Ябеда - Сэм Хайес

Я молча кивнула, задумалась. Я была то наивной девчонкой, то в следующее мгновение — независимой женщиной. Марк привел меня в закусочную по соседству с домом моей второй приемной семьи. Им, как и врачам в больнице, назвали мое временное имя, и они все удивлялись, почему это я не сразу откликаюсь, когда меня зовут обедать или обращаются с вопросом.

— Через неделю ты переезжаешь. — Марк подтолкнул по липкому столу несколько брошюрок и пояснил: — Все факультеты колледжа, выбирай. — Он был добр ко мне и выглядел в тот раз как мой отец: теплый жилет, полосатая рубашка, серые брюки — хотя по годам и не подходил. И небритый. Мне он нравился. — У меня на руках все документы, которые тебе потребуются на первых порах. И жилье мы подобрали. Хозяйка в курсе, ждет тебя. Но разумеется, понятия не имеет, кто ты и через что прошла.

И все это из-за того, что Бетси умерла, из-за одного моего телефонного звонка.

— А мне купят новую одежду? — поинтересовалась я, листая брошюры. Вот оно! Я сразу поняла, чему хочу учиться в колледже, и сказала Марку.

— Итак, гримерша, — одобрил он, и перед нами словно развернулась моя будущая жизнь, вся, кроме одного маленького нюанса. — Некоторые подробности этого дела я не могу открыть тебе, Эв… Нина, — поправился он. — За годы службы я благополучно переселил уйму свидетелей, подвергавшихся опасности, но бывало и так, что все шло прахом. И тому есть несколько причин. Я хочу, чтобы всю жизнь, каждый день ты следовала двум простым правилам.

Меня готовили к преследованию длиною в жизнь.

— Первое: не доверяй никому. Абсолютно никому! Они везде. На прошлой неделе, к примеру, был арестован офицер полиции. Представь себе, тоже член этой сети. И нам точно известно, что схвачены еще не все. Твое новое имя и адрес знаю только я. Если, не дай бог, что-то не так, ты обращаешься только ко мне. Я дам тебе номер телефона, держи его при себе всегда и везде.

Я кивнула. Откуда-то изнутри поднимался озноб.

— Второе, — продолжал Марк, — ты никогда, ни при каких обстоятельствах не должна появляться ни в Роклифф-Холле, ни в его окрестностях. Кто-нибудь тебя узнает. Кто-нибудь скажет кому-нибудь, кто знает еще кого-то. И все наши труды насмарку. Так что держись от этого места подальше. — Он увидел выражение моего лица, похлопал по руке: — Но я уверен, все будет хорошо. Только следуй этим правилам. Никому не верь и не возвращайся.

Эту мантру я твердила все время своего долгого путешествия на юг. При мне был чемодан с одеждой и сумка с паспортом, данными банковского счета, номером социального страхования — все, что необходимо для новой жизни. Единственное, чего Марк Мак-Кормак не сделал, это не стер воспоминания. А они оказались самой неподъемной частью моего багажа, когда я по крутой лестнице волокла свою новую жизнь в комнатенку под крышей.

— По крайней мере, не придется голодать, — бормотала я, вспомнив про вывеску дешевой забегаловки, что была как раз под моими окнами.

Изображая из себя заботливого отца, который отправляет дочку на учебу в колледж, Марк познакомил меня с квартирной хозяйкой. Показал автобус, на котором я буду ездить каждое утро. Занятия уже начались, но меня снабдили правдоподобной уважительной причиной и записали на курс. Вскоре я обзавелась парой подружек, после чего визиты Марка сократились до одного раза в полгода, а еще немного погодя он сообщил по телефону, что больше не приедет.

— Мой номер у тебя есть. Если понадобится помощь — звони. — И повторил, перед тем как повесить трубку: — Никому не верь и не возвращайся.

Я была странно взволнована, словно примадонной вступала на театральные подмостки Уэст-Энда. Я могла стать кем пожелаю и для каждого нового знакомого сочиняла очередную историю о собственном прошлом.

Со временем Нина Брукс зажила своей жизнью. А потом я обрела счастье и стала Ниной Кеннеди — я встретила Мика, человека, который должен был окончательно прогнать все мои страхи. Никогда еще я не чувствовала себя так надежно, так спокойно, не была так уверена, что больше ничего плохого со мной не случится.

Глава 55

Нина никогда не думала о расставании навсегда. И в мыслях не было, что опасность, в которой она жила, — та самая опасность, которая с годами обернулась ослепительным счастьем, — может угрожать чьей-нибудь еще жизни, кроме ее собственной.

Если этого не сделать, им тоже придет конец, говорила она теперь себе в минуты сомнения. Бросая их, она спасает им жизнь.

