Серебряная пуля - Алексей Атеев

– Залезайте, а в Югорске поможете разгрузить машину.

Кузов был почти полностью забит ящиками с гвоздями, но ребята кое-как разместились, и машина тронулась.

– Неплохо ты с Домом пионеров придумал, – уважительно сказал Сморчок.

– Толково, – признал и Косой. Соболь, видимо, почувствовал угрозу своему авторитету, потому что явного одобрения не выказал.

Довольно долго петляли по шумному городу, наконец выехали на пыльный тракт. По сторонам замелькали высоченные сосны. Компания беглецов, не спавшая всю ночь и убаюканная тряской, задремала. Неизвестно, сколько прошло времени, но очнулись они от того, что машина внезапно встала.

– Вылезайте, ребята, – услыхали они голос шофера, – приехали.

Грузовик стоял на обочине лесной дороги.

– Вроде еще не город? – спросил Соболь.

– Черт бы ее побрал, – шофер досадливо пнул колесо. – Перегрелся двигатель. Такого вроде никогда не было. Не знаю, что и подумать. Возьмите ведро и принесите холодной воды.

– Да где ее взять?

– Отойдите в лес. Тут кругом болота, так что воды хватает. Только осторожнее. Не провалитесь в топь. Ступайте.

Сергей подхватил ведро, и ребята устремились в лес. Действительно, метров через двадцать под ногами у них захлюпало… Скоро они наткнулись на небольшой бочажок, заполненный прозрачной коричневой водой.

– Дальше не поедем, – сообщил Сережа, наполняя ведро, – отнесем ему и пойдем своей дорогой.

– И ты эту дорогу знаешь? – усомнился Соболь. – Ведь кругом топи, увязнем – и привет…

– Знаю, если боишься, можешь возвращаться.

– Да нет, я так… – смешался Соболь, – просто хотел выяснить.

– Мы остаемся, – сказал Сережа шоферу.

– Да как же… Ведь до города доехать хотели.

– Здесь много редких целебных трав.

– Как знаете. Смотрите только, с болотом шутки плохи. Поосторожней. – И машина уехала.

Мальчики стояли на краю дороги в растерянности, и только Сережа, казалось, был спокоен. Он достал из вещевого мешка топорик, срубил четыре молоденькие елочки, очистил их от веток и вручил каждому из товарищей.

– Теперь все зависит только от вас. Будете во всем слушаться меня, ничего не случится, но только попробуйте делать по-своему – может произойти беда. Каждому из вас даю по слеге, – он протянул оструганную жердь, – идти только за мной, шаг в шаг. Если вдруг провалитесь, втыкайте в болото слегу и опирайтесь на нее. Если она не достанет дна, бросайте перед собой и тоже попробуйте опереться.

– Ты прямо какие-то страсти рисуешь, – попробовал пошутить Соболь, – напугать нас, что ли, хочешь?

– Никого я пугать не хочу.

– Чего ты, Соболь, все к нему привязываешься, – неожиданно подал голос Сморчок, – не видишь, что ли, он понимает, что к чему, а вот ты не понимаешь. Сейчас он у нас главный.

– Да я ничего… – стушевался тот, – пусть ведет. – И они гуськом зашагали по лесу.

День клонился к вечеру, было тепло, но пасмурно, то и дело принимался накрапывать мелкий дождик, однако почти сразу же прекращался. Низкие тучи временами, казалось, задевали верхушки высоченных сосен. Правда, таких сосен было не так уж много, в основном они стояли на небольших песчаных возвышенностях. Кругом же господствовала поросль осин и березняка. Под ногами то и дело хлюпала вода, но настоящего болота пока не наблюдалось. Это была скорее низина с оставшейся от паводка избыточной влагой. Кроме осин и берез, в лесу в достатке росла черемуха. Она уже совсем отцвела, и только кое-где на ветках сохранилась увядающая, еще совсем недавно снежно-белая кипень. Последние цветы черемух, видимо, пахли сильнее всего, потому что ее нежный печальный аромат, который нельзя ни с чем спутать, еще витал в воздухе. Под ногами густым ковром росли ярко-желтые крупные пахучие цветы, которые в народе называют купальницей. То тут, то там попадались кукушкины слезки, мелкими розовыми цветами цвел вереск. Нежные лиловые колокольчики едва заметно раскачивались на тонких длинных стебельках. Где-то в вышине посвистывали невидимые лесные птахи. Северное лето только началось, но довольно скоро должно было закончиться, и все спешило жить.

