Шалтай–Болтай в Окленде. Пять романов - Филип Дик

— Ну, от парня за микрофоном не стоит так много ждать, — сказал Джим. — Я же только диджей, сижу себе музыку популярную кручу, чтобы время как–то убить.

— Хорошо, кого же нам тогда слушать? — возразила она. — Нас в школе всякой ерундой пичкали, в журналах мы то же самое читаем, в церкви все то же твердят. Какая–нибудь кучка старых теток из родительского комитета вечно учит нас жить. Но я уже давно все поняла. Им так выгодно, им так просто удобней. Может быть, удобнее всего будет, чтобы мы исчезли с лица земли? Ничего бы больше не просили, не хотели — перестали бы им мешать. Они всегда сумеют объяснить, почему они правы. Но постоянно долдонят про водородные бомбы, которые нужно будет сбросить на врагов. Надеюсь, если война начнется, им тоже от бомб достанется.

— В смысле нам, — сказал он.

— Нет, им. Что значит нам? Зачем нас бомбить–то?

— У нас тоже можно отнять жизнь.

— Мне все равно. Какая разница? Нас все равно впереди ничего не ждет.

Она медленно брела мимо клеток со зверями.

— Я тут в одной книге про женщин–переселенок читала. Сбивали себе масло, сами одежду шили.

— Ты бы тоже так хотела?

Она медленно и тяжело произнесла:

— Да кто этим теперь занимается?

И не поспоришь.

— Знаете, у меня есть знакомая девушка, еврейка, — сказала Рейчел. — Уехала в Израиль. Работала там на ферме. Жила в пустыне, на работу с ружьем ходила. Ели там все вместе, владели всем совместно, денег за работу не получали — они жили в этом, как его… Не помню, как называется. Еврейское слово. Что–то вроде коммуны. А до того она жила, как мы, юбку просиживала, транжирила время на всякую чепуху. Мы вместе ходили по субботам в кино — я, она и еще компания подруг, сидели, пялились на экран, фильм обычно был про любовь, понимаете, в конце славный парень и славная девушка оказываются вместе, он ее целует, и все замечательно. И у них там дом за городом, куча мебели и окно такое большущее в доме.

— Панорамное, — сказал он.

— И две новые машины. А мебель такая светлая, современная.

— Ну что ж, — сказал он. — Бывают такие дома.

Арт, который шел впереди, показал в сторону улицы за зоопарком и сказал:

— Эй, п–п–посмотрите туда.

Там несся красно–белый автомобиль с откидным верхом, в нем сидели четыре хорошо одетых молодых человека. Новенькая машина сверкала, на парнях были свитера, волосы их были тщательно причесаны. Взвизгнув шинами на повороте, автомобиль скрылся за углом.

— «Бактрийцы», — сказал Арт.

— Ну и что? — буркнула Рейчел.

— Да так, заметил, что это они.

— Дело в том, — обратилась она к Джиму, — что я была помолвлена с Биллом Брэттоном. Когда в школе училась. Мы с ним пару месяцев встречались.

— Он у «Бактрийцев» президент, — пояснил Арт. — У их родителей б–б–бабок много. У него отец адвокат. М–м–машины у них — самое новьё. Они на т–т–танцы эти ездят.

— Билл водил меня потанцевать в свои навороченные ночные клубы, Мы ездили иногда в округ Марин, по шоссе. Обедали там, танцевали, даже носила значок его клуба.

— Как ты с ним познакомилась? — поинтересовался Джим.

— На школьных танцах. Они все приходили в спортзал компанией, в начищенных туфлях, причесанные — неплохо смотрелись.

— Танцевать они умеют, — вставил Арт. — Они этому учились.

— Биллу румбу нравилось плясать, — рассказывала Рейчел, — и мамбо, а теперь, наверное, ча–ча–ча у них здорово получается. Я танцевать любила, поэтому с ним и ходила. Арт у нас танцор неважный. Один раз я даже на обеде у Брэттонов побывала, на Ноб–Хилле. У них такой особняк, за лужайками садовник следит, библиотека, куча комнат, и стол такой здоровенный — человек двадцать, думаю, сидело. А потом у Билла были большие неприятности в Сан–Рафаэле[63].

— Да, — подтвердил Арт, — ошибка тогда вышла — в тамошней полиции н–н–не знали, кто такой Брэттон, ну и однажды ночью упекли в тюрьму целую шайку «Б–б–бактрийцев».

