В руках Ирбиса - Елена Ласк

– Ничего, что требовало бы твоего вмешательства.

– Может я сейчас выгляжу паршиво, но тебя вырубить сил хватит, так что заканчивай говорить как отец.

– В Грача и Нику стреляли, по предварительным данным те же люди, что обстреляли машины наших.

Не стал спрашивать, если она здесь, значит цела, а ещё это значит, что отец со дня на день устроит её отъезд за границу. Мне это даже на руку, чем дальше она будет от ставшей привычной обстановки, тем мне будет проще вывести её на чистую воду.

– Сигареты есть? – Клим ухмыльнулся и помотал головой. Лицемер. Делает вид что не одобряет, но когда его сильно припирает, покуривает тайком от Стеллы и заначку с собой носит. – Долго она ещё здесь пробудет?

– Так же как и ты – сколько потребуется.

– Мне не требуется. Какого хуя я снова здесь оказался? Отец решил напомнить мне моё место?

– Он не знает.

Я застыл, не понимая, что Клим сейчас сказал. В смысле не знает? Я был уверен, что именно отец распорядился закрыть меня здесь. Это место стало особенным для нас, именно здесь я орал при нём и его друзьях, как медленно убивал девчонку Абрамову, надеясь, что хоть один из них не выдержит и отправит меня к ней. Я очень хотел к ней, невыносимо, это желание сжирало меня заживо.

«Я никого к себе не подпускал. Меня хотели приковать к постели, но я вырывался, не даваясь. Ничего не чувствуя, я легко отшвыривал от себя всех, понимая, что если меня прокапают ощущения станут иными, решимость исчезнет и мне придётся жить со своим дерьмом. Клим, Серый и Белый смотрели на меня не понимая откуда во мне после запоя столько сил. Их мне давала ненависть к самому себе, я сам не подозревал какая в ней скрыта мощь, но пользовался на полную катушку, исступлённо добиваясь своего.

Отец пришёл, когда друзья сдались. Он смотрел на меня брезгливо, явно подавляя желание плюнуть в лицо. Я не впервые видел этот взгляд, но впервые он был направлен на меня. Хотелось выть и скулить от понимания, что я потерял навсегда нежный взгляд Ники и отцовский, наполненный гордостью. Я знал, что жизнь стала невыносимой и видел только один выход.

– Я не жалею. Она получила то, что заслужила. – Говорил ему в глаза, видя как в них накаляется ненависть. – Я трахал её, наслаждаясь слезами, болью и кровью, колол наркоту, чтобы не вырубалась и продолжал. Если бы она так быстро не сдохла, эта пытка стала бы для неё бесконечной, я повторял её раз за разом.

Я знал, друзья его не поймут, если он оставит меня в живых, специально рассказал всё при них. Все, кроме отца смотрели на меня будто не веря, будто я сошёл с ума, они все знали меня другим, не способным на подобное, помнили моё бешенство, когда меня обвинили в похищении и групповом изнасиловании. Тогда они все меня поддержали, как один повторяя, что знают, что Кирилл Викторович Царёв на такое не способен. Да, когда-то между собой они меня так называли, только меня, Барса никогда. Теперь им всем блевать хотелось от меня и моих слов, смотрели как на гниющего заживо. Клим единственный смотрел с жалостью, будто понимая, чего я добиваюсь, но не стал останавливать отца, когда тот спокойным шагом направился ко мне. Я был готов, мне было хорошо от мысли, что скоро я увижу Нику, но в итоге меня накрыла темнота от резкого удара в голову отцовским кулаком.

Меня всё же связали, но даже цепи не выдержали когда один из врачей случайно задел урну с прахом, стоящую на краю стола. Я орал на них, чтобы не смели трогать, даже близко не подходили. Все вжались в стены, находясь в состоянии близком к потере сознания, даже мужики. В итоге уколы и капельницы мне делали дрожащими руками, дёргаясь от каждого моего движения.

Отец больше не приходил. Его решение мне озвучил Клим. И мне было откровенно похуй, я во всех разочаровался, ненавидя за слабость и неспособность наказать меня.»

– Расстроен?

– Разочарован.

Какого хуя она втянула Клима? Почему именно его? Неужели действительно планирует стать частью его семьи. Сука! Надо было её трахнуть, похуй даже если бы отключился в процессе, зато не пришлось бы сейчас терпеть самодовольный взгляд Давлатова.

– Ничего больше не хочешь спросить? – Смотрит на меня подозрительно.

Нет. Не хочу. Всё, что мне будет нужно я узнаю сам, давно привык и добиваться всего и решать всё самостоятельно. Такова участь изгоя, я с ней смирился, хоть Давлатов и говорит мне, что я остался для него другом и могу во всём на него полагаться. Единственный, кто не побоялся потерять расположение Виктора Царёва.

– Нет.

– Позвони, если передумаешь. – И, поднявшись со стула, бросил в меня телефоном, который я поймал налету.

Клим ушёл, не став запирать за собой дверь, либо предоставляя мне право выбора, либо догадываясь, что я не собираюсь выходить пока она здесь. И дело не в страхе перед отцом, я никогда его не боялся и не боюсь. Страшно не сдержаться, если увижу её испуганную, потерянную и уязвимую, могу сорваться и наброситься, чтобы осмотреть, удостовериться, что с ней действительно всё в порядке, что не задело, почувствовать дрожь её тела и желание найти защиты в моих объятиях, как когда-то, почувствовать как она успокаивается, как страх покидает её тело, увидеть благодарность в глазах, наполненных желанием и чистым восхищением, почувствовать её на своих пальцах, как когда-то. Бля-я-ядь. Нужно валить из этого места, где всё пропитано моими иллюзиями, каждую из которых я помню детально. Но разве её тело не ответило на мои грубые ласки, пусть с нажимом, но я добился своего. Либо она просто течная сучка, которая привыкла, что с ней так.

Разблокировал телефон, чтобы хоть чем-то себя занять и моментально психанул, сжав его до хруста. Вместо фото Ники, на которое я любил дрочить, дожидаясь когда она соблаговолит отдаться мне, моё, где я в отключке на больничном полу. Значит, поиграть со мной решила, как она там говорила, дёргать Ирбиса за усы. Очень нагло, но и в то же время смело, в её стиле, другая до такого не додумалась бы. Откуда в ней столько безбашенной дерзости, упорного нежелания лечь поджав лапки. Она же сама напрашивается на нежелательные для себя последствия и меня это дико заводит, как ничто и никогда.

Глава 38

– Какого… ты здесь делаешь!?

Схватил за руку и потащил к себе в кабинет, проигнорировав взгляды подчинённых, которых здесь уже не должно