Серебряная пуля - Алексей Атеев

– Но почему именно тот представлял его медведем? Не проще ли было объявить соперника, скажем, космополитом или американским шпионом?

– Не знаю. Мало ли что взбредет на ум оскорбленному любовнику.

– И чем же все кончилось?

– Видимо, анонима вызвали, побеседовали…

– Ерунда какая-то.

– Слушай дальше. Я проявил невероятное упорство, перерыл гору документов, извлеченных из пыли и паутины, и нашел несколько тех анонимок. Кроме того, в той же папке имелся протокол допроса автора анонимок, где он излагал причины их написания. Действительно, идиотская история, у кого-то отбили любовницу, какую-то вахтершу по имени Олимпиада. Словом, глупость. Так вот. Автора анонимок звали Иона Фомич Ванин, в ту пору он был студентом библиотечного института, а его соперника – Сергей Васильевич Пантелеев. Похоже, он тоже был студентом, только какого вуза – не указано. Я стал выяснять дальше. Этот самый Иона Фомич Ванин – довольно редкое имя – и сейчас обитает в столице, работает в издательстве «Север» литературным консультантом.

– А Пантелеев?

– Пантелеевых в Москве очень много, Сергеев Васильевичей насчитывается почти два десятка.

– И какой же ты делаешь из своих изысканий вывод?

– Выводы делать тебе!

– И все же?

– Да не знаю я! Может быть, стоит найти этого самого Иону Ванина, потолковать с ним…

– Потолковать? О чем? Об оборотнях, что ли? Не ты ли сам совсем недавно поднял меня на смех, когда я пересказал тебе историю цыгана. Помнится, изощрялся в остроумии. А теперь «потолковать». Видно, пиво окончательно испортило тебе мозги. И ведь сам же настаивал забыть эту историю… Как же тут забудешь.

– Я тебе ничего не советовал, хочешь крутить дальше, крути. Не хочешь – твое дело. Просто мне самому стало интересно. Почему этот Иона использовал в своей анонимке такой странный образ? Что за всем этим стоит?

– Так если тебе так интересно, может быть, и продолжишь изыскания самостоятельно? – раздраженно сказал Осипов.

– Может быть, и продолжу, – задумчиво ответил Илья, допивая остатки пива.

Глава третья

1

1941 год, июнь. Окрестности Югорска

Убийство директора детского дома и его жены надолго выбило воспитанников, да и учителей из колей. Фактически никто не учился. Все были заняты досужими разговорами, строили предположения, выдумывали самые дикие теории. Несмотря на отличную погоду, большинство детей забивались в спальни и с каким-то жгучим болезненным любопытством продолжали дискутировать по поводу преступления. Дошло до того, что по детскому дому поползли и вовсе зловещие неправдоподобные слухи, будто кто-то, конкретно кто, не называлось, видел ночью призраки директора и его жены. Окровавленные, в разорванном белье, они будто бы ходили возле окон своей квартиры. Многие этому верили.

Лишь один Сережа, как ему представлялось, знал правду и нисколько не сомневался, что директора убил именно он. Как и почему, Сережа не знал, но был твердо уверен в своей причастности. Почти каждую ночь, раз за разом, в его сознании, словно мгновенные вспышки, возникали картины преступления. Разинутый в немом крике рот директорши, совершенно белые безумные глаза директора. И кровь… Фонтаны крови. Почему он их убил? Этот вопрос мучил мальчика с каждым днем сильнее и сильнее, и скоро ему стало казаться, что он сходит с ума. Пойти самому в милицию? А выход ли это? Да и зачем? Не в наказании и искуплении виделся ему выход, а в установлении причины, почему именно он совершил убийство. Почему он? И чем больше Сережа размышлял над причиной преступления, тем явственней осознавал, что все физические и нравственные изменения, происходящие с ним, начались два года назад с посещения острова на болотах, с ночевки, грозы возле таинственного каменного сооружения. Раньше он даже не задумывался об этом событии, теперь же все чаще стал припоминать подробности, выискивать дотоле неведомые связи. Он почти не общался с ребятами, перестал посещать свою повариху и только думал, думал…

Занятия кончились. В это время в прошлые годы детдомовцы собирались в пионерские лагеря, но в этом году они почему-то остались при детдоме. Предоставленные самим себе дети неприкаянно бродили по территории, не находя занятия. Воспитателей непрерывно таскали в милицию, и им было не до выполнения педагогических обязанностей. Тяжелое чувство уныния и подавленности, казалось, стеной окружило и без того не особенно веселое заведение.

Несколько человек убежало. Двоих поймали и вернули, а остальные так и оставались в бегах. По вечерам ребятишки уходили с территории ненавистного детдома, собирались в окрестных перелесках, жгли костры, пекли украденную в столовой картошку, а иной раз жарили кур. В поселке их начинали побаиваться, не раз и не два пытались жаловаться, но безрезультатно. Всем было наплевать.

Сережа думал, думал и наконец надумал. Казалось, кто-то изнутри подсказывал, что ответ на все вопросы, выход из тупика можно найти только на острове возле каменной гробницы. Там в него вселилось нечто, там оно может покинуть его. Однако как добраться до острова? Сережа плохо представлял, в какой стороне его бывший дом, но что-то уверенно подсказывало, что старое пепелище он найдет без труда. Это казалось странным. Ведь Сережа хорошо знал, что летней порой добраться до заимки почти невозможно. Тайга и болота надежно скрывали ее. Сама мысль побывать в тех местах рождала в душе смутные ощущения некой вины, скорее даже неосознанной гнетущей тоски.

Наступило время июньского полнолуния, но ничего не произошло. Правда, он испытывал некое неясное томление, поднимая голову к сверкающему в вышине диску.

Июнь между тем катился к своему завершению, а внутри Сережи словно что-то зудело, подталкивая к бегству из детдома, к возвращению в тайгу. Но как идти туда одному?

Как-то вечером Сережа отозвал Соболя в сторону. Тот был несколько удивлен, но последовал за ним.

– Послушай, Юра, – он в первый раз назвал Соболя по имени, – тебе не надоело здесь торчать?

– Допустим, надоело, – осторожно ответил Соболь, – а что ты предлагаешь?

– Сбежать.

– Как это?.. – Соболь сделал неопределенный жест в сторону здания детдома. – Сбежать, конечно, можно, но куда? А вообще я не ожидал от тебя ничего подобного.

– Мало ли что… Уж больно тут надоело.

– Так куда бежать?

– В лес.

– В лес? В какой еще лес? Что там делать? В индейцев играть? Чем мы будем питаться? Глупости все это…

– Нет, ты послушай. Я тебе не рассказывал… – Сережа замолчал. – Когда нас, мою семью то есть, арестовали, мы жили в глухой тайге, скрывались…