Теория катастрофы - Ник Горькавый

Капитан не любил туристов. Они были слишком живые. То ли дело обычный командировочный или семейный пассажир: приходит на борт вовремя, ведёт себя пристойно, если и ссорится, то тихонько, внутри семьи, а чаще — просто отсыпается от суматохи предполётных дней; только пассажир отдохнёт, только познакомится с соседями по кораблю — уже и рейс кончился. Спасибо за выбор нашей компании, приходите ещё, вот вам значок покорителя Марса. Ой, мы прилетели не на Марс, а на Юнону? Извините, астероидные духи попутали... Юнона, где у меня Юнона... Возьмите значок покорителя Цереры, он почти такой же.

Турист — совсем другое дело. Он вваливается в сопровождении приятелей, и они электризуют друг друга как помешанные. Хохот, свист, крики. Турист сорвался с офисного поводка, он много пьёт, без удержу веселится и уверен, что команда лайнера должна развлекать его изо всех сил. Тьфу!

Ещё хуже дети на экскурсии! Это живые бомбы, причём вовсе не замедленного действия. Играя в свои пакостные игры, они ухитряются залезть на корабле в такие щели, о каких даже капитан имел смутное представление. Одного такого засра... застрявшего живчика пришлось выковыривать с помощью автогена, срезав полдюжины трубопроводов и потратив потом два дня на ремонт!

Нет, капитан не любил детей на борту. После окончания каждого «детского рейса» бравый межпланетник, будучи нерелигиозным, но суеверным, ставил в универсальном, приспособленном для всех конфессий храме космопорта свечку Николаю-угоднику, покровителю моряков и космонавтов. Когда же капитан узнал, что из сотни подростков, которых ему предстоит везти на Марс и обратно, половина — выходцы из семей аристократов, политиков и бизнесменов, и, в числе прочих — принцесса, принц и даже королева! — ему стало дурно.

Он клятвенно пообещал святому Николаю килограммовую свечу из пахучего пчелиного воска и велел матросам накрепко задраить все ненужные люки, двери и шкафы с инструментами — и вообще любые щели, куда может залезть хотя бы человеческий палец. Капитан подумал и жёстко уточнил: «детский мизинец!» — и удручённые матросы разошлись работать. Они тоже знали, что такое детский рейс.

Столовая корабля — её называли кают-компанией — была небольшой, но уютной. Восьмиугольные столы и кресла с противоперегрузочными фиксаторами были закреплены в пазах пола. Обед подавался в крытых подносах — крышки страховали еду от разлёта по кают-компании при переменном ускорении корабля. Но такое случалось редко — современные лайнеры давно превратились в надёжных лошадок и редко взбрыкивают на пути — разве что крупный метеоритный камушек попадётся навстречу и потребует от корабля маневра, но и о нём пассажиров известят вовремя, и они успеют зафиксироваться в кресле и закрыть поднос с тарелками.

Когда Никки с Джерри вошли в кают-компанию, почти все столы были уже заняты проголодавшимися студентами. Джерри нашёл себе свободное место за столом, где сидели Хао, Мона и толстенький Дракон с унылым лицом. Широкая прозрачная стена открывала вид на звёздное небо со съёживающимся на глазах лунным серпом. Но на Луну мало кто смотрел: внимание обедающих целиком съедал настенный ти-виэкран, где шли космические передачи канала «Дискавери» и новости.

Капитан, заметив Никки, встал и церемонно поклонился:

— Ваше величество, разрешите представиться: капитан первого ранга Сэм Чейз.

Капитан видел Никки при посадке, но сейчас он следовал ритуалу официального представления, словно они встретились впервые.

Девушка протянула ему руку:

— Рада знакомству, капитан Чейз, меня зовут Николь. Капитан представил ей всех присутствующих — даже Дзинтару и мрачного Дитбита, который, в отличие от других мужчин, не встал из-за стола, но всё-таки еле заметно кивнул.

— Садитесь, пожалуйста, ваше величество,— и капитан указал на место справа от себя.

Поёживаясь от постоянного королевского титулования, Никки села за капитанский стол. Справа от неё вольно откинулся на спинку кресла корабельный врач — он был спокоен и стар, с морщинистыми брыластыми щеками и лысиной в седоватом венчике волос — наверняка летал последние годы перед пенсией, а, может, уже был сверхсрочником. Справа от врача хмурился принц Дитбит. Напротив капитана было место инженера, крупного человека с ёжиком чёрных, с сединой, волос и озабоченным выражением лица. Инженер объяснял что-то корабельное сидящей рядом Ьенто Нджаве. Далее на стуле ёрзал навигатор, глаза которого разбегались между Никки и Дзинтарой, с лукавым лицом восседающей по левую руку от капитана. Старпом был самым симпатичным и молодым: ему было лет двадцать пять. Он крутил головой и пытался понять — выдержит ли корабль такой наплыв юных принцесс и королев, не разорвёт ли его пополам? Кажется, уже начинает кренить вправо... нет, влево... или вправо?

— Мы не заказывали обед, ждали вас,— наклонился капитан к Никки и сделал знак рукой. К столу подошёл худой человек в белом халате и колпаке.

— Шеф камбуза расскажет, чем он будет нас кормить,— сказал Сэм Чейз.— Несмотря на худобу, командир нашего камбуза своими специями и поварёшками всегда попадает в цель! Другие капитаны всё время пытаются украсть нашего повара, поэтому на стоянках приходится приковывать его цепью к плите. Во избежание.

Повар ухмыльнулся:

— Эта бесстыжая лесть, капитан, не поможет вам получить дополнительный десерт.

Капитан вздохнул:

— Он ещё и корабельный диетолог. Очень конфликтное сочетание — никак не выпросишь добавки у этого изверга.

— Итак, у нас сегодня...— Повар углубился в достижения своего мастерства. А вот Никки всё больше интересовал принц Дитбит. Он выглядел каким-то поблёкшим, не бросал на неё обычные гневные или высокомерные взгляды, а смотрел большей частью вниз — на столовый прибор.

«Принц чем-то расстроен...» — подумала Никки и ответила на вопрос повара:

— Мне, пожалуйста, каменную рыбу с рисом и бокал марсианского кьянти... Рекомендуете сухую «Алушту»? Хорошо, давайте...

Обед подали на удивление быстро, и все углубились в еду. «Алушта» была на вкус терпковата, зато имела сочный букет. Капитан учтиво поддерживал застольную беседу.

— Нравится вам в Колледже Эйнштейна? — спросил он своих гостей.

— Нравится,— сказала за всех Дзинтара,— но работать приходится как ломовым лошадям. У меня уже растут копыта.

Командир вежливо засмеялся.

— Наверное, вы все — друзья?

Никки отрицательно покачала головой и высказалась вполне откровенно:

— Мы с принцессой — подруги, а с принцем — враги. И обратилась к Дитбиту младшему:

— Вы уже придумали, как уничтожить мою династию?