PASSIONARIUM. Теория пассионарности и этногенеза (сборник) - Лев Гумилев

Сознательных решений об уничтожении мыслящих и доблестных людей ни одни этнос не принимал, а гибли они по логике событий, не контролируемых волей их участников. Так было в императорском Риме, где во время солдатских мятежей жертвой их становились наиболее дисциплинированные центурионы, после чего легионеров легко разбивали варвары; в Византии, где в 1204 и в 1453 гг. население отказывалось выходить на стены и защищать свои дома, предоставляя храбрым защитникам гибнуть без помощи, в Китае XII–XIII вв., где и население, и правительство сдавались чжурчжэням и монголам, и т. д. Но ведь так бывало только в эпохи упадка, когда логика исторических событий по вектору совпадала с биологическим вырождением и социальными кризисами. А так как каждый этногенез заканчивается гибелью системы, то и телеологический принцип представляется абсурдом. Можно стремиться к собственному ужасному концу? Можно лишь мужественно признавать его неизбежность!

Итак, ни дарвинистские, ни аитидарвинистские, ни новые синтетические концепции эволюции для объяснения этногенеза не подходят. Это естественно, ибо этиология – не биологическая, а географическая наука и, следовательно, имеет свою специфику, хотя и связанную с поведением новых организмов и среды, в которой они обитают.

Мысли С. И. Коржинского

И все-таки есть одна концепция, пригодная для нашего сюжета, разумеется, с поправками и очищением от предвзятости отдельных тезисов.

В 1899 г. С. И. Коржинский выпустил в Петербурге книгу «Гетерогенезис и эволюция». По его мнению, борьба за существование и естественный отбор являются факторами, ограничивающими образование новых форм и пересекающими накопление вариаций, так как способствуют выживанию средних типов, т. е. поддержанию status quo. Появление новых форм происходит вследствие редких «скачковых вариаций» в тех или иных географических регионах. Эволюционный процесс приводит к образованию полового барьера (нескрещиваемости) между новой расой и ее родоначальницей и возникновению новых гетерогенных вариаций [101, с. 223–225].

Появление новой географической расы рисуется так: «Среди потомства, происходящего от нормальных представителей какого-либо вида или расы и развивающихся при одних и тех же условиях, неожиданно появляются отдельные индивидуумы, более или менее уклоняющиеся от остальных и от родителей. Эти уклонения иногда бывают довольно значительны и выражаются целым рядом признаков, чаще же ограничиваются немногими или даже одним каким-либо отличием. Но замечательно, что эти признаки обладают большим постоянством и неизменно передаются по наследству из поколения в поколение. Таким образом, сразу возникает новая раса, столь же прочная и постоянная, как и те, которые существуют с незапамятных времен» [101, с. 12].

Видимо, прав К. М. Завадский, отметивший, что гипотеза С. И. Коржинского относится к расо– или видообразованиям, но проходит мимо проблемы целесообразности и не ставит вопроса о связи между видообразованием и адаптациогенезом. Следовательно, эта гипотеза не имеет прямого касательства к эволюции, понимаемой как образование целесообразных признаков [101, с. 225].

Не берусь судить, насколько правильны выводы С. И. Коржинского в отношении образования видов, но если говорить об этногенезе, процессе, стоящем на несколько порядков ниже, то они применимы целиком: процессы образования этносов – не эволюционные процессы. В этом отличие этногенеза от антропогенеза.

Эксцесс и инерция в этногенезе

Концепция гетерогенеза снимает почти все недоумения по поводу характера этногенетических процессов. Естественный отбор стабилизирует этническую систему, что ведет ее к неминуемому упрощению. А это обстоятельство, в свою очередь, говорит о необходимости признания концепции эксцесса, т. е. толчков-микромутаций, возникающих время от времени и нарушающих естественный ход изменения энергетического уровня, связанного с возникновением этноса.

Ведь если бы описанные процессы не уравновешивались другими, столь же мощными, но имеющими обратный знак, то новые этносы не возникали бы. Тогда человечество еще в палеолите превратилось бы в аморфную массу антропоидов, сходных друг с другом и населяющих один климатический пояс. Эти двуногие хищники размножались бы крайне медленно, ибо их, как и всех других зверей, лимитировало бы количество пищи. И разум был бы им не нужен, так как, достигнув оптимума адаптации к привычным условиям, они не испытывали бы потребности в переменах. Короче, они бы все жили, как нынешние изоляты-персистенты.

