Банкир - Лесли Уоллер

– Это не Эдис, а Джерри.

Палмер прислонился спиной к двери и на мгновение закрыл глаза.– Где мама?

– Она ждала, сколько могла,– сказала девочка, направляясь к нему по коридору. Он услышал, что ее босые ноги, как всегда, очень тяжело зашлепали по полу.– Потом она ушла.

Он открыл глаза и посмотрел на дочь. В свои 11 лет ростом, даже босая, она достигала 167 сантиметров. В слабом свете прихожей ее светлые волосы казались темнее, чем они были на самом деле. Разделенные на прямой пробор, они спадали на плечи в той прерафаэлевской манере, которой в последнее время следовала наиболее осведомленная часть подростков. То, что Джерри всего 11 лет, подумал Палмер, не мешает ей считать себя девушкой. От своей матери она получила белесую кожу, летом легко покрывавшуюся веснушками, но черты лица унаследовала от Палмера – лицо у нее длинное, узкое и остроскулое. Ее глаза, отметил он, как не раз замечал это и раньше, были целиком ее собственным произведением – широко расставленные, как у него, светло-карие, как у Эдис, но со странно утяжеленными наружными краями верхних век, что придавало ее лицу восточный характер.

– Уже больше 10 часов,– сказал он.

Она потерлась носом о его подбородок, обхватила своими тонкими руками его талию и сжала так крепко, что у него перехватило дыхание.– Вуди еще не спит,– сказала она приглушенным голосом.

– А Том?

– Спит.

– А счастливица Джерри между тем не бодрствует и не спит.

– Полностью бодрствую,– возразила она, отходя, чтобы посмотреть на него.– Что это у тебя с галстуком? Палмер опустил глаза и увидел, что галстук сдвинут в сторону. Он забыл приколоть его. Неожиданно, с противным ощущением, он вспомнил, что булавка для галстука осталась где-то в квартире Бернса. Но тут же сообразил, что даже если Бернс и найдет ее, то это ему ничего не скажет: всего лишь обыкновенная булавка – немного длиннее швейной, с маленькой круглой белой головкой. Бернс никогда не видел ее у Палмера, потому что она всегда была воткнута с изнанки рубашки – Палмер втыкал ее в конец галстука и затем снова в рубашку, чтобы галстук был приколот незаметно. Такие булавки продаются целыми коробками в любом магазине канцелярских принадлежностей.

– Должно быть, выскочила булавка,– объяснил он.

– Приколи другую и отправляйся. Ты должен был час назад быть у Бэркхардтов,– сообщила Джерри.

– Что?

– Не кричи на меня.

– Боже мой! – Палмер повернулся, чтобы взглянуть на себя в зеркало, стоящее в передней. И увидел высокого худощавого мужчину с замкнутым выражением лица. Он отметил, что костюм его был в порядке. Сбросив пиджак, он ринулся в спальню, по дороге стаскивая с себя галстук и рубашку.

– Ай да папка! – воскликнула Джерри, пустившись рысцой вслед за ним.– Не угонишься!

Пока Палмер надевал свежую рубашку, до его сознания дошло, что за ним еще кто-то наблюдает. Он оглянулся на дверь спальни и увидел Вуди, своего старшего сына, задумчиво и рассеянно мнущегося на пороге.

– Когда-нибудь видел, чтобы папка так поворачивался? – крикнула Джерри брату.

– Пап,– начал мальчик,– что такое коммерческая газета? Палмер нахмурился.– У тебя непогрешимая способность выбирать подходящий момент,– сказал он, с трудом просовывая запонки сквозь новые неподдающиеся петли.– Может это подождать до конца недели?

– М-м? – вопросительно промычал Вуди.

– Сначала ты объясни, что означает «непогрешимый»,– предложила Джерри.

– Мне некогда.– Палмер посмотрел на вешалку для галстуков, но тут же сообразил, что должен прийти к Бэркхардтам в том же галстуке, в котором он был днем. Это будет выглядеть более естественно. Двойная жизнь началась.

– Не-погрешимый,– говорила тем временем Джерри,– свободный от грехов.

Палмер бросил на нее взгляд и увидел, что она смотрит на брата. Он надел галстук и в третий раз за сегодняшний день начал завязывать узел. Ему пришла в голову мысль, что хорошо бы хоть один из сыновей был таким же умным, как Джерри. Им это было просто необходимо. Ей же когда-нибудь может стать помехой ее острый ум. Мальчишки могли бы также позаимствовать какую-то долю ее наблюдательности. У нее этого тоже слишком много. Но может быть, она вырастет достаточно хорошенькой, чтобы подобные опасные атрибуты не слишком выпирали. Красоте все прощается.

Палмер завязал галстук, засунул его узкий конец в рубашку и снова надел пиджак.

– Во избежание споров,– сказал он, направляясь к двери,– я разрешаю Джерри еще полчаса не ложиться спать, а у тебя, Вуди, у отнимаю эти полчаса. Иными словами, вы оба должны отправиться на боковую ровно в 10.30. Поняли?

