Могучая крепость - Дэвид Вебер

— Граф Корис? — вежливо осведомился младший священник.

— Да, отче? — ответил Корис.

Он поклонился в вежливом подтверждении, надеясь, что на его лице не отразилось смятение. То, что кто-то появился прямо здесь, на набережной, посреди снегопада, в люто морозный день, когда никто не мог знать, что «Снежная Ящерица» выберет сегодняшний день для своего прибытия, не показалось ему хорошим знаком. По крайней мере, в том, что касалось его надежды провести денёк или два в уютной, тёплой комнате.

— Я отец Халис Теннир, милорд, — сказал ему младший священник. — Я жду вас уже несколько дней.

— Боюсь, погода была не слишком благоприятная, — начал Корис, — и…

— Прошу вас, милорд! — Теннир быстро улыбнулся. — Это была не жалоба, уверяю вас! На самом деле, я довольно хорошо знаю капитана Юйтайна, и я уверен, что он доставил вас сюда настолько быстро, насколько это возможно для человека. На самом деле, учитывая, какой, как я думаю, была погода, он показал гораздо лучшее время, чем я ожидал, даже от него. Нет, нет. — Он покачал головой. — Я не жалуюсь ни на какое опоздание с вашей стороны, милорд. Просто представляюсь как человек, ответственный за то, чтобы сопровождать вас на следующем, несомненно, неприятном этапе вашего путешествия.

— Понятно.

Корис мгновение рассматривал младшего священника. Как он решил, Тенниру не могло быть больше тридцати пяти, и, похоже, он был не так уж и стар. Он был темноволосым и кареглазым, со смуглым лицом и худощавыми, живыми чертами лица мужчины, которому никогда не составит труда привлечь женское общество. В глубине этих глаз плясало что-то подозрительно похожее на юмор, и даже просто неподвижно стоя на снегу, он, казалось, излучал избыток энергии. И компетентности, решил граф.

— Ну что же, отец Халис, — сказал он через несколько секунд, — поскольку вы были так откровенны, я не буду притворяться, что с нетерпением жду… трудностей нашего путешествия, позвольте так сказать?

— Вам и не нужно это делать, — весело сказал ему Теннир. — Плохая новость в том, что виверна летит отсюда до Лейквью тысячу триста миль, а мы не виверны. Это немного лучше, чем тысяча семьсот по дороге, а учитывая снег, лёд и Горы Вилочковой Кости, расположенные прямо на пути, нам потребуется почти месяц, чтобы добраться туда. По крайней мере, столбовая дорога проходит по Долине Рейворт, так что нам не придётся тратить всё наше время на подъёмы и спуски. И я договорился о том, чтобы подменные снежные ящерицы ждали на почтовых станциях Церкви на всём протяжении нашего маршрута, так что, полагаю, мы будем хорошо проводить время до тех пор, пока мы не будем активно подвержены влиянию погоды. Но даже Долина на добрых семьсот или восемьсот футов выше, чем Фейрсток, так что я думаю, мы, в любом случае, можем с уверенностью предположить, что погода будет достаточно плохой, чтобы удержать нас подальше от дорог, по крайней мере, на эквивалент примерно пятидневки.

— В ваших устах это звучит восхитительно, отче, — сухо сказал Корис, и Теннир рассмеялся.

— В Писании говорится, что правда всегда лучше лжи, милорд, и попытки убедить себя, что что-то будет лучше, чем мы думаем, не сделают нас счастливее, когда мы застрянем в какой-нибудь маленькой жалкой деревенской гостинице в Вилочках, ожидая, когда пройдёт метель, не так ли?

— Нет, я не думаю, что это так, — согласился Корис. И, в конце концов, Теннир не сказал ему ничего такого, чего бы он уже не понимал.

— Хорошая новость, какая уж есть, — сказал Теннир, — заключается в том, что я думаю, вас ждёт небольшое удовольствие, когда мы наконец доберёмся до Озёрного Края.

— Неужели? — Корис склонил голову, и Теннир кивнул.

— Это была суровая зима, милорд, и, согласно семафору, озеро уже довольно сильно замёрзло. К тому времени, как мы доберемся туда, нам не придётся беспокоиться о том, что на нашем пути попадётся какая-нибудь проталина. Ну, — поправил он себя с рассудительным видом, который был лишь слегка подорван огоньком в его глазах, — нам, скорее всего, не придётся беспокоиться об этом. Вы никогда не можете быть полностью уверены, когда неожиданно откроется разводье.

— Значит, мы абсолютно точно отправимся на буере из Лейквью в Зион? — Корис с лёгким сомнением покачал головой. — Я достаточно часто бывал в море, но никогда не ходил под парусом по льду.

— Именно это мы и сделаем, и я думаю, что вы найдёте этот опыт… интересным, — заверил его Теннир. Младший священник, очевидно, заметил смешанные чувства Кориса и снова улыбнулся. — Большинство людей так и делают, особенно в первый раз, когда они совершают эту поездку. «Шершень», конечно, немного меньше «Снежной Ящерицы», но он намного быстрее, поверьте мне на слово.

— О? — Корис приподнял бровь. — Это прозвучало довольно собственнически, отче. Должен ли я понимать это как, что вы собираетесь быть моим капитаном во время перехода на другой берег Озера, а также присматривать за моей безопасностью отсюда до Лейквью?

— Безусловно, милорд. — Теннир отвесил ему что-то вроде небрежного полупоклона. — И я могу заверить вас, что я — до сих пор — никогда не терял пассажира во время зимнего перехода.

— И я уверяю вас, что я должным образом утешен вашим заверением, отче. Даже если в нём действительно содержался хотя бы намёк на оговорку.

Улыбка Теннира превратилась в ухмылку, и Корис почувствовал, что немного расслабился. Он по-прежнему не ждал хорошего от предстоящего путешествия, но Халис Теннир был предельно далёк от образа мрачно сосредоточенного сторожа-шулярита, с которым он ожидал столкнуться на заключительном этапе своего путешествия.

— Серьёзно, милорд, — продолжил Теннир, — «Шершень» намного быстрее, чем вы, возможно, предполагали. У него нет сопротивления корпуса галеры, так что тот же ветер будет толкать его намного быстрее, а преобладающие ветры будут в нашу пользу в это время года. Не говоря уже о том факте, что зима у нас наступила довольно давно, и лёд довольно хорошо нанесён на карту и обозначен, так что я могу позволить себе уделить ему больше внимания, чем мог бы в начале года. Я не удивлюсь, если во время самого пересечения озера мы будем в среднем делать до тридцати миль в час.

— В самом деле?

Вопреки себе, Корис не мог скрыть, насколько он