Одержимая (Авторский сборник) - Марина Дяченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Приоткрылась дверца.
— Ехать будем? — весело спросил молодой чернявый парень. — Куда?
— Южное Чертаново, — вдруг сказал демон.
— Что?
— Академика Янгеля, — он выглядел сейчас так буднично, будто и не был мертвым. — Поехали.
* * *В три часа ночи дверной звонок слышится особенно громко. Но за этой дверью не спали — так, дремали вполглаза.
— Кто там?
В голосе понятное беспокойство. И, если Ирине не померещилось — надежда.
— Алевтина, — сказал демон. — Игоревна.
— Алевтина Игоревна, — выговорила ведьма, радуясь, что в этом имени так много жалобного звука «и». — Это Ирина… ведьма. Вы были у меня сегодня утром.
Потемнело отверстие глазка.
— Откуда вы узнали, где я живу? — в голосе страх. — Я милицию вызываю прямо сейчас, у нас отделение рядом!
— Алевтина Игоревна, на надо милицию. Я могу… рассказать вам, что случилось с Олегом.
* * *Из детской выглянули сразу два небольших лица. Погодки были почти одного роста, и не очень похожи друг на друга: первый вылитый отец. Второй — копия мамы.
— Кто там?
— Никто. Ну-ка, спать!
— Ма, кто-то пришел?
Олег стоял совсем рядом, привалившись плечом к стене. Ирине не видела сейчас его лица и не хотела видеть.
— Спать, я говорю! Это… соседка, вы спите, это вас не касается.
Алевтина плотно закрыла дверь детской. На ней был шелковый халат поверх ночной сорочки; ведьма прошла за ней в кухню и села на предложенный стул.
Олег остался стоять в дверях.
— Нехорошо, если вы меня обманите, — глухо сказала вдова.
— Я не обману, — Ирина переплела пальцы. — Олег, он, в общем…
Она замолчала.
Секунду назад эта женщина еще могла надеяться: сошел с ума, похищен, сбежал…
— Я знала, — очень спокойно сказала вдова.
— Двадцать седьмого марта, — прошептал Олег. — Двадцать седьмого марта прошлого года…
* * *Двадцать седьмого марта снег еще лежал в лесу, но эта река, согретая промышленными стоками, уже двигалась, текла в черных проталинах берегов, ныряла под лед и опять выбивалась на волю.
Он остановился на железном мостике, перекинутом здесь еще до развала СССР. Не удивительно, что перила проржавели и отвалились.
Он предпочел бы проглотить эту пригоршню таблеток дома в постели, но не хотел, чтобы его там нашли. В особенности чтобы нашли дети.
Поэтому он съел все, стоя на тонком мостике над черной ледяной рекой. И запил водкой из горлышка. Постоял еще несколько минут, а потом плавно, очень мягко полетел вниз. И не почувствовал холода — вообще ничего.
Ирина содрогнулась, представив себе эту картину. Женщина сидела напротив, глядя широко раскрытыми воспаленными глазами:
— Но зачем? Зачем?!
— В последнюю минуту, — быстро сказала Ирина, — он пожалел. Он очень хотел бы все вернуть, но было поздно…
Она умоляюще взглянула на Олега — чтобы убедить его не сопротивляться ласковой лжи.
— Пожалел? — Олег подумал, шевеля губами, будто повторяя в уме стихотворные строчки. — Да.
— Зачем? — повторила женщина, зачем-то сжимая в руках клетчатую синюю чашку.
— Нервный срыв, — еще быстрее сказала ведьма. — У него просто помутилось… рассудок помутился. Он бы никогда такого не сделал в своем уме. Он ведь очень любил… семью, детей. Он был сильный человек, они никогда бы такого не сделал, это болезнь, вот.
— Скажи, пусть найдут меня и похоронят, — сухо и буднично велел Олег.
— Он хочет, — начала Ирина, — чтобы его нашли и похоронили.
Женщина наконец-то нашла в себе силы расплакаться.
— Все, хватит, пошли, — еще суше велел Олег. — Больше ни слова.
— Почему ты сразу мне не сказала? — заговорила сквозь слезы Алевтина Игоревна. — Еще сегодня утром?
— И еще он просит прощения, — неожиданно для себя выпалила Ирина, глядя прямо в серо-стальные глаза демона. — Он виноват перед вами. Перед мальчиками. Он просит прощения.
Ее ноги дернулись сами собой; она поднялась так резко, что стул грохнулся на пол — как марионетка, которую сильно и неумело дернули за ниточки. Пошатываясь, двинулась к выходу: ноги шли, а руки цеплялись за дверные рамы.
— Да ведь и я перед ним виновата, — тихо сказала женщина за ее спиной.
Ирина чуть не упала — демон перестал тащить ее, как куклу, и понадобилась доля секунды, чтобы переключиться на собственную нервную систему.
— Виновата, чего уж там, — уже не плача, сказала женщина, глядя перед собой, видя что-то особенное. — Выходила за него — такая дура была, прости Господи. Поумнела, конечно, но дорогой ценой… Так пусть он меня простит. Если услышит. А я его прощаю с легким сердцем… И земля ему пухом.
* * *К семи утра ведьма была на Лужковом мосту, где в утренних сумерках топорщились «древа любви», железные конструкции с тысячами запертых замков — больших и маленьких, разноцветных и серых, с именами молодых супругов. Тысячи ключей, надо полагать, покоились на дне под этим самым мостом, и водолаз с магнитом мог бы знатно здесь поразвлечься.
«Древо любви», а не «древо брака». Имена, даты, смешные сердечки; желание сковать и приковать, замок как символ неволи и безопасности. Замок на чугунном поясе верности; и зачем меня тянет на мост, думала Ирина.
Мост между двух берегов: как ты, бетонная конструкция, соединяешь твердь с твердью, так и моя судьба пусть соединяет любовь и свободу в одном флаконе… Тьфу, пропасть, это профессиональное, надо будет использовать в будущем… если у меня есть будущее, а не только прошлое, если это не мост посреди Стикса, хотя какие на Стиксе мосты.
Демон тащился рядом, повторяя каждый ее шаг, и непонятно, кто был чьей тенью. Добравшись до середины моста, ведьма остановилась у перил, глядя на фонтаны.
— На самом деле я был ей не нужен, — сказал Олег.
— Она тебя простила.
— У нее был любовник. Состоятельный приличный человек. И детям нравился. Все складывалось. А меня не бросала из одной только жалости. Был бы здоров — давно ушла бы.
— Олег. Она тебя любила.
— Жалела, — упрямо повторил демон. — Она и себя жалела, и собой гордилась — такая героиня, больного мужа не бросает, хоть и не любит давно. Приносит великую любовь в жертву смирению и добродетели. Теперь она молодец, а я…
— Олег, как тебе не стыдно?
— А кто сказал, что не стыдно? — спросил он с вызовом.
Ирина вспомнила, как несколько месяцев назад, в их первую встречу, он страшно кричал ей в лицо: «Что ты знаешь о самоубийцах? Когда ничего не привязывает к жизни, только боль, только и ждешь, чтобы это скорее закончилось?!».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});