– Усекла,– ответила Джерри.

– А я нет,– упрямо заявил мальчик.

– Я серьезно,– произнес Палмер.

– Как поживаете, мистер Серьезно? – начала Джерри.– Разрешите представить вам мистера Сомнение. Мистер Сомнение, познакомьтесь с мистером Серьезно. Мистер Серьезно, познакомьтесь…

– Ну, заткнись,– прервал ее Вуди.– Тебе разрешили лечь позже, а я должен из-за этого страдать.– Он обратил свое недовольство на Палмера.– Это нечестно, пап. Ты ей всегда потакаешь.

Палмер взглянул на сына: тот был почти с него ростом, около 180 сантиметров; будь он брюнет, он мог бы уже брить довольно густой пушок на щеках; и голос стал почти таким же низким, как у отца. Интересно, сколько времени понадобится Вуди, чтобы стать зрелым мужчиной, если это вообще когда-нибудь произойдет. Тут же он спохватился, что он опять идет по неверному пути: Джерри была сообразительная, бойкая и бесстрашная, и ему хотелось, чтобы Вуди превосходил ее в этом, поскольку был почти на три года старше. Палмеру пришлось снова напомнить себе, что к дочери и сыну надо подходить с разной меркой.

Он улыбнулся мальчику и похлопал его по руке.– Я даю ей полчаса потому, что она все равно взяла бы их.

– Я знаю,– согласился Вуди.– Почему ты в новой рубашке?

– Иду в гости к боссу.

– Но та рубашка совсем не грязная.

– Ох,– простонала Джерри,– чем быть в такой компании, пойду лучше спать сейчас же.

Дети проводили его до двери. Там Джерри обняла отца еще раз и подставила макушку для поцелуя. Как всегда в последние годы, Палмер не рискнул целовать Вуди на ночь. Наверно, потому что он чувствовал невысказанный страх подростка – вдруг отец однажды по рассеянности забудется и поцелует его, как маленького. Они кивнули друг другу через голову девочки, и Палмер подмигнул сыну, чувствуя себя настолько неискренним, насколько это вообще было возможно. Компенсируя это чувство, он еще раз очень крепко обнял Джерри.

Она откинулась назад и ухмыльнулась.

– Ты какой-то чудной сегодня,– сказала она.– Что такое? Что случилось?

Направляясь к лифту, он посмотрел на часы. Он опаздывал к Бэркхардтам уже на целый час. В такси Палмер сообразил, что все-таки ему повезло. Он получил лишнее время, чтобы приспособиться к своему новому положению неверного мужа. Обладая большой проницательностью, Эдис все же не могла сравниться в этом со своей дочерью. А к концу вечера, сказал себе Палмер, этот чудной вид, который заметила Джерри, без сомнения, исчезнет.

Глава тридцатая

Городская резиденция Бэркхардта к югу от Сентрал-парка представляла собой скромную квартиру, расположенную на двух этажах с внутренней лестницей. Здание было старое и довольно узкое; в нем когда-то помещались студии художников и музыкантов. Банк получил этот дом в 1930-х годах, когда его владелец лишился права выкупа закладной. Длинные, занимавшие целый этаж квартиры были переделаны на маленькие – все, за исключением самой верхней, с ее наклонными, высотой в два этажа окнами, выходящими в парк. В автоматическом лифте Палмер оказался вместе с низеньким, худым, смуглым человеком лет 55-57, который показался ему очень знакомым. Судя по внешности – необычно длинным черным волосам и не гармонирующему с цветом пиджака жилету,– этот человек мог быть кем угодно, но только не банкиром: торговцем картинами, импрессарио… Они вежливо кивнули друг другу, когда выяснили, что оба направляются в квартиру на верхнем этаже.

– Мистер Палмер, не так ли? – спросил человек тихим голосом с сильным британским акцентом. Его большие темные глаза необыкновенно пристально глядели на Палмера.

– Да,– Палмер протянул руку.– Мистер…

– Никос.– Они пожали руки.

– Теперь вспомнил,– сказал Палмер.– Почти пять лет назад, да?

– В Чикаго…– подсказал Никос.

– На встрече с Гаррисом Трастом,– продолжил Палмер.

Так это, подумал он, Арчибальд Никос, младший из двух братьев, стоявших во главе фантастически сложного инвестиционного банка «Лионель Никос и сыновья», который около пяти лет назад вступил в соглашение с Гаррисом Трастом из Чикаго и еще несколькими местными банками, включая и банк отца Палмера, в целях предоставления промышленности крупного займа. С этой сделкой было связано еще что-то. Палмер попытался вспомнить, что это было, но лифт остановился и прервал его мысли. Его появление вместе с Никосом, как увидел Палмер, как-то оправдывало его собственное опоздание. Кроме того, это помогло навести Эдис на мысль, что оба они были заняты одним и тем же делом. Во всяком случае, ее приветствие показалось Палмеру достаточно искренним. Он встал около жены и кивнул по очереди каждому из присутствующих. Он знал всех – так ему показалось,– и все знали его.