Сиротка. Дыхание ветра - Мари-Бернадетт Дюпюи

«Смотри-ка, этот тип не отрывает глаз от мамы! Прямо как нарочно, чтобы позлить отца, который становится все более несносным. Да ведь я его знаю, он работает на авиабазе! — сообразил юноша. — Везет же людям! Если бы я имел дело с самолетами «Кёртис», я бы тоже…»

Бетти заметила, что на нее обращают внимание. Она покраснела и надолго уткнулась в молитвенник. Вконец растерявшись, она осознала совершенную ею ошибку, подумав: «Я же в церкви, и завтра Рождество! Хоть сквозь землю провались! Я навлекла позор на семью. Жо прав, упрекая меня! Господи, не смею и молить тебя, чтобы ты простил женщину, совершившую прелюбодеяние…»

Эрмин допела гимн. Сидевшая среди прихожан маленькая девочка захлопала. К ней присоединился Мукки, затем сестры-близнецы. Шарлотта не могла удержаться и последовала их примеру. И по церкви прокатилась нарастающая волна аплодисментов.

Озадаченный кюре хлопнул в ладоши, чтобы восстановить тишину, но ему это удалось лишь через несколько минут.

— Спасибо! Огромное спасибо! — сказал он громко.

Эрмин с улыбкой обвела взглядом прихожан и присоединилась к Тошану. В его глазах светилась такая любовь, что она, не совладав с порывом, бросилась в его объятия.

— Пойдем скорее домой! — сказала она. — Тала, тебе понравилось?

— Да, моя девочка! Это было дивно, в гармонии с радостью, переполняющей нас в этот праздничный вечер. Но нам пора домой.

На церковной паперти Эрмин обнялась с Шарлоттой, та выглядела чем-то огорченной. Симон бросился к Тошану. Они с чувством расцеловались.

— Ох, дружище! — вскричал Симон. — Мы с тобой не виделись года два, не меньше. В последний раз — когда я навещал вас в хижине на берегу Перибонки. А почему ты не в форме?

— Симон, я предпочитаю ходить в штатском, оно не бросается в глаза. А ты когда пойдешь в армию? Все же жизнь здесь приятнее, чем в Цитадели. И в наших краях есть немало парней, по крайней мере, холостых.

— Но это не мой случай, — поспешил парировать Симон. — Мы с Шарлоттой собираемся пожениться. У меня нет ни малейшего желания пересекать Атлантический океан, чтобы биться врукопашную с немцами. Это не для меня.

— Симон, ты бы так не говорил, если бы больше знал о том, что происходит в Европе! — оборвал его Тошан. — Но я не занимаюсь вербовкой. Поступай как знаешь.

Неподалеку от мужа Эрмин беседовала с Бетти. Та была чем-то взволнована и отвечала, нервно поглядывая по сторонам. Жозеф вновь сделал ей замечание:

— Бедняжка Бетти, ты крутишься, как флюгер! Да что с тобой стряслось?

В этот момент высокий мужчина в черной фетровой шляпе толкнул бывшего рабочего и удалился, даже не извинившись.

— Да, этот от вежливости не помрет! — возмутился Жозеф. — Будь я годков на десять помоложе, я бы не поглядел, кончилась служба или нет, догнал бы и поучил приличным манерам!

— Да он, наверное, не нарочно, — пролепетала Бетти, на которой лица не было.

— Бетти, у тебя все в порядке? — спросила Эрмин. — Вид у тебя такой, будто вот-вот грохнешься в обморок.

Молодая женщина была уверена, что узнала «двоюродного брата», спешно покинувшего дом Маруа через черный вход. «Та же осанка, та же походка вразвалку и ледяной взгляд, — подумала она. — Однако благоразумнее будет не подавать виду». Бетти, будто пытаясь в чем-то убедить, схватила ее за руку и умоляюще посмотрела на подругу. Это было немое признание.

— Ну что же, до свидания! — сказала Эрмин. — Сейчас холодно, куда холоднее, чем днем. Счастливого Рождества всей вашей семье!

Ей страстно хотелось лишь одного: оказаться на авеню Сент-Анжель и затвориться в доме вместе с мужем, детьми и Талой. Это желание отвлекало ее внимание от мелких деталей. Она не заметила ни нахмуренного лица Симона, ни недовольной гримасы разгневанного Жозефа, ни встревоженной Кионы, внимательно разглядывавшей всех троих.

— В путь! — со смехом крикнула Эрмин. — Я проголодалась!

Облачившись в пальто со складками, молодая женщина сияла от радости. Ничто не омрачит предстоящих часов. Ее удивляло лишь то, что ее так сильно влекло к Овиду Лафлеру.

«Что-то я чересчур нервничаю в последние дни. Господи! Как я могла хоть на миг сравнить его с моим Тошаном?!» — твердила она, обещая больше не поддаваться надуманной привлекательности этого скромного миража.

