Поезд жизни на колее судьбы - Александр Шельфский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
После ночной грозы, которую Екатерина не заметила, наступило солнечное утро. Капли, оставшиеся после дождя на листьях деревьев, красиво блестели на солнце, а мокрый асфальт постепенно сох и становился не черного, а привычного серого цвета. Даже птицы, казалось, поют более радостно, более звонко, словно родились вновь после этого ночного кошмара.
«Снова утро – снова работа».
Сегодня Екатерину ждал последний день на «старом» рабочем месте. И у нее было такое чувство, что будто бы после сегодняшнего дня будет чего-то не хватать. Радоваться особенно было нечему, потому что она точно также продолжит работать, только в другом городе, а вот чувство досады было. Такое практически всегда случается, когда уходишь с «насиженного» места. И кажется, что этот последний день должен стать чем-то особенным, чем-то запоминающимся.
Но таким сегодняшнему дня стать было, видимо, не суждено. Екатерина также пришла на работу, также отработала, а вечером также пошла домой, только отпросилась на полтора часа пораньше. Отличие от обычного вечера было только в том, что перед уходом ей сказали, как принято в таком случае что-то говорить, много, как принято называть такие слова, теплых слов. И каждому было грустно, жалко, что она уходить. Но искренне было грустно и жалко от того, что она покидает это место лишь малому проценту людей из всех собравшихся.
«Будто похороны. Какой бы человек не был все будут говорить, что он был чудесным».
И домой она шла с двояким чувством. Но быстрый ужин и последовавшие за ним сборы заставили ее сосредоточиться на другом. Чемодан был заполнен доверху, спортивная сумка тоже. И плюс еще две сумки поменьше.
С отцом она договорилась, что они с мамой приедут к двадцати одному часу, чтобы спокойно добраться до вокзала. Сейчас ее часы показывали двадцать часов и двадцать минут. Она села на кровать и тут же ее охватило чувств утраты. Она резко встала и стала обходить комнаты, кухню, коридор, даже туалет и ванную комнату. Ее пальцы пробегали по комоду, скользили по тумбочкам или же касались шкафа. Она смотрела на все эти вещи, словно скоро она потеряет их навсегда, утратит и уже не сможет вернуть. Она знала, что родители будут за всем присматривать, что ничего с ее вещами не случится, но ничего не могла с собой поделать. Ей стали родными эти вещи, эта мебель, этот телевизор. Да даже унитаз и ванная, которые видели больше, чем любой мужчина, стали для нее будто родными.
«Я еще вернусь сюда. Точно вернусь».
Она все готова забрать сейчас с собой в Петербург. Даже снять стекла с окон и увести их с собой. Оставить «голую» квартиру, без плитки, без обоев, без паркета, без окон, без дверей, без всего. Оставить ее такой, какой она была когда только закончили строить дом: бетон и проемы. Даже квартиру родителей она покидала легче, ей было проще. Да и тогда она не чувствовала всего, не этим была забита ее голова. Она хотела быстрее стать взрослее, быть доверенной сама себе. Но с возрастом все меняется и она знала, что когда станет матерью, то и ей самой придется испытать тоже самое, что и ее матери несколько лет назад. Ее ребенок станет жить отдельно. Тяжело ли ей будет или нет, она сейчас не знала. Она еще не родила, она еще не вырастила ребенка. А когда настанет тот час, что придется отпустить ребенка, вот тогда она все узнает, все поймет, и все почувствует.
Она села в комнате на стул и просто стала смотреть в одну точку, перестав двигаться, словно став памятником. И только легкое поднятие груди и тепло тела выдавали то, что она человек, а не памятник.
Но даже такое состояние когда-то да заканчивается. Она посмотрела на часы и увидела, что до приезда родителей осталось не больше десяти минут, если они не опоздают.
«Да они еще раньше на несколько минут приедут».
Она посмотрела в окно – машины не было. Тогда она стала довольно быстро менять домашнюю одежду на уличную. И как раз в тот момент, когда она надела на себя футболку, прозвенел дверной звонок.
«Родители».
И она пошла из спальни в коридор открывать дверь. Посмотрев в глазок, она убедилась, что это мама с папой и открыла.
– Привет, – встретила она их фразой.
– Привет, – они обнялись с мамой и поцеловали друг друга.
– Привет, – мама прошла в перед и теперь они обнялись с отцом и Екатерина поцеловала его, – ну как, ты собралась? – спросил отец, закрывая за собой дверь.
– Практически, – она сразу после своей реплики шмыгнула в комнату, а родители остались ждать в коридоре.
– Я пока в машину все отнесу по-тихоньку, – и отец взял чемодан.
– Хорошо, – Екатерина вышла из комнаты, застегивая браслет часов.
Отец вышел из квартиры и мама с дочкой остались вдвоем.
– Грустно уезжать? – сказала мама Екатерине, да и такой интонацией, что она сразу вспомнила детство.
– Да, – она посмотрела на маму грустно-искренними глазами, – очень, – она подошла к ней и обняла маму. Невольно из ее глаз скатились по щекам несколько слезинок.
– Ты не была так сентиментальна, когда переезжала от нас сюда, – с грустной улыбкой сказала мама, но добро, без укора, после того как они закончили объятия.
– Дура была молодая.
– Да ты и сейчас не старая, – и тут они обе искренне посмеялись.
– Ты считаешь, что у меня все сложится? – спросила Екатерина, смотря в глаза матери.
– Ты про своего французского молодого человека?
– Да.
– Все у тебя будет хорошо. Я это знаю, – ответила она.
И тут Екатерина почувствовала такую поддержку, такое воодушевление, что уверенность теперь никогда ее не покинет. Уверенность в том, что Антуан это тот человек, которого она ждала и с которым она будет счастлива. Такого ответа матери, таким голосом и с такими глазами ей хватило, чтобы больше никогда в этом не сомневаться.
В этом момент вернулся отец.
– Эти сумки брать? – немного запыхавшимся голосом спросила он, указывая на большущую спортивную сумку и, стоящую рядом, сумку поменьше.
– Бери.
Он взял сумки и вышел.
– Мам, я понимаю как вам было, когда я от вас уходила.
– Не понимаешь, – ласково отрезала она, – ты это поймешь только тогда, когда твой ребенок уйдет от тебя во взрослую жизнь, – и тут маму Екатерины настигли воспоминания, – сначала один, потом вторая…потом женитьба,