Декорации и реквизит готовы. Осталось сделать последнее — умереть.

День выдался теплый и, на счастье, тихий. Как всегда в последнее время, Мик встал с помятым лицом, сумрачный от недосыпа и усталости.

— Соку? — предложила Нина.

Мик покачал головой и налил себе кофе, намереваясь отнести в мастерскую.

Стакан хлопнулся об пол, брызги сока разлетелись по всей кухне.

— Какого?.. — Мик круто обернулся как раз в тот момент, когда что-то просвистело мимо его головы.

Нина, красная, трясущаяся, вся в слезах, колотила по буфету — недаром столько лет проработала в театре. «Прости, прости!» — мысленно крикнула она и заверещала, дергая себя за волосы и царапая щеки:

— Я так больше не могу!

Мик напрягся, покачал головой и ушел в мастерскую.

Кожа под гидрокостюмом стала противно липкой. Она переоделась в общественном туалете на окраине парка. Руки тряслись так, что она еле застегнула молнию, лицо блестело от пота, ног она вообще не чувствовала.

Поверх костюма она надела юбку. Особую юбку — сама сшила из материала, который, по словам Ричера, иногда применялся для таких трюков. Юбка была снабжена парашютным шнуром и двумя гибкими рейками. Если сработает, перевес на ее чаше весов, не сработает — что ж, ее среди скорбящих не будет.

Нина вспоминала рассказанную Миком много лет назад историю о том, как во времена королевы Виктории женщина спрыгнула с моста, но осталась жива благодаря своей юбке. Перебирала в голове советы Итона Ричера, все «можно» и «нельзя», которые втолковывал ей старик. Пусть крохотный, но шанс у нее есть. Только надо поторопиться, чтобы захватить прилив.

Сердце отстукивало непривычный ритм, растягивая резину костюма под майкой. Она положила в пакет одежду, которую сняла, затолкала все в придорожный мусорный бак. И не оглядываясь погнала машину к Клифтонскому подвесному мосту.

Несколькими часами раньше Джози собирала вещи для школы, что-то сварливо приговаривая, искала физкультурную форму, которая за долгие летние каникулы разбрелась по всей комнате. Нина подняла вывернутый наизнанку хоккейный носок, каким-то образом избежавший стирки. Джози молча выхватила его у матери из рук и гордо удалилась, уклонившись от Нининых объятий.

Мик, конечно, работал, отходя от недавней Нининой истерики с битьем стакана. Последний раз она видела его, когда он шел в мастерскую, как тысячу раз до этого.

Только бы ее поведение в последние две недели, колкости, которыми они обменивались, шесть пустых пачек парацетамола, оставленные ею на кухонном столе, ее сумка с кошельком и мобильным телефоном на крючке в холле, — только бы все это заставило всех, включая полицию, местные газеты, Бернетта, поверить.

Она мертва.

Нина припарковала свою машину прямо на двойной желтой линии на подъезде к мосту: самоубийце плевать на штраф. Она прогнала все мысли — стоит сейчас задуматься хоть на миг, и она не доведет дела до конца. Ключи оставила в зажигании и дверь не закрыла, мельком задавшись вопросом: интересно, как скоро ее угонят? Женщина, надумавшая свести счеты с жизнью, не станет беспокоиться о ворах.

Дробный стук каблуков, когда она побежала к мосту, отдавался в душе, и каждый следующий шаг приближал ее к финишной линии. Остались позади мощные тросы, протянутые к каменным башням. Она бежала по желтоватым камням пешеходной дорожки, мимо прожекторов, которые так красиво горят в ночи, мимо скамеек, где парочки любовались видом. Дальше, дальше. На мост, туда, где белая решетчатая ограда отбрасывает легкую тень на пешеходную дорожку.

Впереди неторопливо шагала женщина, ветер трепал ее волосы. Нина вытащила из кармана зажим для носа. Будет ли от него хоть какая-то польза? Вниз она не смотрела, не могла себя заставить встретиться взглядом с грязно-коричневым потоком. От высоты ее мутило.

С усилием переставляя ноги, Нина приближалась к отметке середины моста. Мысли были заняты только тем, что происходило сию секунду, — не тем, что было секунду назад, не тем, что через секунду будет. Она видела лишь камень, на который ступала нога, слышала лишь свой очередной вдох.

Остановилась. Подняв глаза, чувствуя жар адреналина, уперлась взглядом в высокую проволочную сетку, натянутую именно от таких, как она. Собрав все силы, взобралась на ограждение и припала к сетке. Каким-то образом, как удавалось и другим до нее, перелезла. Проволока цеплялась за кожу на руках, оставляла царапины на голенях, плечах, лице. Ей было все равно.