общий язык со сколенцами в городе... И взял цитадель, предрешив судьбу Макебал! По сути, сто бойцов овладели крепостью с гарнизоном в тысячу человек. А Телгран всего-навсего доделал дело, хотя и его победа очень важна. "Если я сделаю свое дело, как ты свое, - подумала она тогда. - Ты, милый, не пожалеешь, что связался со мной!"

  Эвинна еще успела расстрелять весь колчан, порубиться мечом и получить от паренька-подносчика новый, когда в глаза бросилась странная суета в тылу у алков. Приглядевшись - до места свалки было не меньше двух миль - она увидела мелькающие между алкскими шлемами и кольчугами рубахи и всклокоченные волосы сколенцев. Они приближались бегом, строясь клиньями и прикрываясь щитами от стрел - и с разбега, почти как только что рыцари, врубались в алкские шеренги. У них не было коней, зато имелось другое преимущество: они били врагу в спину, а изнутри "мешка" продолжали напирать сколенцы. Тонкая линия сверкающих кольчуг не выдержала: две волны домотканых рубах и самодельных дощатых щитов встретились, рассекая надвое уже алков. Телгран не подвел: до самого последнего момента его роты таились в лесах, да так, что их не обнаружили ни свои, ни чужие. Если бы не гонец, навестивший Эвинну уже на рассвете, она бы до самого последнего момента не знала, что полк Телграна ушел из-под Макебал.