Практическая магия - Элис Хоффман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С самого начала Салли обманывала себя, внушая себе, что справится с чем угодно, но больше обманывать никого не желает. Еще одна ложь — и все будет потеряно. Еще одна — и никогда ей уже не выбраться из дремучего леса.
Салли припадает к банке с кока-колой; она умирает от жажды. У нее просто в горле саднит от этого вранья Гэри Халлету. Она хочет признаться во всем начистоту, сказать всю правду тому, кто не только выслушает ее, но и услышит, чего до сих пор никому не удавалось. Потом она видит, как через Развилку переходит Гэри, неся картонный пакет с курятиной, и первое ее побуждение - включить зажигание и убраться подобру-поздорову, покуда он ее не заметил. Но она не трогается с места. Она глядит, как приближается Гэри, и горячие иголочки разбегаются у нее под кожей по всему телу. Их не увидишь простым глазом, но их присутствие не оставляет сомнений. Такова уж природа страсти - подстережет тебя на автомобильной стоянке, и ты неизбежно становишься ее жертвой. Чем ближе подходит Гэри, тем сильнее дает себя знать этот жар — Салли приходится просунуть руку под майку и крепко прижать к груди, "удерживая сердце, готовое выпрыгнуть наружу.
Весь белый свет застлали тучи, на дорогах скользко, но Гэри не в обиде на сумрачный и хмурый вечер. В Тусоне над головой месяцами сияли безоблачные небеса, и если сейчас накрапывает дождь, это ничего. Может быть, дождик смоет его тревоги, поможет осилить то, что грызет его изнутри. Может, сядет он завтра на самолет в девять двадцать пять, улыбнется стюардессе да и соснет часика два, перед тем как явиться на работу...
У Гэри в силу его профессии хорошо развита наблюдательность, но сейчас он не верит своим глазам. Потому отчасти, что везде, куда бы он ни пошел, ему мерещится Салли. Один раз она привиделась ему на пешеходном переходе при въезде на Развилку. Другой раз — в закусочной «Куры гриль», и вот теперь она перед ним на парковке. Наверное, опять обман зрения — то, что хотелось бы видеть, но чего нет на самом деле. Гэри подходит ближе к «хонде» и щурится, стараясь разглядеть, кто в ней сидит. Да, так и есть: это машина Салли, а за рулем сидит она сама и сигналит ему.
Гэри открывает дверцу машины, садится на переднее сиденье и захлопывает за собой дверцу. Волосы и одежда у него намокли, от картонки с курицей идет пар и пахнет горячим жиром.
— Я так и подумал, что это вы, — говорит он.
Он должен подобрать ноги, иначе они не умещаются в этой машине; пакет с курицей он кое-как пристраивает у себя на коленях.
— Это был перстень Джимми, — говорит Салли.
Она не собиралась выпалить это сразу, но, пожалуй, так даже к лучшему. Она ждет, как будет реагировать Гэри, но он лишь молча встречается с нею взглядом, и только. Черт, вот когда жалко, что она не может ни закурить, ни выпить! Атмосфера так накалена, словно в машине как минимум стоградусная жара. Удивительно, что Салли еще не загорелась, точно ворох соломы!
— Вы слышите? — не выдерживает она наконец. — То кольцо у меня на кухне, оно — Джеймса Хокинса.
— Я знаю. — Теперь озабоченность в голосе Гэри слышится еще явственнее. Эта женщина — то самое, он не ошибся. При определенных обстоятельствах он всем охотно пожертвовал бы ради Салли Оуэнс. Ринулся бы с разбегу в пропасть, не задумываясь, куда упадет и какова будет сила удара. Гэри зачесывает пятерней назад мокрые волосы, и на мгновение машину заполняет запах дождя. — Вы еще не обедали?
Он берет в руки картонный пакет. У него там, кроме курицы, еще луковые кольца и картошка фри.
— Мне сейчас не до еды, — говорит Салли.
