Солнечное затмение - Андрей Попов

   -- Ладно, будем считать дело решенным. Пусть отправляются в путь. Чем скорее, тем лучше. Еще одной проблемой будет меньше.

   -- Да, осталось только составить послание...

   -- Какое послание?

   -- Письмо для царя Василия. От вашего имени. Думаю, оно необходимо.

   -- Ах, да... Да, конечно. -- Эдвур окликнул слугу: -- Жозеф! Тащи, бездельник, чернила, перо и бумагу! Немедленно! И если вздумаешь явиться ко мне в заспанном виде -- тотчас разжалую!

   Перечисленные канцелярские принадлежности легли на стол прежде, чем король успел придумать новую реплику. Да, впрочем, реплики особой и не потребовалось. Он несколько смущенно посмотрел в сторону советника и произнес:

   -- Знаете что, герцог, вы более искусны в слове. Не потрудитесь ли продиктовать мне это послание?

   Альтинор ликовал и в то же время боялся спугнуть удачу: уж слишком гладко все катится. Эдвур, сам того не подозревая, давал подсказки к собственной погибели.

   -- Как изволите, ваше величество. Ну... я бы начал так: "могущественному правителю славного дружественного миража...".

   -- ...царю Василию, -- продолжил мысль Эдвур, уже скрипя наконечником пера по девственной чистоте листа.

   -- Нет, нет, ваше величество! Никаких имен употреблять нельзя. Письмо чисто конфиденциальное. В дороге с ним всякое может случиться, мало ли что? Может быть, к примеру, утеряно... Попадет в нежелательные руки. Все недосказанные слова Лаудвиг передаст в устной форме.

   Король задумчиво почесал опереньем бывшего гуся себе за ухом.

   -- Откуда в вас такая предусмотрительность?

   -- Государь, я просто заранее все обдумал. Это моя работа. Итак, далее: "шлем вам наилучшие пожелания от престола великой Франзарии с надеждой, что пожелания эти взаимны. Мы много наслышаны о ваших грандиозных делах и славных подвигах, в чем выражаем свое искреннее восхищение. И надеемся, что дружба между нашими миражами будет крепнуть и не разрушится ни в какие времена. В знак признательности возвращаем вашу прекрасную дочь, которую в целости и сохранности должен доставить податель сего послания. По нелепым обстоятельствам фортуны она оказалась в нашем мираже, ей грозили беды и опасности. Но мы сделали все от нас зависящее для сохранения ее жизни. Надеемся, что этот маленький дружественный жест не будет забыт вашей величественной персоной.".

   Альтинор замолчал, и в сей же момент забили часы. Ушла в прошлое очередная эллюсия, но после нее в жизни старшего советника начиналась как минимум новая эпоха.

   -- Вот, впрочем, и все... Думаю, многословие здесь излишне, государь.

   -- Не удивляйтесь, герцог, но я тоже так думаю. Хорошо все-таки, что у меня имеется вторая голова. Хоть и не на моих собственных плечах, зато всегда поблизости.

   Альтинор был искренне польщен комплиментом. Но на этом их совместная с королем эпистолярная деятельность не заканчивалась. И психологический этюд, автором и сценаристом которого являлся старший советник, только вступал в свою основную интригу. Прежде всего герцог решил задеть в душе монарха одну больную струнку.

   -- Ваше величество, как у нас дела с Ашером?

   -- Там больше проблем не будет. Адмирал Боссони с остатком своих солдат заперся в цитадели Старого города. Они взяты в плотное кольцо наших войск. Сейчас бесятся от голода и отчаяния. Перебить этих крыс мы всегда успеем. Пусть их агония продлится подольше. -- Король сжал кулаки, и нанизанные на его пятерню богатые перстни засверкали гневным блеском.

   "Замечательно", -- подумал герцог, а вслух произнес:

   -- Вот что меня угнетает, государь. Впрочем, угнетает -- не то слово. Бесит. Просто бесит! Неужели мы не сможем достойно ответить английскому королю за все его злодеяния на нашей земле?

   -- Что вы предлагаете? Объявить Англии войну?

   Альтинор подошел к одному из зеркал и изобразил вид глубочайшей задумчивости. На самом же деле он тщательно рассматривал собственного двойника, живущего в зазеркалье. На нем был точно такой же тщательно отглаженный редингот с золотыми застежками и экзотичной вышивкой на манжетах. Лицо у двойника являлось лишь бледной копией оригинала: оно не отражало в полной мере тех волевых качеств (целеустремленности, отваги и гениальности ума), какими наделял себя старший советник. К тому же пробивающаяся седина и растущие вглубь морщины... Альтинор, как и Жоанна, не верил зеркалам. Думал, что те дают изображение с большими дефектами. И оба мнили, что на самом деле они изящней и милее, всех прекрасней и белее...