Сережа уверенно шел вперед, как будто путь был ему хорошо известен. Готовясь к путешествию, он стянул из кабинета физики компас, но за всю дорогу взглянул на него всего лишь раза два. Направление, по которому они двигались, шло строго на север.

Начинало темнеть, и Сережа решил не рисковать и расположиться на ночевку. Тут как раз попалось сухое возвышенное место с росшими на нем несколькими соснами.

– Шабаш, пришли, – сказал Сережа, сбрасывая с плеч мешок.

– Уже? – удивился Соболь.

– На ночлег остановимся здесь, – объяснил предводитель, – а завтра пойдем дальше.

Соболь, казалось, был разочарован. На лице его появилась кислая гримаса. Он рухнул на землю, и пока ребята собирали хворост для костра, продолжал неподвижно лежать, уставившись в темнеющее небо.

За полчаса насобирали целую гору сушняка. Развели костер, поставили вариться в котелке картошку, придвинули к огню чайник и разлеглись с подветренной стороны на предусмотрительно захваченных из детского дома стареньких одеялах. Поужинали уже почти в темноте, напились чаю. Соболь и Сморчок закурили.

– Хорошо, – неожиданно сказал Косой.

– Чего же хорошего? – немедленно откликнулся Соболь.

– Как чего? Воля!

– Воля… – насмешливо повторил Соболь. – Ну и на кой черт тебе воля?

– Дышать легче.

– Дурачье! – Соболь сплюнул в костер.

– Чего тебе все не нравится? – вступил в разговор Сморчок.

– А почему мне должно все нравиться?

– Коли не нравится, зачем пошел с нами?

– Тебя забыл спросить.

– А что, в детдоме лучше? – спросил Косой.

– Ты, Васек, вроде из колхоза?

– Ну и что?

– Хлебопашец?

– Батянька пчел имел. Пасеку. Как весна, уезжал в лес, нас с собой брал. Я лес люблю… Потом его, правда, того… Забрали. В колхоз долю не хотел вступать. Ну его и подгребли, и мать заодно. А нас в детдом… Да ты ведь знаешь.

– Вот и видно, что ты в лесу вырос. Жили в лесу, молились колесу…

– Ты что же, хочешь сказать, что я дефектный?

– Что ты, Васек, как можно, – издевательски произнес Соболь. – А я вот раньше в лесу почти и не бывал. На даче если только, да какой там лес! Я городской. Мне нравится, когда большие обставленные комнаты, красивая мебель, музыка играет, накрытый стол, гости… Чтобы свет отражался в бокале с рубиновым вином, – он, видимо, повторил слышанную когда-то фразу. – Чтобы жизнь сверкала и кипела. А что лес? Елки да палки. Тоска! – Он замолчал и уставился на огонь.

– Я вот тоже в городе вырос, – сказал Сморчок, – а я что видел? Какие там бокалы с рубиновым вином. Общий барак. Отец вечно посменно на заводе. Мать хоть и не посменно, но тоже пашет, света не видя. А музыка?.. Трофим у нас был. Машинистом на паровозе работал. Тот как подопьет, достает из-под кровати гармошку и пиликает разную ерунду. Вот и вся музыка. Вина сроду никто не употреблял, все больше «беленькую» или самогон. Недалеко от барака с завода ручей вытекал, красный такой. Вот возле этого ручья мы и резвились. Корабли пускали, лягух надували… Это спервоначалу. Потом другое занятие нашли. К ручью ходили не только мы, пацаны, но и кто постарше. Работяги с бутылкой. Парни с девками. Работяги подопьют, на солнышке их разморит, а мы тут как тут. Шмон наведем. А парень девку под кустом завалит, ну мы опять же сеанс ловим. А если парень или девка знакомые, на понт берем, мол, сейчас пойдем про вас все расскажем. Они и откупались…