Скромность и тщеславие - Элен Бронтэ

Венчание было назначено на конец сентября, с тем чтобы после свадьбы молодожены сразу же отправились в свое собственное гнездышко. Мистер Уайт познакомился с семьей мистера Брэдли и, хоть и нашел кое-кого из родственников своего будущего зятя людьми надменными, все же прием, оказанный ему, был настолько радушный, насколько эти люди успели разузнать о его состоянии. Патриция же понравилась всем без исключения, ее смущение и хрупкость особенно очаровали джентльменов преклонного возраста, а легкий нрав и отсутствие гордыни — кузин мистера Брэдли.

Лорен понимала, что теперь у Пат появятся новые приятельницы, и старалась не мучиться от ревности и обиды, да Патриция и не давала такого повода. Ее привязанность к подруге могла выдержать любые испытания.

Каждый день Лорен начинала писать письмо поверенному Джона Эванса с просьбой приискать ей место гувернантки или компаньонки, и всякий раз письмо оставалось недописанным. У нее впереди было еще одно беззаботное лето, и она собиралась насладиться им в полной мере, прежде чем начать все сначала. В одном девушка была уверена — она ни за что не согласится снова поехать на зиму в Италию.

В конце мая леди Теннант уехала вместе с сыновьями и мужем пить целебные воды, а также присматривать невест для своих отпрысков, но об этом вслух никто не говорил. Мистер Уайт предлагал отвезти Лорен и Пат к морю, но ни та ни другая не захотели уезжать из ставшего таким уютным желтого особняка. Одной хотелось проводить как можно больше времени с женихом, а другая не желала удаляться от Лондона. Лорен по-прежнему мечтала жить если не в столице, то хотя бы неподалеку, и верила, что этот город подарит ей новую возможность благополучно устроить свою жизнь.

Солнечным днем в середине июня Лорен сидела на скамье в саду и читала новый роман мистера Горрвея, пока Патриция прогуливалась с мистером Брэдли подальше от дома.

Мистер Уайт вернулся из Лондона рано и, не найдя никого в комнатах, вышел в сад.

— Мисс Эванс, — позвал он, и Лорен тут же отложила книгу.

— Я не слышала шум экипажа, — сказала она. — Хотите что-нибудь съесть или выпить чая, сэр?

— Нет, благодарю вас, я лучше посижу здесь с вами, в доме сегодня душновато.

— Мы решили обедать на террасе, если вы не возражаете. — Лорен и Патриция с удовольствием проводили время в своем саду и, когда мистера Уайта не было дома, часто ели на террасе или в беседке.

— Разумеется, нет, с чего бы я стал возражать, — пожал плечами мистер Уайт.

Несколько минут каждый из них думал о чем-то своем, потом мужчина заговорил, и его слова оказались полной неожиданностью для Лорен.

— Мисс Эванс, за эти месяцы я привык к вашему присутствию. Я знаю, что порядок в моем доме целиком и полностью зависит от вашего усердия, моя дочь, хоть и проявила некоторые способности, слишком подвижна, ей не хватает усидчивости и строгости по отношению к прислуге. Мне будет не хватать вас, когда вы уедете отсюда. Я бы хотел, чтобы вы остались и дальше вели хозяйство своими маленькими, но такими умелыми ручками.

— Но вы же знаете, мистер Уайт, что я не смогу остаться после того, как Патриция выйдет замуж и отправится вслед за мужем, — с удивлением ответила девушка, ведь она уже не раз говорила об этом. — Это погубит мою репутацию, а я очень дорожу своим добрым именем. Пусть даже мне будет очень больно покидать это чудесное место.

— Я знаю, что вы не сможете и дальше быть здесь гостьей, мисс Эванс, — согласился мистер Уайт. — Но никто не посмотрит на вас косо, если вы останетесь в качестве моей жены.

Лорен резко повернулась и внимательно вгляделась в лицо мистера Уайта. Окажись на его месте кто угодно другой, она бы решила, что он смеется, но за все те месяцы, что она знала мистера Уайта, девушка убедилась — он не склонен шутить, тем более по такому серьезному поводу.

— Вы… делаете мне предложение? — растерянно спросила она, сразу становясь похожа на маленькую Лорен Эванс из пансиона миссис Пентон.

— Совершенно верно, мисс Эванс. Я предлагаю вам свою руку, сердце и достаточные средства для ваших расходов. А взамен вы будете хозяйкой в этом доме и в любом другом, где бы вы ни захотели жить, а также, возможно, подарите мне сына. Пожалуй, я слишком рано начал мечтать о внуках… Прошу вас, примите это.

Мистер Уайт достал из потайного кармана небольшую коробочку и раскрыл ее. Внутри на подкладке из бархата лежало кольцо, слишком массивное для того, чтобы считаться элегантным, но, несомненно, дорогое. Сапфиры в нем были почти такого цвета, как расширившиеся от удивления глаза Лорен.

— Я согласна! — выпалила она прежде, чем подумала, что должна бы попросить время на раздумья. — Но… ведь вы не любите меня!

— Так же, как и вы меня, — усмехнулся мужчина. — Но я привык к вам и понял, что скучаю без вашего общества. Это ли не говорит о привязанности? Что касается вас… я достаточно наблюдал за вами, а разговоры с дочерью и старым добрым Кроу помогли мне составить о вас определенное мнение. Надеюсь, я не ошибусь, если скажу, что, несмотря на подходящий возраст, романтические чувства не столь важны для вас, как благополучие и домашний уют. Вероятно, вы пережили уже разочарование в любви и сумели понять, что вам на самом деле нужно. Скажите, я прав?

— Да, сэр, вы правы, — твердо ответила Лорен.

Что говорило в этот момент ее сердце, она предпочла не слушать. Мистер Уайт предлагал ей именно то, ради чего она прошла столь долгий путь, и девушка не собиралась от всего этого отказываться.

— Я не молод, но еще и не так стар, чтобы через год или два стать для вас обузой. Мои средства позволят вам никогда больше не испытывать нужду в чем-либо, в том числе и после моей смерти.

Мистеру Уайту, как мгновенно подсчитала Лорен, было не больше сорока пяти лет, а потому он мог говорить о своей кончине, как о чем-то весьма далеком.

— Мое приданое… — начала было Лорен, но жених отмахнулся от ее слов с обидной небрежностью.

— Я слышал, что у вас есть собственные средства. Вы можете тратить их или положить в банк, я никогда не спрошу вас об этих деньгах и не упрекну в том, что вы не принесли мне состояния. Достаточно и того, что я женюсь на юной прелестной девушке. И кто только не позавидует мне?

Красноречивый взгляд мистера Уайта и последовавший за ним поцелуй помогли Лорен выглядеть смущенной — ведь именно это от нее и ожидалось. На самом деле она испытывала что угодно — радость, удивление, недоверие, но не смущение. Ее руки просили не в первый раз, и поцелуй был ей не внове, но она хорошо осознавала, что требуется от нее как от невесты, а потом как от супруги мистера Уайта, и собиралась соответствовать ожиданиям.