   -- Почему сразу войну, государь? Для начала хотя бы дать ему достойный ответ, окатить грязью с головы до ног. Короче, высказать ему в лицо все, что мы о нем думаем...

   -- То есть, написать ему послание?

   -- Ну... раз уж чернила и бумага под рукой, я подумал, почему бы и нет?

   Кот прыгнул королю на колени и принялся теребить когтями ткань платья. При этом хвост его торчал трубой, а самодовольная морда издавала страстные мурлыканья. Эдвур взял кота за шкирку, поднес к лицу и громко произнес:

   -- Действительно, почему бы и нет? Диктуйте, герцог. Да не стесняйтесь в выражениях. Эдуант должен в полной мере знать, кто он такой есть!

   Буквально через пару циклов было готово еще одно письмо. И вот что о себе должен был узнать король Эдуант: "Правителю дохлых крыс и чертей, паразиту, восседающему на троне с короной, изъеденной вшами. Будь ты проклят во все оставшиеся эпохи! И пусть проклятье сие падет на голову всего твоего потомства и всего твоего миража! Франзария объявляет тебя своим вечным врагом! Да придут к тебе болезни и скорби! Да постигнут они всех, кто тебе дорог. В особенности твою богомерзкую дочь. Пусть твой трон разломится под твоей задницей и ты живой сойдешь в преисподнюю! Будь ты проклят! Проклят! Проклят!".

   Под обеими документами король поставил свою размашистую подпись и с явным удовлетворением положил сытое чернилами перо.

   -- А кто доставит его в Англию?

   -- Ну... это уж не проблема. -- Альтинор задумался лишь на пару мгновений. -- Найдите какого-нибудь преданного вам солдата, жизнью которого вы не дорожите. Вы ведь понимаете, что после того, как Эдуант прочтет это послание...

   -- Что верно, то верно. Придется одним пожертвовать... Знаете что, герцог, сами его подыщите. Я вам полностью доверяю.

   Старший советник несколько смущенно пожал плечами.

   -- Всегда рад исполнить любое ваше повеление.

   Король громко хлопнул в ладоши.

   -- Эй, Жозеф! Бездельник! Тащи конверты!

   -- Ваше величество... Кстати сказать, у меня есть отличная водонепроницаемая бумага для конвертов. Мне ее подарили мастера из Междуморья.

   -- Ну тогда... -- король взял оба письма и протянул их герцогу. -- Будьте любезны, запечатайте их сами.

   После этих слов старший советник поспешил скрыться от лица монарха как можно скорее. Он ехал по великому Нанту, от всей души любуясь его архитектурными постройками. Горящие повсюду уличные факела дарили праздничный свет холодной и угрюмой темноте. Свет этот очерчивал контуры зданий, рисовал их тени и оттенки, показывал многогранность и соперничающие цвета. Чем выше поднимался взгляд, тем больше их растворял в себе мрак. Здания словно таяли кверху и походили на собственные призраки. А вершины некоторых из них и вовсе не было видно: их полностью поглотили черные небеса, на полотне которых нынче что-то нет ни единого небесного костра.

   Альтинор чувствовал, как приятно бьется его собственное сердце, и какой удачей является жить и что-то творить на этой земле. Он провернул грандиозное дело! Причем -- экспромтом, без предварительной подготовки. И каким же глупцом в этой ситуации оказался король! Нет, такой король не достоин носить свою корону. Пусть уж лучше ей забавляется его кот...

   Находясь уже в прихожей собственного дома, Альтинор громко крикнул:

   -- Робер! Тащи бутылку вина! Нет, две бутылки -- себе и мне! У твоего господина прекрасное настроение!

   Попугай Горацций, гордо восседающий на своей жердочке, узрев хозяина, от радости заголосил:

   -- Пр-р-ридур-рки!! Ох и придур-р-рки все вокруг!

   -- С вами невозможно не согласиться, друг мой Горацций. Данная философская концепция является базирующим элементом человеческого сообщества. Вы не возражаете против такого мнения?

   Попугай внимательно выслушал эти слова, повернул свой зрячий глаз в сторону герцога, почесал когтем клюв и, думая, что от него ждут еще каких-нибудь умных изречений, громко закричал:

   -- Весь мир-р бар-рдак! Все женщины нецеломудр-р-рены! Нецеломудр-р-рены!

   Даур Альтинор курил довольно редко: или когда на душе было очень радостно, или наоборот -- очень погано. Отсутствие тяги к ядовитому дыму, равно как и к спиртным напиткам, являлось ярчайшим доказательством его победы над человеческими страстями. Но если уж выпадал случай, и Альтинор закуривал, то только самые дорогие сигары. Он наслаждался не столько никотином, сколь самим процессом пускания серых облачков. К тому же рдеющая между пальцами дорогостоящая сигара являлась в высшем обществе признаком утонченного вкуса.