Пеший Камикадзе - Денис Ли

— Держи, — протянул Стеклов.

Пытаясь влить в себя содержимое бутылки за раз, на ходу, обливаясь, Егор бежал к БТРу, откинул в сторону недопитую бутылку пива, запрыгнул на броню.

— На базу! — Егор испытывал мощное-бурное-взрывное возбуждение, сравнимое, разве что, с половым.

На базу вернулись косые, как ковыли. Егор был пьян от возбуждения. В нетерпении, Егор спрыгнул у ворот базы, и через парк, напрямик, побежал в штаб.

— Где комбриг? — спросил Егор у оперативного, ворвавшись на второй этаж штаба.

— В беседке были, только что… чай пили… — испуганно и не понимая, что происходит, ответил дежурный. — А что случилось? — но Егор не ответил, он уже бежал вниз по лестнице, барабаня ногами по ступеням.

Завернув за угол, Егор со всего маху наскочил на комбрига, начальника штаба, замполита и еще двух офицеров управления.

— Товарищ полковник!..

— Бис, ты… что… с цепи сорвался, что ли!

— Товарищ полковник! Я фугас обезвредил! Смотрите! Я сейчас вам покажу… вы такого — не видели… не знаю даже как получилось! Чудом, чудом вышло! Случайно… села батарея… Смотрите… — Егор вынул из разгрузки кусок пластида и ленту из гвоздей, — это фугас — пластид с гвоздями! А это, — Егор вывалил к ногам, моток проводов, — провода, батарея и самоликвидатор от НУРСа… привязано было к ветке! Ветка висела поперек тропы… отодвигаешь ветку… отпускаешь… она как пружина возвращается и срабатывает самоликвидатор! Представляете?! Вот… я сейчас вам покажу!..

— Не надо, Бис! — сказал Слюнев.

— Надо, товарищ полковник, смотрите! — возразил Бис, игнорируя слова комбрига. — Товарищ подполковник, — обратился Егор к Крышевскому, — держите батарею, соедините контакты! — Егор протянул самоликвидатор комбригу. — А это вам, товарищ полковник! Держите спокойно, не дергайте, не трясите, не шевелитесь! Когда скажу — встряхнете! Вот так… — Егор коротко встрянул пустой рукой, тут же выставив ладонь вперед, перед самым носом Слюнева, — не сейчас! Когда скажу! Я вам дам знать. — Казалось, комбриг похолодел от волнения. — Не шевелитесь! — Егор показал детонатор, расправил провода. — Соединяю! — Егор скрутил провода взрывного устройства и бросил скрутку на землю, закинув детонатор за ограду из шифера. — Готовы?!

Все, включая даже офицеров незадействованных в демонстрации фугаса, кивнули.

— А можно мне гвозди забрать? Стенды буду колотить… — спросил замполит бригады.

— По команде, на счет — «раз», встряхните гильзу, товарищ полковник, — Егор снова продемонстрировал движение рукой. — Готовы? Три!

Комбриг неожиданно дернул рукой, на отмаш…

Прозвучах хлопок, взорвавшегося детонатора, вслед за которым мимо лица Слюнева просвистел кусок отломившегося шифера. Комбриг обомлел.

— Товарищ полковник, я же сказал на счет — «раз»? — испуганно сказал Егор.

— Да ты меня совсем запутал! На хрена ты притащил эту дрянь в штаб?! — Слюнев топнул ногой, бросил на землю латунную гильзу самоликвидатора. — Больше никогда ничего не приноси сюда… никогда, понял?!

— Ну, я же хотел показать… как эта штука работает! Я не собирался пугать… шифер откололся случайно… похоже, от взрыва детонатора… но он же не сильно…

— Не сильно… — передразнил Слюнев. — Казимирыч, пусть докладывает по телефону! Что он сюда постоянно приходит, тащит сюда куски снарядов? От того только недавно избавились… — махнул рукой комбриг.

— Так он в Групировку докладывает, — сказал Крышевский.

— Идем отсюда, пока этот безумец не убил кого-нибудь!

Не услышав ни слова благодарности, Егор обиделся и, вернувшись в расположение роты. Кривицкий был еще на маршруте.

— Володь, а может по водочке? — предложил Егор. — За сегодняшнюю удачу? Помоему сегодня круто повезло, как думаешь?

— Повезло, — согласился Стеклов, — давай.

— Знаешь, что я думаю? — сказал Егор, наливая. — Что его установили ночью. Перестраховались, чтобы неспалиться поутру, а под утро пошел дождь, и батарея окислилась, а? Иначе как объяснить, что фугас не сработал?

— А ты, что туда полез? — неожиданно спросил Стеклов.

Егор выпил, занюхав долькой репчатого лука.

— Двух подозрительных типов заметил и решил проследить за ними… — ковыряясь в банке с тушенкой, ответил Бис.

— Вот! Вероятно, они ее установили и хотели посмотреть, как мы подорвемся. Значит, минировали утром, перед нами! — жуя, сказал Стеклов. — Наливай, еще по одной?! Нормально пошла…

— Хм, — задумался Егор, разливая по кружкам водку. — Тогда, что получается, что они батарею не проверили перед установкой?

— Может, соединили не так? «Плюс» и «минус» перепутали… — пожал плечами Стеклов. — Ладно тебе… «жив курилка», и слава Богу!

— Ага… — согласился Бис.

