Призрачная погоня - Юрий Иванович

– Сам виноват. Не надо было нам вчера так вульгарно расставаться. И уже после сегодняшнего обеда мы бы расстались с тобой навечно. Да и мне таскаться за тобой не в удовольствие. Просто условие такое: с момента дачи слова – сутки. После них – двое суток. Если и сейчас сбежишь, придётся возле тебя четверо суток в тюремной камере находиться.

– М-да! Жёсткие у вас законы, – покрутил я головой озадаченно. – Как только дети появляются после такого насилия?

Интересно, что Эмма на это ответит?

Глава двадцать пятая

Обретшие дом

Ответа я так и не дождался, потому что нас побеспокоили (если так можно выразиться, находясь в окружающей толпе, рвущейся рассмотреть картину) двое мужчин. Они протолкались к нам с трудом, тоже полюбовались на мою акварель «Художник за работой» и вполне законно потребовали к себе внимания. В одном я незамедлительно узнал вчерашнего посредника – торговца недвижимостью на левом берегу Журавы. Он же сразу начал с представления своего сопровождающего. Солидного, одетого с иголочки господина, явно не бедствующего и скорее всего имеющего немалые наличные средства. Тот оказался владельцем заинтересовавшей меня башни, которую мы с родителями всё-таки переименовали в Маяк. Имя собственное такому зданию не помешает.

Так вот посредник не просто связался с ним, а встретился с утра, обговорил что следует и вместо отправки посыльного уговорил клиента тотчас поехать на встречу с потенциальным покупателем. Следовало признать, что выгода получилась для всех трёх сторон. Особенно в плане экономии времени. Ну а чтобы нам никто не мешал, я предложил отправиться в пейчеру и уже там начать переговоры.

Думал, что бывший юнга ещё останется, желая что-то заработать в такой толпе. Тем более что заказчиков у него уже было более шести человек. Но он перед ними даже извиняться не стал, только заявил, что у него срочное собрание, которое проводит мэтр и учитель. Когда оно закончится – не в курсе. Но сегодня ещё вернуться к творчеству попытается.

Вот мы и двинулись дружной компанией к месту нашего временного проживания. Благо ещё, что принцесса не стала накалять обстановку, пожелав присутствовать всегда и везде рядом с моей тушкой. Её вполне устроило находиться в комнате ребят, общаясь с ними же и с Феофаном. А чтобы я не ускользнул, в коридоре встали на вахте два мордоворота, телохранители принцессы. Десяток городских стражников, как мне чуть позже доложил Второй, тоже не покинули проспект, делали вид, что именно в этом месте им назначены дежурство и присмотр за порядком. Всё продумала и хорошо приготовилась… ехидна!

Сами переговоры прошли на удивление легко и просто. Видимо, предварительная подготовка посредником прошла на ура, да и сам владелец, оказавшийся целым зуавом, мечтал любыми способами избавиться от раздражающей его недвижимости. Сошлись на пяти тысячах сразу, и потом по тысяче двести каждый лутень. То есть придётся мне уже к финалу следующего месяца выдавать очередную порцию версов с профилем императоров Моррейди.

Только вот зуав, прежде чем мы стали готовить окончательный вариант договора, уже в который раз глянул на стоящую осторонь акварель и предложил:

– Могу чуток сбросить выплату в каждом лутене, если сделаешь мне два портрета. Мой и моей супруги.

Ну и я не стал стесняться, тем более помня, какой ажиотаж вызвали мои картины и простые рисунки в мире Набатной Любви. Возьми и брякни:

– Когда делается оптовый заказ, да от человека, со мной сотрудничающего, я всегда делаю скидку. Поэтому за оба портрета возьму всего лишь… три тысячи золотых.

Присутствующие родители, уже прекрасно осознавшие местные цены, не смогли сдержать своих эмоций. Здорово их перекосило, что не могло не остаться незамеченным. Хорошо, что положение спас дед Назар:

– Что ж так дёшево берёшь-то, Бо-о… бога-то побойся! – ещё и возмущение сумел натурально разыграть: – Сам же клялся, что дешевле, чем по две тысячи продавать свои работы не будешь!

– Так говорю: скидка. Да и человек мне навстречу идёт, тоже цену сбрасывает. Надо как-то взаимно уступать друг другу.

Зуав тяжело вздохнул и вполголоса апеллировал к посреднику:

– Тяжко с такой семейкой торговаться! Надо было мне с супругой приходить…

После чего мы всё-таки ещё полчаса поторговались. Спокойно так, в своё удовольствие. Потому что общались мы с человеком далеко не бедным и прекрасно разбирающимся в живописи. И чем дольше он любовался моей акварелью, тем больше понимал грядущую выгоду. А напоследок предложил:

– Давай мы твоё творение «Художник за работой» на публичных торгах продадим? – Слова «аукцион» в данном мире не знали. – И сделаем это не столько для заработка, как для проверки себестоимости твоих работ. Тогда и мне спокойнее будет, и ты сможешь правильнее ориентироваться на возможные заработки.

Идея по сути неплохая. Вдруг я напрасно затеваю возню со сгущёнкой и шоколадом? Может, мне достаточно раз в месяц состряпать шедевр и жить в окружении родни и ближников припеваючи? И ведь я не только акварели умею рисовать. Что скажут знатоки, критики и ценители, когда увидят картины красками, подобные тем, которые я рисовал в ином мире для валухов? Если уж колонисты из иного мира ими восхищались, то без ложной скромности могу похвастаться своей некоей исключительностью.

С другой стороны, лучше всего яйца хранить в нескольких корзинах, как убеждали деятели рекламы у нас на Земле. Иначе говоря, лучше всего и там, и там успевать. Тем более что со временем, когда производство шоколада и его производных будет налажено, я смогу без вреда для семейного кондитерского ремесла перебраться на щедрую и увлекательную ниву изобразительного искусства.

Поэтому я ответил скорее положительно на предложение, чем отказал:

– Спасибо за предложение. И я уже почти согласен. Разве что окончательное решение выскажу завтра к вечеру. А сегодня не будем смешивать одно дело с другим.

Такой ответ нисколько моего нового клиента не обескуражил. Согласился с отсрочкой окончательного решения с моей стороны, зато довольно жёстко оговорил сроки рисования заказанных портретов. Учитывая, что ещё двое суток мне лучше с семьёй безвылазно просидеть в пейчере, я согласился поработать завтра с самого утра, отведя на это дело четыре часа.

После чего мы бодренько составили соответствующий акт купли-продажи, свистнули для этого дела в свидетели владельца пейчеры, и зуав, получивший пять тысяч первого взноса, убыл по своим делам. Продавец-посредник недвижимости сразу уходить не спешил, попросил разрешения пообщаться с Феофаном и подался в соседнюю комнату. Но мне показалось, что его не так художник интересовал, как громкий, завораживающий смех Эммы Гентлиц. Это меня устраивало, ещё имелись некие планы на этого человека.