А на самом деле время от времени происходят вспышки этногенеза, влекущие за собою расширение ареала и перетасовку многих элементов гиперсистемы, называемой «человечество». И, как было показано выше, эти вспышки необъяснимы социальным развитием, ибо отнюдь не ориентированы на прогресс и столь редко совпадают со сменами формаций, что эти совпадения следует считать случайными. Значит, нужно вернуться к концепции биологической эволюции Homo sapiens. Принято считать, что после становления подлинно человеческого общества в верхнем палеолите «отбор как видообразующая сила оказывался преодоленным» и «по сравнению с высоким развитием речи и мышления другие особенности Homo sapiens не имели решающего значения, хотя, конечно, не были безразличными» [173, с. 314]. Последней оговорки достаточно.

Для того чтобы возник эксцесс, не меняющий физиологию и анатомию человека, а только деформирующий стереотип поведения, он не должен быть сильным. Даже наоборот, только слабый эксцесс оставит нетронутым фон – географический, физиологический и социальный, на котором в этом случае четко обозначатся абрисы нового психологического настроя. И возбудителем такого эксцесса, или толчка, может быть только «фактор икс», уже неоднократно упоминавшийся выше.

21. Сумма противоречий

Пока ответ не найден

Стремясь приобрести непротиворечивое объяснение сущности этнических явлений, мы обращались к разным наукам и везде получали кое-какие ответы, но всегда не исчерпывающие. Не то чтобы эти ответы были нам не нужны, скорее наоборот – они были необходимы, но они освещали те или иные условия этногенеза, а не истинную его причину, которая, по условиям задачи, должна быть инвариантом, т. е. присутствовать всегда и воздействовать на явления однозначно. Поясняю.

Расовое или внутрирасовое смещение этносов путем экзогамии или путем ассимиляции иногда порождает новые этносы, иногда дает разброс назад к исходным формам, а иногда ведет к вырождению популяция вплоть до ее вымирания. Очевидно, в этих процессах соприсутствует неучтенный признак, коренным образом смещающий результаты.

Изоляция, осуществляющаяся через эндогамию, часто сохраняет этносы, но иногда ослабляет их настолько, что они теряют сопротивляемость среде, как природной, так и этнической. Тогда этнос исчезает, будучи вытеснен или истреблен соседями.

Адаптация в разнохарактерных ландшафтных условиях иногда ведет к этнической дивергенции, а иногда не ведет; даже в разных климатических зонах этнос может остаться монолитным, разумеется, на заданном уровне мозаичности.

И наоборот, сходство ландшафтных условий территории, куда два-три этноса заброшены миграциями, иногда влечет за собой взаимную ассимиляцию, а иногда этносы сосуществуют не сливаясь. И ясно, что причина тут не в природе региона, а в чем-то находящемся в самих этносах, но еще подлежащем раскрытию и описанию.

Сочетание двух и более ландшафтов – обязательное условие для начала локального этногенетического процесса, однако его недостаточно. Этносы в описанных условиях возникают не всегда. Значит, следует искать дополнительный фактор.

Распространение единого типа культуры, например религиозной системы, иногда ведет к слиянию этносов, а иногда ничуть не влияет на самостоятельность этнического развития новообращенных. Равным образом сходство материальной культуры либо сближает народы, либо толкает их к соперничеству, либо не имеет касательства к их взаимоотношениям. То же самое надо сказать о разделении культурных типов. При появлении новой секты иди учения его адепты иногда выделяются в особый этнос, а иногда остаются в старом, сохраняя свои убеждения. Нетерпимость характерна не для всех эпох и народов.

Сходство социальных условий может сопутствовать ассимиляции этносов, но это не обязательно. Так же часто случается, что в одном этносе часть людей живет в привычных условиях родового быта, часть – при феодализме, а какая-то группа практикует капиталистические отношения. Это явление известно и называется «многоукладность».

Может быть, глобальный исторический процесс ведет к образованию громадных этнических ценностей? Иногда ведет, а иногда возникает деление этноса на две-три части, из которых вырастают новые этносы, могущие либо мигрировать, либо сосуществовать на одной территории. Опять возможность, а не закономерность.