К ужину Лора надела длинное вечернее платье, купленное в Шикутими, ее очаровали изящество кроя и ткань — фиолетовый муслин. Капризный Луи был в светло-сером вельветовом костюме. Устроившись на диване, мальчик уже сладко зевал. Жослин также надел костюм, он был тщательно причесан и выбрит.

В большом ярко освещенном доме царило чудесное тепло. Мирей накрыла на стол — всего три прибора, но зато серебро и тонкий фарфор.

— Какая тишина! — заметила Лора, разглядывая свое отражение в зеркале, висевшем в простенке между окнами.

— Хочешь, поставлю пластинку? — спросил Жослин. — Одну из французских новинок, которые ты рвалась послушать?

— Нет, эти пластинки для Эрмин.

— Хочу рождественские песни, — потребовал Луи. — Прекрасная елка и божественное дитя!

— Во всяком случае, божественное дитя — это не ты, — отрезал отец. — Мне надоело видеть твою кислую физиономию. Мы с мамой очень рады, что ты с нами. Так что улыбнись нам!

Гладя светлые волосы сына, Жослин подумал о Кионе. Он скучал по своей девочке. Конечно, он редко говорил с ней, но даже просто видеть ее и слышать ее голос было огромным счастьем. Лора подошла к нему. Для своих сорока четырех лет она была поразительно красива. Серьги со стразами и такое же ожерелье усиливали матовое сияние кожи. Светлые локоны с платиновым отливом подчеркивали безупречный овал лица и сверкающие сапфирового цвета глаза.

— Лора, ты великолепна!

— Спасибо, Жослин! С годами ты становишься все более галантным.

Она рассмеялась, польщенная, счастливая тем, что нравится обаятельному мужчине — своему мужу.

— Если господа готовы, то можно подавать на стол, — провозгласила Мирей. — Суп-пюре готов…

Не успела она договорить, как все лампы и электрические гирлянды погасли. Если бы не рдеющий огонек в печи, темнота была бы полной.

— Что случилось? — забеспокоился Жослин. — Ведь сейчас нет бури?!

— Мирей, зажги свечи! — воскликнула Лора. — С тех пор как мы поселились здесь, я не припомню неполадок с электричеством. Мне это не нравится.

— Явно должно быть какое-то объяснение! — произнес муж.

— Мама, мне страшно! — захныкал Луи, боявшийся темноты.

Экономка, чиркнув спичкой, зажгла свечу. Лора взяла сына на руки, чтобы успокоить.

— Смотри, Луи, вот уже светлее. Мирей сейчас зажжет свечи повсюду.

— А я проверю пробки! — объявил Жослин. — Я, конечно, не слишком разбираюсь в этом, но Арман показывал мне, как функционируют эти новомодные штуки.

— О да, и правда новомодные! — вставила экономка. — Электрический ток — это просто отлично, кругом светло, но если что-то ломается, тут уж умничать бесполезно…

Когда зажгли дюжину свечей белого воска, стало наконец почти так же светло, как прежде. Успокоившийся Луи разглядывал рождественскую елку, украшения на которой при свечах заиграли новыми красками.

— Елка стала еще красивее! — заявил он. — Мама, видишь, как все сверкает!

Лора кивнула, обнимая сына, и придержала мужа за рукав.

— Прошу, останься с нами! — умоляющим тоном сказала она. — А что, если эти перебои со светом — ловушка?.. Мы здесь одни. Маруа в Робервале. Вдруг вокруг дома бродят те люди, которые напали на Эрмин?

— Да нет, собаки бы залаяли. Лора, не тревожься из-за пустяков. Мне кажется, что старушка — фабричная динамо-машина — приказала долго жить. Завтра или в понедельник Жозеф ее починит. Может, даже сегодня вечером, если Маруа уже вернулись.

— Господи, нельзя же провести рождественский ужин в таких условиях! — воскликнула Лора. — Вот ведь не везет. Тошан прибыл специально к Рождеству, так мне пришлось отправить туда чуть ли не все праздничные припасы, а теперь извольте — повсюду темень. Это уж слишком!

Она чуть было не расплакалась, но к ее разочарованию примешивалось вполне конкретное дурное предчувствие, вынуждавшее ее цепляться за руку мужа.

— Не уходи, если ты пойдешь в погреб, на тебя могут напасть. Лучше поднимись и захвати мой револьвер.

Луи услышал последнее слово. Он прижался к матери.

— Мама, мне страшно! — воскликнул он.

— Ну перестань, ты же маленький мужчина! — воскликнула Мирей. — Тут нечего бояться. Идем со мной в кухню, зажжем новые свечи. Поужинаешь с родителями, после десерта пойдешь спать. А завтра утром найдешь под елкой подарки.

Экономка увела ребенка. Лора дрожала от страха.

— Жослин, говорю тебе, то, что происходит, ненормально. Проверь все окна и входную дверь, и дверь в погреб тоже. Мне очень тревожно.