Отрок.Покоренная сила - Евгений Красницкий

– Ты зачем Спиридона прогнал, поговорить о чем-то хотел?

«Глазки в землю, а все видит. Ну, бабы!»

– Рассказать тебе кое-что хочу, – Мишка присел на лавочку возле матери. – Есть у арабов такая книга, «Тысяча и одна ночь» называется. В этой книге всякие сказки и занимательные истории описаны. Есть там история про трех братьев, нашедших на берегу моря закупоренный кувшин, в котором сидел джинн. Джинн – это демон такой…

– Я знаю, кто такой джинн, Мишаня.

– Ага, так вот, – точного текста сказки Мишка не помнил, но смысл надеялся передать доходчиво. То, что мать слыхала про восточные сказки, его задачу только облегчало. – Так вот. Выпустили братья джинна, и тот пообещал выполнить по одному желанию каждого из них. Старший брат попросил у джинна богатства. И получил самый богатый в городе дом, множество золота, рабов, скота и прочего. Стал одеваться в драгоценные ткани, есть изысканные яства и вообще наслаждаться роскошью. Но однажды в его дом забрались тати, ограбили и убили его.

Средний сын попросил у джинна любви. И стали его любить самые прекрасные женщины и девушки, и ни в чем он не знал от них отказа, но в конце концов заболел от излишеств и помер.

Младший же брат, когда пришла его очередь загадывать желание, сказал так: «Многоуважаемый джинн, сделай, пожалуйста, так, чтобы меня любили немолодые женщины». Джинн выполнил его желание, и кто теперь не знает Великого Визиря, лучшего друга и первого советника Пресветлого эмира, мудрейшего из мудрых, защитника истинной веры – того, кто когда-то был всего лишь младшим из троих братьев, нашедших на берегу моря кувшин с джинном.

«Вот сейчас ка-ак вмажет оплеуху, да как скажет, чтобы не в свое дело не лез! И будет ведь права!»

– Совсем ты вырос, Мишаня, – мать тонко улыбнулась. – Раньше я тебе сказки рассказывала, а теперь вот ты мне рассказываешь.

«В общем-то оплеуха, но… деликатная. Даже сразу и не поймешь: поняла намек или не поняла, обиделась или не обиделась. Да все она поняла! Но больше на эту тему разговаривать не желает. А обижаться на пацана считает ниже своего достоинства. Ну и ладно».

– Ну а если я вырос, так, может, поговорим по-взрослому?

Лицо матери мгновенно сделалось строгим, видимо, она решила, что сын не понял отповеди и хочет продолжить тему ее отношений со Спиридоном. Мишка торопливо, чтобы мать не успела ничего сказать, выпалил:

– То, что Листвяна от деда понесла, знаешь?

– Ну, уж если даже ты знаешь… – мать снова тонко улыбнулась. – Не беспокойся, холопка есть холопка.

– Холопка, да не простая! Из лука стреляет, как воин, сегодня случайно проговорилась, что латников в глаз била. В Кунье пришла недавно – после морового поветрия. И пришла странно. Скарба – только одна телега, даже теплой одежды не было, зато пригнала табун коней в несколько десятков голов. Томила – не ее дочь, а внучка дальней родственницы из Куньего городища. Старший сын Листвяны – Первак – охотничьего дела не знает, но по лесу ходит бесшумно, не оставляя следов. Десяток свой в кулаке держит, как будто был воином, и ведёт себя так, словно ему не шестнадцать, а, самое меньшее, лет двадцать.

А еще в те места, откуда Листвяна родом, сотник Агей водил воинов карать татей за то, что купцов на дороге грабили. Вот и сдается мне, что на хутор, откуда Листвяна в Кунье пришла, «моровое поветрие» налетело верхом, в доспехах и с мечами, а оставило после себя только трупы да головешки. Потому-то ни утвари, ни одежды Листвяна с собой не привезла, а скотину каратели, скорее всего, не нашли – где-нибудь на лесном пастбище была, и детишки, наверно, там же при ней, пастухами.

К деду же Листвяна еще на дороге из Куньего городища подольстилась и сама напросилась нам в холопы. Первак, как я сейчас понимаю, только для виду ломался, а на самом деле только рад был, когда я его в воинскую школу позвал.

В общем, ни одному слову Листвяны верить нельзя. А теперь, мама, давай подумаем. Если Листвяна родит деду сына, появится еще один воеводский наследник кроме Лавра. Дед размяк, а Листвяна умна, хитра и крови не боится. Первак же не только десяток, но и всех отроков, в случае чего, под себя подмять способен. Понимаешь, о чем я?

По мере того, как Мишка излагал матери свои аргументы, внешность ее разительным образом менялась. Теперь рядом с Мишкой на лавочке сидела уже не ласковая матушка, тонко попенявшая сыну за бестактность, а тигрица, почуявшая опасность для своих детенышей. Мишку аж легкая жуть взяла от того, насколько хищным сделалось ее лицо. Тем более неожиданным был для него заданный матерью вопрос:

– Нинея Первака видела? Что-нибудь тебе сказала?

Мишка задумался и вдруг понял: Первака в строю, вдоль которого шла Нинея, не было! Какой-то он нашел способ, чтобы не попасться волхве на глаза.

– Нет, мама, не видела его Нинея. А в чем дело?

– А в том, что мне он тоже мальчишкой не показался. Знаешь, Мишаня, иногда бывает так, что молодые мужчины очень долго подростками выглядят: лицо свежее, усы не растут, голос мальчишеский.

Мишка машинально притронулся пальцами к верхней губе, на которой уже начал пробиваться светлый пушок, и вспомнил, как давеча «дал петуха», собираясь прикрикнуть на Спиридона. Мать неправильно поняла его жест и успокаивающе положила ладонь ему на руку:

– Не бойся, с тобой все в порядке, даже рановато немного.

– Да нет, мама, я так просто…

– Ладно, ладно, не смущайся. А насчет того, что ты мне сейчас рассказал… Слушай внимательно. Первое: никому больше ничего не говори. Второе: обязательно найди случай показать Первака Нинее, передай, что я просила посмотреть повнимательнее, она поймет. Впрочем, можешь и не показывать, не так уж это и важно.

– Почему же? Нинея из него все, что он знает, выпытать способна, я сам видел, как она…

– Да, способна. А тебе это очень нужно? Ты же и так понимаешь, что при случае он тебя заменить может. Так вот: слушай меня и думай, как исполнить то, что я тебе сейчас скажу.

«Господи! Да она же сейчас говорит таким же тоном, как Нинея с тем волхвом разговаривала! Ни малейшего сомнения в своем праве приказывать и в том, что приказ будет исполнен!»

– Слишком долго мы мирно живем, – продолжала мать. – Чувствую я, что скоро кровушка прольется: не бывает мира так долго. Так вот, запомни: Первак должен быть убит в первом же бою, и так, чтобы на тебя никто и подумать не мог! Сможешь?

«Вот так, сэр. Средневековье и есть Средневековье. Мать приказывает четырнадцатилетнему пацану совершить преднамеренное убийство, и единственное сомнение, которое у нее возникает, – сможет или не сможет? А чего вы, сэр Майкл, ожидали? Для чего весь этот разговор завели? Ну возьмите и скажите: “Так нельзя, надо как-нибудь иначе. Не знаю как, но гуманизм, права человека…”»