Гэри приоткрывает дверцу и выставляет картонку с курицей на дождь. У него разом пропал аппетит.
— Я, может быть, потеряю сознание, — предупреждает его Салли. - Кажется, у меня будет удар.
— Это потому, что вы ждете вопроса, известно ли вам или вашей сестре, где находится Хокинс?
Не потому. Салли вся пылает, от макушки до самых кончиков пальцев. Боясь, как бы из-под ее ногтей не вырвался пар, она снимает руки с баранки и кладет их на колени.
— Я вам скажу, где он находится. — Гэри Халлет глядит на нее так, будто никакого мотеля «Вам — сюда» и никакой Развилки вообще не существует. — Он умер.
Гэри переваривает это сообщение, а дождь тем временем барабанит по крыше. Окна в машине запотели, сквозь ветровое стекло ни зги не видно.
— Это вышло непреднамеренно, - продолжает Салли. — Хоть и не скажешь, что он того не заслужил. Негодяй был, каких поискать!
— Мы с ним старшеклассниками ходили в одну школу. - Гэри произносит слова медленно, ему тяжело говорить. - Хорошего уже тогда было мало. Рассказывают, как-то во время летних каникул его не взяли подработать на одном ранчо и он в отместку перестрелял у них двенадцать пони. Выстрелом в голову, одного за другим.
— Вот видите, — говорит Салли. — Вы же сами говорите!
— Вы что, хотите, чтобы я забыл о нем? Вы об этом меня просите?
— Он больше никому не причинит вреда, — говорит Салли. — И это главное.
Женщина из конторы, в черном пончо-дождевике и с метлой в руках, выбегает прочистить сточные канавы возле мотеля в предвидении бури, предсказанной на завтра. Но Салли сейчас не думает о водостоках ее собственного дома. Ее не занимает мысль о том, позаботились ли девочки запереть все окна и устоит ли крыша против ураганного ветра.
— А если причинит, то при единственном условии, — прибавляет Салли, — что вы и дальше будете его искать. Тогда пострадает моя сестра и я тоже, и неизвестно, чего ради.
Это логика, с которой Гэри не поспорить. Тьма наверху продолжает сгущаться, и, вглядываясь в лицо Салли, он видит только ее глаза. Такие понятия, как хорошо и плохо, неким образом сместились для него.
— Я не знаю, как поступить, — признается он. — Для меня здесь есть известная трудность. Я не могу быть беспристрастен. Делать вид — могу, быть — нет.
Он смотрит на нее, как в тот раз, когда она открыла ему дверь. Салли понятны и его намерения, и сомнения, которыми он терзается; ей более чем понятно, чего он хочет.
У Гэри Халлета сводит ноги, ему неудобно сидеть в «хонде», но он не торопится уходить. Дед говорил ему, бывало, что зря люди ссылаются на пословицу «можно привести коня к водопою, но нельзя заставить его пить». Суть в том, что если вода прохладна, если она чиста и вкусна, то и заставлять никого не потребуется. Гэри чувствует себя в этот вечер гораздо более конем, чем поводырем. Он ненароком набрел на любовь, и от нее просто так не оторвешься. Гэри привык, что ему подчас не достается то, чего он хочет; он умел это пережить, хотя и задавался вопросом: не потому ли так получается, что нужно сильнее хотеть? Сейчас вопросов нет. Он озирается на парковку. К завтрашнему ланчу он снова будет дома; собаки, завидев его, сойдут с ума от радости, у парадной двери его будет дожидаться почта, молоко для его кофе сохранится свежим в холодильнике. Загвоздка в одном: он никуда не хочет трогаться отсюда. Так и сидел бы, согнувшись в три погибели, в тесной «хонде», не обращая внимания на то, что в животе урчит от голода, весь во власти такого жгучего желания, что выпрямиться сейчас, пожалуй, было бы неприлично. У него щиплет в глазах; он знает, что, если уж подступили слезы, их не удержать. Даже пытаться нечего.