Солнечное затмение - Андрей Попов

   Герцог сделал две глубокие затяжки и внимательно присмотрелся: что после них изменилось в окружающем мире? Оказалось -- ничего. Ровным счетом ничего. Старший советник подошел к попугаю, еще раз затянулся и пустил ему в морду мощную струю дыма. Философ Горацций, закрыв свой единственный глаз, тут же заголосил:

   -- Кошмар-р! Какой кошмар-р-р!

   Четверть эллюсии спустя перед Альтинором, помимо недопитой бутылки, лежало еще два незапечатанных конверта с подписанными именами адресатов. Дальше все проще простого: письмо, адресованное царю Василию, он вложил в конверт английского короля, а то грозное послание, что должно было отправиться в Англию, Лаудвиг повезет в Москву. Герцог с наслаждением запечатал оба конверта и радостно потер ладони.

   -- Ух, и дельце! Лаудвигу конец! Еще одним кандидатом на мой трон... -- несколько глотков вина разбавили монолог смачными сладострастными звуками, -- стало меньше!

   Двух мнений по этому поводу и быть не могло. Если средний сын короля Эдвура не погибнет где-нибудь по дороге, то царь Василий, едва прочитав письмо, немедленно лишит его головы. В том и в ином послании речь шла о неких дочерях. Сложно предположить, какова будет реакция английского короля. Но герцога это ни малость не волновало. Ибо к тому времени, когда обман раскроется, король Эдвур, по его точным математическим расчетам, должен быть уже мертв.

   -- Робер! Ты допил свою бутылку с вином?

   Сзади донеслись торопливые шаги.

   -- Как приказали, сьир герцог. Всю до донышка!

   -- Теперь позови мне из моей личной охраны... ну, скажем Швейка. Ух, и хороший воин этот астралец!

   Швейк явился так быстро, словно сам издали услышал голос хозяина. Его чистый мундир и отполированные до блеска сапоги намекали либо на полную бездеятельность, либо на чрезмерную опрятность. И то, и другое было верным.

   -- Вот что, служивый. -- Альтинор достал мешочек с золотыми евралями и принялся подкидывать его на ладони. -- Охранять мою драгоценную персону пока не нужно. Об этом позаботятся другие. Дельце у меня одно имеется.

   -- К вашим услугам, господин, -- астралец слегка склонил голову.

   -- Вот это письмо доставишь английскому королю лично в руки. Да смотри, не торопись! Чем медленней ты будешь добираться до Англии, тем лучше. Понял? Послоняешься по каким-нибудь кабакам, попьешь вдоволь вина. Потом неспеша сядешь на корабль и также неспеша переплывешь Лар-манское море. В самой Англии еще где-нибудь пошляешься. В общем, отдохнешь вдоволь. Этих денег тебе хватит с лихвой. -- Герцог кинул ему мешочек, который солдат с легкостью поймал на лету.

   -- Будет сделано господин! Рад служить вашей милости!

   Солдат скрылся, оставив после себя лишь угасающий топот сапог. Горацций нахохлил свой затылок и закричал ему вслед:

   -- Придур-р-рок! Настоящий придур-рок!

   Не смотря на побои отца, Лаудвиг Ольвинг продолжал свои полулегендарные подвиги. Количество выпитых им за всю жизнь бутылок и количество перепробованных женщин уже приближалось к цифре с несколькими нулями. Он понятия не имел, которое из этих двух количеств больше. Впрочем, если измерять массой, то перевесят явно женщины.

   Вот и сейчас он уединился с одной худощавой дамой невесть в какой комнатушке невесть какого заведения. Имени ее он не то чтобы не помнил -- никогда и не знал. Даже не интересовался. Она, полуобнажив свою грудь, кокетливо стонала:

   -- Ну, принц... Вы слишком настойчивы в своих ласках! Я благовоспитанная дама, а не какая-нибудь распущенная деваха... Ой, ну куда вы лезете! Туда запрещено лазить малознакомым мужчинам... Ой, ну раз уж залезли...

   Лаудвиг дышал разгорающейся страстью. Он поставил "благовоспитанную даму" на карачки и принялся стягивать с нее юбку. Та вяло сопротивлялась, постоянно бормоча насчет какой-то там чести и достоинства. Когда же принц увидел худенький, но уже полностью обнаженный зад, его пальцы глубоко впились в мягкие половинки. Дама громко вздохнула и с нетерпением ждала, что будет дальше.

   А дальше произошло вот что.

   Сзади кто-то громко кашлянул. Лаудвиг резко обернулся. Там с самым тупым во вселенной выражением лица стоял Жозеф.

   -- Какого ч-черта ты здесь делаешь, дурак?!

   -- Извините, сьир, но вас срочно вызывает к себе король.

   -- А-а-а... -- Принц произнес это таким тоном, словно не он, а наоборот -- ему что-то куда-то засадили. -- Проклятье! Ладно, сейчас иду... Сгинь с глаз моих! -- Потом обратился к даме: -- Слушай, я выгляжу не слишком пьяным? Жди меня здесь. Надеюсь, что скоро вернусь.

