Ломаные линии судьбы - Татьяна Александровна Алюшина

Они бы ещё говорили, но кто-то позвонил Игорю по другой линии, и пришлось, быстро попрощавшись, закончить разговор.

Всю ночь Аглае снился Шагин, ходивший полуголым перед ней туда-сюда, красуясь то своей потрясающей попой, то кубиками пресса и читая наставления по основам безопасности жизнедеятельности.

Проснулась с дурной головой и непонятно от чего разболевшимся и осипшим больше, чем вчера, горлом, недоумевая, почему вдруг так получилось.

Провалялась весь день на диване, работая и прерываясь на звонки Лильки (сипела, что не может говорить) и родных-близких, которым так же пришлось сипеть, объясняя, что ужасно простыла.

Ну а что она должна была им сказать? Что её душили, душили, да не додушили? Вот именно. Так что – болею, простыла, ай-ай-ай. Да, лечусь, полоскаю, пью, всё ок.

И только поговорив с мамой, Глаша сообразила, что домой, в родовое гнездо ей ехать никак нельзя, пока горло полностью не заживёт и с него не сойдёт след, этот, как его… странгуляционный, вот-вот, этот самый гадский след-синяк.

Маме с отцом и так досталось много тяжёлых переживаний, нервов и напряжения, когда они боролись с травмой дочери, стараясь поставить ту на ноги. Глаша потому и настояла, что хочет пожить самостоятельно, чтобы мама отошла от всех волнений и отдохнула, подлечила нервную систему. Правда, это Валерии Максимовне не удалось, поскольку папа вернулся в армию и отправился в зону боевых действий строить и восстанавливать разрушенное. Потому добавлять маме ещё каких бы то ни было поводов для волнений Аглая не собиралась.

Значит, что? Значит, сидим на попе ровно, сами заботимся о своей безопасности, принимая для этого все положенные меры, и работаем.

Два раза приходила Муза Павловна, приносила свою волшебную микстуру и отвар для горла, реально помогавшие и снявшие сильное сипение у Аглаи. Напомнила рекомендации доктора – лежать – и отказалась от гостеприимных предложений Глаши почаёвничать.

Ну и ладно, говорить Аглае и на самом деле сегодня было болезненнее, чем вчера, и она погрузилась с головой в творчество. Разгребание идей и эскизов не требовало разговоров, способствуя таким образом выздоровлению.

Она не заметила, как заснула. И дёрнулась всем телом от разбудившего её звонка в дверь, чуть не грохнув на пол ноутбук.

Посмотрела на время – половина восьмого вечера. «Вот это я дала!» – подивилась Глаша. Поднялась и пошла в прихожую.

В глазок посмотреть не забыла, а как же, про меры безопасности помним даже спросонок! А посмотрев, заторопилась открыть, распахнула дверь… и сразу же попала в объятья шагнувшего через порог муж– чины.

– Я соскучился, – признался Шагин, прижимаясь щекой к Глашиным волосам и шумно втягивая в себя её запах.

– Я тоже… – совсем тихо ответила она, боясь потревожить горло.

– Лучше не стало? – спросил Игорь, чуть отстранившись и заглянув ей в лицо.

– Нет, наверное, не хватает огня, – усмехнулась Аглая.

– Щас зажжём, – пообещал Шагин.

Наклонился и накрыл её губы своими губами.

Ну и зажёг, как обещал. Да ещё как зажёг – в один момент!

Практически сразу сменив нежность на страстный, глубокий поцелуй, опаливший их обоих…

Нет, какой-то разум они сохранили, которого хватило только на то, чтобы переместиться в спальную комнату, а уж там…

Они настолько погрузились в страстные поцелуи, что не заметили, как раздели друг друга и упали на кровать… и утонули в горячих ласках, тихом шёпоте, стонах, доводя друг друга до неистовства. Наконец соединились, слились воедино – и замерли на какое-то мгновение, вдвоём переживая и смакуя этот прекрасный, неповторимый миг и удивительные ощущения. А потом понеслись вперёд, вперёд… и вместе вырвались на вершину.

– Есть хочется, – призналась Аглая спустя непонятно сколько времени, понадобившегося, чтобы прийти в себя.

– Ага, – согласился Шагин, прижимая её к себе, но не делая и попытки встать, – очень хочется.

– Тогда что, встаём? – спросила сипло Глаша, не открывая глаз, наслаждаясь тихим, потрясающим «послевкусием» их великолепного соединения. – Пойдём готовить?

– Не-а, готовить не надо, – отозвался Игорь. – Я бабуле позвонил, что приеду, она обещала свой фирменный плов с мидиями. Обалденная вещь.

– Неудобно! – Глаша даже открыла глаза от смущения. – Она дама в возрасте, а мы на неё готовку свалили.

– Бабушка очень любит кулинарить, особенно для кого-то. – Шагин тоже открыл глаза. – Ты ведь с этим уже столкнулась. Её потрясающие пирожки-пироги, борщи и так далее.

– М-да, – вздохнув, согласилась Аглая. – Но мне немного конфузно перед ней, что мы с тобой… – Она не закончила фразу.

– Правда, что ли? – рассмеялся Шагин и чмокнул её в лоб, откровенно подивившись: – Уникальная барышня, ко всем твоим достоинствам ты ещё и скромница.

– Такая вот, – вздохнула демонстративно наигранно Глаша.

– Ладно, всё, подъём, – распорядился бодро Шагин, сев в кровати. – Есть действительно хочется, бабуля ждёт, к тому же у меня есть что вам рассказать.

– Что? – Аглая тут же подскочила и села рядом.

– На ужине, – пообещал Игорь.

Ну что сказать? Плов Музы Павловны – это м-м-м… просто шедевр. Это так вкусно, что Глашка стонала и закатывала глаза от особого удовольствия всё время, пока ела.

– Обалденно вкусно, Муза Павловна! – восхищалась она.

– Присоединяюсь, – солидаризировался с девушкой Шагин, – потрясающе вкусно, бабуль. Как всегда.

– Я рада, что вам понравилось. Очень приятно кормить таких благодарных едоков и получать восторженные отзывы, – улыбнулась довольная столь высокой оценкой хозяйка и предложила смену блюд: – Ну что, по чайку? Я уже заварила.

– Да, – согласились хором Игорь с Глашей.

А когда, убрав посуду и сервировав стол к чаю, они втроём снова устроились за столом, Муза Павловна, на правах хозяйки, разлила чай по чашкам из большого керамического пузатого чайника, сделала первый глоток и, поставив чашку на блюдце, обратилась к внуку:

– Ну что, Игорёк, рассказывай, какие интересные новости принёс.

– От тебя не скроешь ничего, – рассмеялся Шагин, восхищаясь бабушкой. – Ведь ни словом, ни намёком не дал понять, что есть инфа, и Глашу предупредил, чтобы не проговорилась, а ты всё равно как-то вычислила.

– Давно живу, – чуть приподняв многозначительно бровку, ответила Муза Павловна, – и слишком хорошо тебя знаю.

– И не только меня, – всё усмехался Шагин. Взял бабушкину ладошку, наклонился и поцеловал уважительно, с любовью. – Ну что, вчера я сообщил Коломийцеву о подозрениях Аглаи по поводу соседа Антона. Глаш, объясню для тебя, поскольку ты не в этой теме: как известно, в следственном процессе не бывает незначительных мелочей, всё на поверку может оказаться чем-то гораздо более серьёзным и значимым, чем представлялось на первый взгляд. Поэтому и отрабатываются любые версии и предположения, даже самые странные, и любая мелочь