Расстрелянный парламент - Анатолий Грешневиков

С Евгением мы работаем в комитете по экологии, это умный ученый, порядочный человек. По ночам, когда ОМОН устраивает провокации, бряцает оружием, пугает, провоцирует, я прихожу в кабинет – на девятнадцатый этаж пешком, так как лифты отключены правительством – и мы разговариваем, что называется, за жизнь. Он – о своих делах, я – о своих, а в целом – о государственном перевороте: почему мы допустили возможное… Но больше всего обсуждаем природоохранное законодательство. И, что вызывало у меня всегда восхищение, – кругом война, парламент блокирован так, что мышь не проскочит, а Нестеров сидит и пишет проект закона «Об экологических полигонах». Иногда к нему проскальзывают ученые. Удивительно!

И вот после выступления интеллигента Нестерова поднимается генерал Ачалов и докладывает… К нему приходила группа родителей и просила его заставить их детей покинуть здание. Ачалов пригласил молодых ребят, но молодые патриоты категорически и трижды сказали: «Нет, мы останемся!» Затем ребята пояснили: «Мы будем с казаком Морозовым, до последнего… Он сказал, что сегодня мы нужны России как никогда, значит, он прав – мы будем с ним нести службу».

Имя казака Виктора Морозова я услышал впервые и запомнил навсегда. А когда увидел его, познакомился, то понял ребят. Если такие люди – братья-казаки с нами, то нам никто не страшен.

Казака Морозова быстро узнали все депутаты… Он вступил в наш добровольческий полк и возглавил казачью сотню.

Кинооператор Невзоров, с которым мы шли снимать ОМОНовские цепи, на минуту остановился и замер. Он увидел знакомого казака. Они громко обнялись, расцеловались. Казаком был Виктор Морозов. Я спросил потом Александра Невзорова, откуда он знает нашего сотника.

– А кто его не знает, – ответил Невзоров. – В Приднестровье встречались… Настоящий казак. Герой. У него крест на груди – за Приднестровье!

Знакомые журналисты из патриотической печати рассказали про казака Морозова такую историю, то ли выдуманную, то ли нет… Было это как раз в Приднестровье. В плен попала русская женщина-снайпер. За убитого казака ей платили пятьсот долларов. Морозов расстрелял ее.

Вскоре в плен взяли румынскую снайпершу. Морозов велел отправить ее за Днестр; она, мол, за свой народ воевала. Я в такие байки не верю.

Микрофон на балконе часто молчал. Молчал даже тогда, когда питание было. Плохо была организована культурно-массовая работа, попросту говоря, никто не общался с народом, с теми, кто зяб у баррикад. Необходимо было как можно чаще давать защитникам Дома Советов необходимую информацию, чаще устраивать концерты, подбадривать.

Вместе с депутатом-писателем Ринатом Мухамадиевым я старался вовлечь в эту работу деятелей русской литературы.

Удалось вызвать народный ансамбль, уговорили известных артистов приехать и выступать. Писатель Владимир Крупин чуть ли не с дачи был вырван нами, приехал тут же и выступил перед народом. Тепло и проникновенно выступил. – Попросил выступить Ринат и меня. Ты, мол, писатель – вот и скажи что-нибудь… А у меня ораторских данных особых нет – прошу не настаивать коллегу. Но тот настоял.

Подхожу к микрофону, на площадке – люди, кто-то горячо выступает. Пригляделся – знакомый овчинный тулупчик, перекрещенный офицерскими ремнями, сабля с боку, борода. Точно – сотник Морозов. Грозит заговорщикам, вызывает на дуэль какого-то подставного казака, переоблачившегося из милиционеров в казаки… Досталось в его речи и Ельцину, которому казаки не дадут разрушить Россию.

Выступил казак, отошел в сторону и спрашивает меня: «Ну, как?!» То есть, как, мол, я выступил. Я ответил: «Молодец, хорошо! Теперь и мне есть что сказать».

Только потом я узнал, что относительно дуэлей казак никогда не шутил… Смелый был, потому что не терпел трусов и лжецов.

Хотелось мне поговорить с казаками, расспросить у них, знают ли они о тех, кто их вырезал после 17-го года. Тут выпал случай, депутат Варфоломеев попросил помочь развернуть палатки возле Белого дома… Я пошел выполнять просьбу, ибо Варфоломеев назначен был Хасбулатовым ответственным за жизнеобеспечение ополчения. Устанавливаем из пленки палатки, настоящих палаток дефицит (мы же не богатые гайдаровцы), а тут казаки с помощью…

Заглянул к казакам. И спрашиваю: у меня, мол, давний интерес, знаете ли вы о том, кто казаков изничтожал после революции, кто вашего легендарного Миронова предал и убил? «Знаем, а как же… Правители все те же, одного поганого корня, тогда они казаков вместе с Россией уничтожали, сегодня опять все те же зарятся на Россию. А казаков и Миронова по распоряжению Троцкого вырезали!.. Все мы знаем, потому тут стоим. Тогда стояли наши деды, сегодня стоим – мы!»

Таков последовал ответ.

Итересный у нас вышел разговор.

И главное – я убедился: такие выстоят, за Россию и сегодня есть кому постоять.

Перед Руцким и депутатами прошел парадом добровольческий полк. Они только что приняли присягу… Лихо прошел и сотник Морозов, обнажив шашку. Эх, казаки-братья!.. Если бы все зависело от вас?!

Фотография улыбающего крепкого казака с шашкой на плече обошла многие газеты. Его таким и запомнили ополченцы.

Приехал казак Морозов в столицу защищать Конституцию прямо из больницы… Утром услышал про Указ Ельцина, а вечером уже ехал в электричке. У самого воспаление легких, температура не спала – а он за Россию решил постоять. Натура. Казачья кровь. Характер. У него десять дядьев в Один день погибли на фронте, то есть «на германской». Оставил дядьев в заслоне отец, дед Виктора – Поликарп Сафронович. Они до последнего геройски и сражались. Геройски умеет сражаться и Виктор Морозов. Участвовал в боях в Приднестровье. Если опыт его нужен защитникам Конституции, то почему он должен отсиживаться?! Казаки никогда не оставляли Россию в тяжелые дни.

И Морозов не ошибся, не один он прибыл в Дом Советов. Казаки были со всех регионов страны – и сибирские, и уральские, и приморские, и донские, и кубанские. Набралась сотня – и командование ею поручили походному атаману Подольского отделения Союза казаков Виктору Морозову.

Генерал Макашов лично вручил автомат сотнику, а министр обороны Ачалов выдал удостоверение «на право ношения и хранения оружия». Но с автоматом никто почти и не видел сотника, все видели его лишь с шашкой, с неразлучной боевой шашкой.

Первым из казаков попал под крупнокалиберный пулемет командир 1-го казачьего батальона Александр Проказов. Уральского казака свалил БМП на Горбатом-мосту.

Президентские купленные войска отрезали казаков от Дома Советов. Очередь за очередью косила людей, срезала верхушки деревьев далеко за мостом… Люди пригнулись. А казак не стал кланяться пуле. Тут его и приметили, прошили очередью!

Слава Богу, попал Проказов в госпиталь, вылечили казака, вернулся домой.

А вот многие и не вернулись. Их имена пока неизвестны. Они геройски погибли в Доме Советов при штурме. Защищали и спасали женщин, рабочий персонал парламента… И погибали ни за что, от рук тех, против кого сами не поднимали оружие. Их трупы режим спрятал, как спрятал тела тех молодых ребят, которые держались казаков, держались, потому что от них веяло спокойствием и жизнелюбием…

Хасбулатов в своей книге «Великая Российская трагедия» вспомнит такой эпизод:

«Один из казачьих командиров, подразделение которого приехало с Южного Урала, подошел ко мне: «Спасайте всех, Руслан Имранович, у меня 17-летние ребята. Из 150 человек осталось пятеро…»

Парламент полыхает огнем. Танковые выстрелы не смолкают. Спецназовцы забрасывают гранатами коридоры, никого не оставляют в живых… Ополченцы начинают вырываться из здания.

Виктор Морозов подумал, что живым вряд ли выйдет, но и сдаваться нельзя. Он принимает без страха быстрое решение и тут же выскакивает из 8-го подъезда. Бежит в сторону стадиона, там на посту свои ребята, надо – к своим успеть. Побежал и тут же ощутил удар в правую голень. Ранило. Рядом упал бегущий десантник. Его стрельнули свои же – в спину. Морозов скрутил молодого десантника и потащил к подъезду, прикрываясь им… Он знал – убить рязанского парня, своего же, русского, он не сможет. Доставил его тут же в медпункт, а парень уже обмяк…

Доктор спросил, увидя кровь на штанине, о ранении… А Морозов кивает на десантника: «Его смотрите. Его в спину – свои же…» Кто-то, пробегая, сказал – надо, мол, пристрелить. Морозов резко ответил: «Сволочь, только тронь. Он же в сыновья тебе годится!»

Только тишина проклюнулась – и Морозов вновь ринулся к баррикадам. Бежал раненый помочь друзьям, прихрамывая, с трофейным автоматом.

Журналист потом спросит Морозова: «Виктор, чо ты же ранен был. Пуля в кости застряла». А он ответит: «Знаешь, это когда тебя первый раз клюнет – страшно. Второй раз ранят – от боли можешь скопытиться. А потом – долго терпишь. Первый раз меня пырнули штыком в Афгане. Второй – осколком по ребрам – в Приднестровье».