   К покоям своего отца Лаудвиг подходил с тем же трепетом, как мышь крадется на территорию королевского кота. Он двигался на цыпочках, затаив дыхание, пытаясь подглядеть: в добром ли расположении духа находится король?

   -- Вы меня звали, ваше величество?

   Эдвур оторвался от чтения некой книги, и по его мягкому задумчивому взору сразу можно было догадаться: пинать ногами Лаудвига нынче он явно не намерен.

   -- Звали. Проходи и садись в кресло.

   Принц радостно вздохнул и смело прошел в зал. Подходить слишком близко к отцу он все же не решался. Предательский запах спиртного разил изо рта как из неприличного места. Он присел и суматошно начал соображать, чем бы угодить королю. То ли погладить его любимого кота, то ли поинтересоваться, что за книгу он читает? А может, просто пожелать ему доброго здоровья? Сам не зная почему, Лаудвиг ляпнул:

   -- А я, помнится, недавно в храме был вместе с Пьером. Это ведь хорошо, да?

   Король Эдвур отложил в сторону книгу и покачивая головой посмотрел своему сыну в глаза. Их вызывающая яркая голубизна (та, что пленила многих женщин) действовала на монарха непримиримо-раздражающе.

   -- В лесах Франзарии отловили одну ведьму, за которой долго охотится царь Василий. Ибо ведьма эта много зла совершила в его мираже. Нужен доброволец, чтобы доставить ее в целости и сохранности на суд царю. Красивое начало для детской сказки?

   Лаудвиг кивнул, хотя ни черта не понял.

   -- Сможешь найти мне юношу: рослого, красивого, голубоглазого, да еще прозрачной крови? Ибо только такой достоин сопровождать столь злую колдунью. И концовка у той сказки счастливая: вернется юноша, выполнив королевское поручение, и разрешит ему король посидеть на своем троне. Ибо он заслужил его по праву... А не только... -- Эдвур вдруг громко чихнул, -- ...по наследству! Понял, балбес, хоть о чем речь идет?

   Принц так растерялся, что даже забыл, с чего сказка-то началась.

   -- Извините, ваше величество, куда надо отвести эту колдунью? Я мигом сбегаю.

   -- В Москву, к царю Василию. Беги, юноша, беги. Туда и назад. Я посижу здесь в кресле, подожду.

   У Лаудвига вслед за опустившимися руками опустилась и челюсть. Даже померкла красота в глазах. Он вмиг стал хмурым и задумчивым -- состояние для него столь неестественное, что оно до неузнаваемости изменило его лицо.

   -- И не вздумай гневить меня своими возражениями! -- Эдвур повысил тон. -- Ты должен, наконец, доказать всем нам, что достоин звания будущего монарха. Что ты не какая-нибудь размазня, а сын Эдвура Ольвинга! Сверши за свою проспиртовавшуюся жизнь хоть одно дело достойное мужчины! Я все сказал. Письмо для царя возьмешь у советника Альтинора. Он же даст тебе более подробные инструкции. Теперь прочь с глаз моих!

   Степь темноты -- та, что рождала образы, зримые и чувственные, явные и обманчивые, -- стала свидетельницей странной процессии. По сухой пыльной дороге запертую в железной клетке везли отвратительную старую ведьму, взор которой постоянно был опущен вниз. Впереди на отличных породистых лошадях ехали два воина -- разведчики тьмы. В руках они держали по огромному факелу, освещающему дорогу, и громко оповещали сзади идущих, если вдруг надо было резко поворачивать направо или налево. Следом ехал Лаудвиг. Его тело небрежно покачивалось на лошади, а угрюмость так и не сходила с лица. Он тосковал по своей вольготной дворцовой жизни. Во мраке ему чудился смех женщин да звон бокалов: все это было так недавно, и так теперь недосягаемо! Время от времени он бормотал себе под нос односложное проклятие: "скорей бы ты сгорела, ведьма!".

   Князь Мельник ехал рядом с лейтенантом Минессом. Двое этих отважных вояк из далеких друг другу миражей сразу как-то нашли общий язык. У лейтенанта на лице на вечную память битва при Ашере оставила большой едва затянувшийся шрам. Тогда он все-таки не смог удачно увернуться от меча англичанина. Но все это его, вроде, не особо и беспокоило. Он шутил, громко смеялся и тем еще больше раздражал унылого принца.

   Ольгу, закованную в железную клетку, везла небольшая повозка. На ней также прикрепили факела, дабы всем любопытным еще издали была видна причина столь многолюдного шествия. Вообще-то ведьм страшно побаивались. И король Эдвур, по правде, рассчитывал не столько на защиту своих вооруженных солдат, сколь на суеверный людской страх перед всякой нечестью. Ольга переживала личную душевную трагедию в полном одиночестве. Ей не с кем было поговорить, некому поплакаться в одежду. Князь Мельник, отводя от нее всякие подозрения, вынужден был тоже сохранять дистанцию.