В палатку саперов зашел подполковник Винокуров. Начальник инженерной службы бригады теперь проживал в штабе, вместе с другими офицерами управления. Он недоброжелательно посмотрел на Биса и Стеклова, но ничего не сказал. Понял, что оба пьяны, молча, огляделся по сторонам, словно кого-то искал. Винокуров побаивался Егора — своенравного и мало кого по-настоящему уважающего. К тому же, часто находясь в состоянии опьянения, Егор дразнил подполковника, за то, что тот подставил Кривицкого.

— О! Чё такое?.. Что-то забыли здесь, товарищ подполковник? — неудержался Бис. — Кривицкого ждете? Неспокойно вам, верно? Тревожитесь, наверное, как там повар? — снова съязвил Егор. Бис вел себя вызывающе.

— Проспись! — огрызнулся Винокуров и вышел наружу.

Через четверть часа, еще не трезвые Бис и Стеклов, стояли перед комбригом. Их обвиняли в продаже солярки с БТРов, и как уже догадался Егор, с подачи Винокурова. Начальник штаба курил в сторонке, поглядывая в окно.

Егор молчал: «Винокуров? — мелькнуло в голове Егора. — Гнида! Только он мог об этом сболтнуть! Знал же, что мы покупаем на эти деньги продукты и спиртное. А он, каков молодец, с нами же за одним столом жрал, сука! Вот, тварь! Стуканул…» — в сердцах думал Егор.

— Признавайтесь, продавали? — в очередной раз спросил Слюнев.

— О чем вы говорите, товарищ полковник? — открыл рот Егор. — Какая «соляра»?

— Бис, ты что, опять пьян! — возмутился Слюнев.

— Имею право… сто граммов боевых для снятия стресса! Я фугас сегодня обезвредил — опасный!

— Я тебя в бригаду отправлю! — заорал комбриг. — но только с последующим увольнением… Имею право!

— Меня, товарищ полковник… родиной не пугайте! — вспомнил Егор любимые слова Кубрикова. — Отправляйте! Но кто будет фугасы искать? «Гавнокуров»?

— Бис! — рявкнул молчаливый Крышевский.

Егор замолчал, виновато повесив голову. Стеклов, опустив голову, хмыкал.

— Вы, товарищ полковник, на мне войну делаете! С галочками, плюсиками и красными стрелочками… Плевал я на все, с высокой кручи… Отправьте! — согласился Бис. — Так вы же не отправите?!

Через 4 дня, сыну будет — 2 года и 7 месяцев…

Сегодня, 22 февраля. Специальная операция прошла нормально. С утра было холодно, падал снег, но к обеду — распогодилось. Завтра праздник — 23 февраля! Но меня больше волнует, что здесь — это день депортации чеченского народа… 1944 года; а это может обернуться… Тьфу, тьфу, тьфу…

Егор, отложил дневник, вытянул из-под кровати ящик с вещами. В виду установления более спокойной оперативной обстановки, подрывов стало на порядок меньше, и у Егора появилось больше свободного времени. Это, было здорово, и Егор искренне радовался этому, несмотря на то, что обстановка на войне, безусловно, штука обманчивая. Солнечные дни стали преобладать над пасмурными, зимними, и это, не могло не радовать: «Дома, скорее всего, снег лежит, — думал Егор. — По самые уши, небось, навалило!»

Егор все больше времени старался проводить на улице, в беседке. Он вытаскивал с собой деревянный, упаковочный (укупорочный) ящик от патронов 7Н6, калибра 5,45 миллиметров, тот самый, который хранил под кроватью, сидел и перебирал его содержимое. В этом ящике, как в сундуке, Егор хранил особенные, дорогие ему вещи, игрушки: китайские электронные часы «Casio», усиленные квадратной батарейкой «Крона» и опутанные хитросплетением тоненьких одножильных проводов. Эти часы были часовым механизмом управления самодельного взрывного устройства… Осколок-саблю, называемый так за свою внешнюю схожесть с этим видом оружия, длиною около двадцати сантиметров, и имеющий острые и рваные зазубренные края, которые даже при осторожном прикосновении, цеплялись и оставляли порезы на пальцах. Небольшой приемник радиосигнала, рабочий, залитый прозрачным силиконом внутрь обыкновенной хозяйственной мыльницы нежного голубого цвета. Портативный пульт управления вполне обычной радиоуправляемой игрушки, переделанной на управление радиоуправляемым фугасом, был найден на месте наблюдения подрывника… Горсть шрапнели, в виде стальных черных дротиков, длинной три сантиметра с оперением на конце. Осколок фугаса в форме черепашьего панциря, похожий на медальон… Однажды злобно шипя, он застыл в асфальте, в метре от Егоркиной головы, во время одного из многочисленных подрывов. Один из тех многих, которым уже никто, как и сам Егор не придавал большого значения… Несколько десятков батареек, различного «калибра» — от «мизинчиковых» и толще, наполовину разобранная противопехотная мина МОН-50, и многие другие разрозненные элементы различных инженерных боеприпасов и радиоустройств. Все это, аккуратно было накрыто особенной Егоркиной гордостью — картой минной обстановки Грозного… Егор в шутку называл эти вещи — «дорогими», и это были всего на всего — примитивные сувениры. На самом деле, когда Егор уезжал на войну, брал с собой парочку действительно дорогих вещей — дорогих сердцу, как напоминание о доме, о семье, — фотографии, детскую игрушку, китайские палочки для еды, и даже полотенце. Все дорогое, Егор вез из дома, и таких вещей у него было — три.