Серебряный орел - Бен Кейн

— Ты прав, командир, — зло поддакнул Новий примпилу. — А центурион всегда им потакал.

— Они сбежали? — спросил Пакор.

— Точно не знаю, — ответил малорослый легионер. — Ты же понимаешь, это было в самый разгар боя…

Оптат и Аммий согласно закивали.

Командир легиона оскалил желтые кривые зубы.

— Ну что ж, будем надеяться, эти паршивые псы попадутся скифам. Или вернутся к нам.

Новий слегка склонил голову, как бы в знак согласия. На самом же деле он лишь желал скрыть вспыхнувшую в глазах злую радость.

Гаруспику же интуиция рассказала, как все было на самом деле. С поля боя сбежали как раз эти трое негодяев. Прежде чем скрыться, они увидели, что Ромулу и Бренну удалось пробиться на свободу. Он не знал, радоваться ему или плакать. Если его друзья уцелели, что могло ждать их в заснеженной пустыне? Даже если бы им удалось спастись от скифов, то по возвращении в лагерь их ждала верная смерть.

И он ничего не мог поделать.

Тарквиния охватило сознание полной беспомощности, и он, ослабевший от ран и холода, действительно потерял сознание.

Глава XIII

ПРЕДАТЕЛЬСТВО

Маргиана, зима 53/52 г. до н. э.

У Ромула страшно болела голова. Боль накатывалась волнами и выматывала его до крайности. Впрочем, через некоторое время он понял, что перерывы между приступами становятся продолжительнее. Прошла, как ему показалось, целая вечность, прежде чем он понял, что в состоянии двигаться. Сначала Ромул не без опасения пошевелил пальцами рук и ног. Они изрядно замерзли, но все еще двигались. Потом он понял, что лежит на неровном каменном полу, и осторожно открыл глаза.

Прежде всего он увидел над собою на расстоянии вытянутой руки низкий потолок. Похоже, он находился в пещере. Рискнув повернуть голову, он увидел мускулистую спину Бренна, склонившегося над маленьким костерком, и испытал непередаваемое облегчение. Они все еще были живы и даже свободны. Митра сохранил им жизнь.

— Где мы? — прохрипел Ромул, с трудом ворочая пересохшим языком. Галл резко обернулся; его перемазанное кровью лицо расплылось в широкой улыбке.

— Слава Беленусу! — воскликнул он. — Я уж боялся, что у тебя череп пробит.

Ромул поднес руку к затылку и с величайшей осторожностью пощупал.

— Не похоже, — сказал Ромул, вздрогнув, когда его пальцы нащупали здоровенную — почти с кулак величиной — шишку чуть выше кромки волос. — Но здорово больно.

— К счастью, сильнее всего пострадал шлем, — сказал Бренн, подняв с земли искореженный кусок бронзы; опознать в нем свой шлем Ромулу удалось не без труда. — Чтобы его снять, пришлось повозиться.

— А что все-таки случилось?

— Примитив постарался, — сообщил Бренн, выдохнув хорошо заметное при свете костра облачко пара. — Мерзавец подкрался сзади и врезал тебе по голове. Я, конечно, сразу убил его, но поздновато — ты уже валялся.

Да, как выяснилось, ветераны в своей злобе не собирались останавливаться ни перед чем. Ромул недоуменно покачал головой и тут же пожалел об этом, сраженный новой волной боли.

— Ты ранен?

— Нет, — ответил галл. — Это кровь Примитива.

У Ромула стало совсем легко на душе.

— Но как, ради Гадеса, нам удалось спастись?

— Когда Примитив свалился, Новий и его дружки попытались удрать. С ними еще два-три человека. Часть скифов погналась за ними. А остальные продолжали добивать наших. Ну а я решил, что погибать мне еще рано. Да и в твоей смерти я тоже не был уверен, так что повалился и спрятался под трупом Примитива. Вражеские конники ускакали, и мы остались в чистом поле. Бой продолжался еще некоторое время, но назад никто не оглядывался. Так что осталось только решить, куда тебя отволочь и как сделать так, чтобы никто нас не заметил. Я немного передохнул, углядел овражек неподалеку… Ну а где-то в полумиле наткнулся на эту пещеру.

Молодой солдат в очередной раз восхитился силой своего друга. Вряд ли кто-нибудь еще смог бы перенести на руках другого человека на такое расстояние, о котором столь небрежно упомянул Бренн.

— А что с остальными?

Лицо галла потемнело.

— Погибли, — сказал он упавшим голосом. — Я разок оглянулся. Человек пятнадцать еще держались. Но скифы лезли на них, как крысы. Шансов не было.

Ромул зажмурился. Пусть легионеры в последнее время отвернулись от них все равно его горе было неподдельным. Ведь они прослужили вместе с погибшими в одной центурии более шести месяцев, а в одной армии — свыше двух лет.

— Они погибли не впустую, — громыхнул Бренн. — Они дали нам время, чтобы мы смогли спастись.

— От этого еще хуже.

— Да, для нас это дополнительное бремя, — необычным для него высокопарным слогом отозвался Бренн, вспомнив о том, как родной дядя пожертвовал жизнью, чтобы спасти его.

— А что скифы сделают с телами…

— Не думай об этом. Мы спаслись, а это значит, что боги не совсем отвернулись от нас. Мы живы, и у нас будет еще случай сразиться.

— Ты прав, — ответил, помолчав, Ромул. — А как насчет Новия и прочих? Они тоже спаслись.

Бренн вновь помрачнел.

— Не знаю. Будем надеяться, что нет.

У друзей не было ни одеял, ни пищи — ровным счетом ничего, так что волей-неволей пришлось выбираться из пещеры, которая предоставила им укрытие от враждебных взглядов и ветра. К тому же стоило как можно быстрее сообщить о новом вторжении скифов. Их следующего нападения, по всей вероятности, следовало ждать вскорости. Возможно, они решились бы попытаться взять приступом главный форт легиона. Ориентируясь по сияющим над головой ярким звездам, друзья быстро шли на запад. Врагов они не обнаружили, значит, можно было надеяться добраться до форта незамеченными. Иначе у них не осталось бы никакой надежды уцелеть. Бренн сохранил свой меч, но у Ромула из оружия остался только кинжал. Щитов не было ни у того ни у другого. Так что в случае столкновения с опытными воинами, а в отряде скифов, вероятно, новичков не было, исход мог быть только один.

За время, проведенное в пещере, Ромул не успел как следует отдохнуть, и ночной переход на морозе через пустыню дался ему нелегко. Боль продолжала пульсировать в голове, и молодой солдат был очень благодарен за возможность опереться на широкое плечо Бренна. Постепенно силы возвращались к нему, и настроение поднималось. К тому же на ходу они немного согревались. Но кольчуги под плащами безжалостно вытягивали тепло из тел, голые ноги невыносимо мерзли. Выступавший на лбу пот сразу замерзал, а воздух был настолько холоден, что при дыхании резало горло.

Увидев наконец распятого легионера, Ромул, как ни странно, почувствовал облегчение. Это значило, что их страдания почти закончились. Но при звездном свете закоченевший труп казался еще ужаснее, чем днем. Проходя мимо, они не могли оторвать от него глаз. Стервятники почти начисто ободрали скелет, добравшись даже до кишок. Безгубый рот скалился в злой усмешке, пустые глазницы, казалось, следили за каждым шагом. На сей раз Ромулу ничего не открылось. Но видение, явившееся ему двумя днями раньше, ярко запечатлелось в его памяти. Да и Тарквиний видел путь домой. О Митра, взмолился он, помоги мне возвратиться в Рим.