— Они в Сан–Рафаэле тогда по улицам катались, — начала рассказывать Рейчел. — Колеса на машинах резали, несколько машин с горки столкнули, прохожих избивали — дело было поздно ночью, а сами на угнанной машине ехали. Ну, и полиция их на первом шоссе схватила, недалеко от Олемы. У них с собой пиво оказалось. Обычно–то их родичи отмазывали, а тут не сумели. Некоторым штраф пришлось заплатить немаленький, а одного парня — ему, кажется, больше двадцати одного было — в тюрьму на год засадили. Билл условный срок получил. Я с ним тогда уже не встречалась. Рассталась с ним из–за обряда посвящения. Они тогда в Кармеле собрались. Я с Биллом тоже поехала. Ночевала с девчонками, днем мы гуляли, весело было. А потом они стали заставлять парней, которых посвящали, такое проделать… Мерзости всякие. В общем, я ушла, и больше с тех пор с ним не знаюсь. Ужас, что они творили — как будто они не люди, не могу даже говорить об этом. В конце концов одного парня убили, и как–то оно все притихло.

— Представляю, — сказал Арт, — как их родичам п–п–поднапрячься пришлось, чтоб отмазать их.

— И много таких клубов? — спросил Джим. — У ребят из высшего общества?

— Тот, кто из хорошей семьи, почти обязательно в каком–нибудь клубе. У них свои значки, танцы, обряд посвящения. И клубам этим все трын–трава, потому что папаши их тоже в них входили. А танцы у себя в больших домах устраивают, на Ноб–Хилле. За родителями они как за стеной. Денег у них куча. Один только значок бактрийский долларов пятьдесят стоит.

Впереди показались медвежьи клетки. Нашлось место, где можно было попить кофе и посидеть. Ходьба, похоже, утомила Рейчел, она как–то сгорбилась. Напротив их скамейки собрались посмотреть на медведей дети. Один медведь, усевшись, ухватил задние лапы передними и смешно раскачивался из стороны в сторону. Рейчел, видимо, стало нехорошо от этого зрелища.

— Что с т–т–тобой? — спросил Арт, наклонившись к ней.

— Ничего. Просто неприятно.

Арт предложил:

— М–м–может, поедемте домой? Она потихоньку обедом з–з–займется.

По пути домой, на Филлмор–сврит, Рейчел спросила:

— А кто такая Пэт?

— Моя бывшая жена, — ответил Джим. — На «КОИФ» работает.

— Та женщина с ч–ч–черными волосами? — спросил Арт. — Кажется видел ее — классная. Потрясно выглядит.

— Странно, наверное, постоянно видеть человека, после того как па стались, — предположила Рейчел.

— Временами тяжко, — сказал он.

— Ей нравится на радиостанции?

— Она любит свою работу.

— По–моему, если мужчина любит женщину, он никогда не должен бросать ее или начинать отношения с другой, — заметила Рейчел.

— Иногда прекратить отношения хочет женщина, — сказал Джим.

Рейчел кивнула.

— Тебе это не приходило в голову? — спросил он у нее.

— Нет, — сказала она.

— Я очень любил Пэт. Да и сейчас не могу сказать, что остыл. Но ей нужно было то, чего я не мог ей дать.

— И как вы себя чувствуете, когда видите ее? — спросила Рейчел. — Вам и сейчас хочется помогать ей, ухаживать за ней, заботиться?

— Хочется. Но я понимаю, что это невозможно. Совсем скоро она выйдет замуж за Боба Посина, это наш коммерческий директор.

Он свернул налево, на Филлмор–стрит, и вскоре припарковался в квартале от их дома.

— Не судите меня слишком строго, — сказала Рейчел, когда он открывал дверь ей и Арту, — может быть, после Пэт моя готовка вам не понравится.

Это позабавило его.

— Хорошо, миссис Женушка.

Квартира находилась ниже уровня земли, в гостиной было прохладно и сыро. Вдоль стен шли трубы. Его удивило, как мало у них мебели. Самым большим ее предметом был массивный круглый дубовый стол, еще тут имелись два стула, диван и тумбочка, на которой стоял телевизор — допотопный двенадцатидюймовый «Эмерсон» с антенной–усами. В углу был сложен макет какого–то издания. Он прочел напечатанное огромным готическим шрифтом название — «Фантасмагория». Рейчел сразу ушла на кухню и принялась готовить ужин. Усевшись на диван, Арт прикурил и нервно задымил. Глава семьи прочувствовал серьезность своего положения, подумал Джим.

— Неплохо, — сказал Джим, имея в виду квартиру.

— Мы т–т–тут живем с тех пор, как поженились.

Арт затягивался все чаще, клубы сигаретного дыма почти скрыли его. Он со вздохом подтянул ноги и поерзал на диване.

Из кухни вышла за тарелками Рейчел. Она тоже суетилась, и Джим подумал, что его визит стал событием для них обоих. Нечасто ей, наверное, приходилось готовить для гостей, выступать в роли хозяйки.

— Кофе хотите? — спросила она.

— Варить не стоит, — ответил он.

— Уже сварен, только разогреть.

— Ну, хорошо, — согласился он, — спасибо.

Когда она снова скрылась на кухне, он спросил Арта: