Шелест Да не судимы будете - Неизвестно

«Я понимаю,— сказал Н. С. Хрущев,— что это моя послед­няя политическая речь — лебединая песня. На Пленуме я вы­ступать не буду, но хотел бы обратиться к Пленуму с прось­бой». С какой, Н. С. Хрущев не сказал. Ему этого сделать и не разрешили. На глазах у Н. С. Хрущева появились слезы, и он сказал: «Очевидно, так у нас водится, что заслужил или не заслужил, но при определенных обстоятельствах получай». Дальше Хрущев сказал: «Я сам думал, что надо было уходить, что со многими вопросами я не справляюсь. Страдал я от того, что не мог с вами встречаться почаще и обсуждать вопросы просто, по-человечески. Здесь говорили о моем зазнайстве. Очевидно, при нормальном положении вам надо было меня в какой-то мере оберегать от этого порока, а это значит, надо было мне прямо и откровенно в нашем кругу говорить об этом, но для этого тоже нужна была прежде всего честность и сме­лость, но речь сейчас идет не об этом. Напишите заявление о моем уходе, об отставке, я его подпишу — я полагаюсь на вас в этом вопросе».

Н. С. Хрущев далее заявил: «Если нужно, я уеду из Мо­сквы». Кто-то подал реплику: «Зачем это делать? Не нужно». Это нашло всеобщую поддержку — решили оставить Хрущева в Москве и соответственно материально обеспечить. Н. С. Хру­щев еще нашел в себе силы и под конец своего выступления сказал: «Если у вас пойдут дела хорошо, я буду только радо­ваться и следить за сообщениями газет».

Было решено Пленум ЦК провести 14 октября в 18.00 в Свердловском зале Кремля. Пленум решили провести только по организащюнным вопросам, позже созвать Пленум и на нем рассмотреть ряд вопросов. Надо было обговорить ряд вопросов, и прежде всего, кто будет делать на Пленуме доклг1д или информащ1Ю. Против ожидания всех нас доклад поручили сде­лать Суслову. И это далеко не было понятно — ведь Суслов почти в последнюю очередь был информирован о предстоящих крупных политических событиях, он, по сути, никакого отноше­ния не имел к составлению доклада. Доклад составляла группа товарищей: Шелепин, Полянский, принимали участие Андропов и Демичев. Почему поручили выступить с докладом Суслову, . было загадкой, но позже прояснилось. Брежнев уже тогда опасался молодых — Шелепина, Полянского, Семичастного и других. Брежнев не хотел сам выступать из-за «скромности». Можно было бы поручить выступить Подгорному, но послед­ний отказался. Поручить сделать доклад кому-либо из моло­дых — этого Брежнев просто побоялся, опасен рост их автори­тета.

Пришли также к заключению, что на Пленуме не открывать обсуждения доклада. «Чтобы не разжигать страстей»,— гово­рил Брежнев. Но тут дело было не в «страстях». Открыть обсуждение доклада, значит, дать слово и Хрущеву — ведь о нем идет речь? А что он может сказать, тем более в адрес Брежнева да и других, это было небезопасно. Решили принять постановление Пленума без обсуждения доклада. Но оказалось, резолюция Пленума не была подготовлена, и это вызвало некоторое замешательство.

Обсуждался вопрос, как довести до партии и народа приня­тые организационные вопросы Пленума ЦК. Было решено, что 15—16 октября в республиках пройдут партийные активы и на них надо довести до сведения решение Пленума ЦК КПСС. Немаловажным был вопрос, как довести до сведения решение Пленума об освобождении Хрущева братским партиям. Как оказалось, это был не из последних вопросов.

Некоторые коммунистические и рабочие партии восприняли решение Пленума с большой для них неожиданностью и даже некоторой тревогой. Поступило немало запросов, что случи­лось? Вчера еще Н. С. Хрущев был в зените политической славы и ореола, а сегодня неожиданно даже для большинства советских коммунистов его освобождают от всех постов. Теле­фонные и письменные запросы поступили от Венгрии, Болга­рии, ГДР и других компартий. Какую информацию дать в пе­чать и в какой форме составить письмо об отставке Хрущева?

Естественно, встал вопрос, кого избрать Первым секрета­рем ЦК КПСС. В то время назывались только три кандидату­ры: Брежнев, Подгорный или Косыгин. Безусловно, чаша весов была на стороне Подгорного, но он сам отказался, мотивируя тем, что Брежнев моложе и уже, мол, так сложилось, что якобы он, Брежнев, должен занять этот пост. Когда назвали фамилию Брежнева, возражений, конечно, не было, , но надо было видеть, как Брежнев просиял.

Тут же он внес предложение, что надо учредить должность второго секретаря и что избрать на эту должность Подгорного. Все согласились, но когда через несколько часов вышли на Пленум, то этот вопрос на повестке дня уже не стоял. Для нас осталось загадкой, на каком этапе и кто перерешил наше общее мнение, принятое за 2—3 часа перед Пленумом. Обсудили во­прос о разделении постов — Первого секретаря ЦК и Предсов- мина. Председателем Совмина Пленуму «рекомендовали» А. Н- . Косыгина, это было обусловлено еще раньше, когда подгота­вливались все «мероприятия» по Хрущеву, аргумент, что он может быть Председателем Совмина, окончательно склонил его к намеченным «мероприятиям» по устранению Н. С. Хру­щева от политической деятельности.

Во время заседания Президиума ЦК КПСС, это было 14 ок­тября, как раз в разгар выступлений, тов. Шелепин передал мне перехваченную записку О. И. Иващенко, члена ЦК КПСС, се­кретаря ЦК КПУ. Вот ее содержание: «Заседает Президиум, ЧТО-ТО происходит. Я согласна, что нужно говорить о недостат­ках, но нельзя прибегать к крайним мерам. В Америке надвига­ется фашизм. Это ему на руку. Брежнев честолюбив, властолю­бив. Шелест держит развязный тон, они вместе. Можно крити­ковать, но это не значит, что нужно убирать. Русским и украин­цам нужен вожак, к нему все тянутся. Брежнев говорит одним одно, а другим другое. Шелест сказал, когда обсуждали надпись на какой-то вазе: «Некоторые вожди засиделись».

С этой запиской были ознакомлены сразу же Подгорный и Брежнев. Сам факт появления этой записки встревожил нас, и были приняты дополнительные меры предосторожности. Я вышел из зала заседания, позвонил Н. А. Соболю — это второй секретарь ЦК КПУ, и сказал ему, чтобы за Иващенко был установлен контроль. Это означало привязать ее к опреде­ленному месту и контролировать ее действия.

В 16.00 в постпредстве Украины перед Пленумом ЦК КПСС мной были собраны члены, кандидаты и члены ревизионной комиссии ЦК КПСС, избранные от украинской партийной орга­низации. Проинформировал их о состоявшемся заседании Пре­зидиума ЦК, о его решении и о созыве Пленума ЦК, о том, что Н. С. Хрущев подал заявление об уходе в отставку со всех постов и что Президиум удовлетворил его просьбу. Во время моей информации была гробовая тишина и чувствовалась боль­шая напряженность. Я призвал членов, кандидатов в члены ЦК и членов ревизионной комиссии ЦК поддержать на Пленуме решение Президиума ЦК КПСС. После информации наступила пауза тяжелой тишины. Но вот член ЦК КПСС И. С. Сенин, первый заместитель Председателя Совмина республики, задает вопрос: «А что Н. С. Хрущев сам подал заявление или его вынудили к этому?» Пришлось снова «разъяснять», и это «разъ­яснение» — чувствовал я -- было не очень убедительным. То­гда последовал второй вопрос: «Можно ли будет задать вопрос на Пленуме и выступить там?» Я ответил, что задавать вопросы никому не возбраняется, что касается выступлений, то, насколь­ко мне известно, этот вопрос на Пленуме не будет обсуждаться, а после информации или доклада будет принято постановление Пленума. О. И. Иващенко задала вопрос: «А почему не оста­вить Н. С. Хрущева на одной из должностей и как освобожде­ние Хрущева может отразиться на международных отношени­ях?» Мной был дан ответ, что Н. С. Хрущев подал заявление и он уходит на заслуженный отдых, остается жить в Москве. Что касается международной реакции, в том числе и некоторой реакции в компартиях соцстран, то, возможно, мы будем иметь какие-то издержки. Но главное то, что намеченная генеральная линия XX—XXI—XXII съездов КПСС остается в силе, и мы ее должны проводить в жизнь. Был задан еще один вопрос: «А кого же рекомендуют на Первого секретаря ЦК КПСС?» От прямого ответа я ушел, формально ответил, что это дело Пленума ЦК, но посты будут разделены, и на Предсовмина рекомендуется А. Н. Косыгин. На этом совещание и моя ин­формация членам ЦК были закончены. О проведенном совеща­нии с членами ЦК я тут же доложил Подгорному и Брежневу, сказал о настроении и задаваемых вопросах. Они уточнили некоторые положения, на этом и закончилась с нашей стороны подготовка к Пленуму ЦК.

14 октября в 18.00 в Свердловском зале Кремля открылся Пленум ЦК. По поручению Президиума ЦК открыл заседание Н. В. Подгорный.

На повестке дня один вопрос — организационный. С докла­дом выступил М. А. Суслов, сказав несколько слов о положи­тельных моментах работы ЦК, он перешел к изложению сути вопроса по Хрущеву.

Н. С. Хрущев в президиуме, в стороне, понурив голову. Думаю, что ему было очень и очень тяжело, это надо было набраться мужества все выслушать и вытерпеть. Может быть, это было и излипшим, что он присутствовал на Пленуме, это ведь для него непоправимая тяжелая морально-политическая травма. В докладе Суслова было высказано все, что было сказано в течение двух дней заседания Президиума ЦК, но некоторые вопросы еще больше обострены. Чувствовалось^ что была проведена «большая работа» среди членов ЦК, то и дело раздавались выкрики «правильно», но это, как правило, одни и те же крикуны, они бывают во все времена. Хрущеву они тоже кричали «правильно».