Кружево-2 - Ширли Конран

– Ты все это говоришь таким тоном, будто зачитываешь вслух объявление: «Требуется…»

Абдулла отпустил ее плечи и прошелся взад-вперед по террасе.

– Мне необходим человек, который бы знал и понимал западную цивилизацию и западных женщин и в то же время мог помочь нашим женщинам утвердиться в этом мире.

– Почему бы тебе не предложить этот пост Глории Штайнем?

Рот Абдуллы искривился от гнева.

– Я поклялся себе, что не потеряю самообладания. Пэйган, я не позволю тебе не понять меня вновь! – Он с силой схватил ее за плечи. – Я знаю, ты упряма, импульсивна и…

– Самоуверенна? – прервала его Пэйган. – Ты это имеешь в виду? Ведь именно поэтому у нас с тобой раньше вспыхивали бесконечные ссоры. Тогда еще, когда оба мы были юны. Ты был нервен и очень напыщен. А я просто нервна.

За спиной Абдуллы возвышался Дворец дожей, и его филигранный фасад красиво отражался в сверкающей огнями воде лагуны.

– Но мы оба уже не юны, – констатировал он.

– А ты к тому же еще и очень тактичен, – рассмеялась Пэйган. – Но, Абди, когда я с тобой, я по-прежнему ощущаю себя юной, нервной и неуверенной в себе.

– Тебе придется привыкнуть ко мне.

И неожиданно Пэйган осенило, предисловием к чему была вся эта лекция по текущей политике.

– Я прошу тебя выйти за меня замуж, – церемонно произнес Абдулла и взволнованно добавил: – Пэйган, давай не упустим больше нашу судьбу.

– Я не могу в это поверить.

– Ни секунды не сомневался, что ты именно так и ответишь. – Он вновь поднялся и нервно зашагал по террасе.

– Ты не понял… – начала было Пэйган.

– Нет, я все понял. Ты боишься опять оказаться униженной, боишься, что я вновь откажусь от тебя, как это случилось уже, когда тебе было девятнадцать. – Он тяжело вздохнул. – Но, пожалуйста, подумай, ведь с тех пор прошло чертовски много времени.

– Да, ты прав, Абдулла, я боюсь вновь обмануть себя надеждой, боюсь в очередной раз оказаться посмешищем, только теперь уже для всего мира.

Абдулла нежно взял ее руки в свои.

– Но ты действительно необходима мне. Именно ты, Пэйган, ведь ты тоже пришла в этот мир из царства вековых традиций, и ты, как никто, способна понять мой народ.

«Все это скорее напоминает предложение высокого дипломатического поста, чем предложение руки и сердца, – подумала Пэйган. – Вот мы стоим сейчас в самом романтическом месте мира, среди всей этой красоты, свет луны дрожит на волнах, гондолы медленно движутся по воде, гондольеры поют любовные песни, а Абди ведет себя так, будто оба мы с ним уже на Востоке».

– Я понимаю, почему тебе нужна королева, но совсем не могу уразуметь, зачем тебе понадобилась жена.

Последовала пауза.

– Затем же, зачем и всем, – наконец произнес он, глядя в сторону.

– Абди, каждая женщина в душе навсегда остается семнадцатилетней. А семнадцатилетние все хотят слышать одно и то же. – «Я заставлю его сказать это, пусть это для него равносильно смерти», – поклялась она себе. – Хотя мужчины никак не могут понять почему.

– Я люблю тебя, – пробормотал Абдулла наконец, глядя в пол.

– И я люблю тебя, – нежно прошептала Пэйган.

– Означает ли это, что твой ответ «да»?

И опять Пэйган уловила слишком жесткие, резкие ноты в его тоне. Он ли это, знаменитый сердцеед и любовник, человек, способный истратить на розы целое состояние?

– Есть две темы, которые необходимо предварительно обсудить.

Поглаживая ее по обнаженной шее, он прошептал:

– Только учти, я ничего не желаю слышать о том, что ты уже не так молода и вообще не подходишь мне по каким-либо статьям. Так что давай сразу опустим этот пункт.

– Нет, уж лучше давай обсудим его откровенно, Абди. Во-первых, я действительно считаю, что слишком стара для тебя.

– Будь добра, позволь мне самому судить об этом. Пэйган притронулась к зеленой ленточке висевшего на сюртуке Абдуллы ордена Семиры.

– Я знаю, обычно об этом не спрашивают в столь торжественный момент, но мне необходимо это знать: ты верный муж, Абдулла?

– Почему вы на Западе вечно смешиваете секс с любовью? Сексуальная верность имеет к браку мало отношения.

– Собираешься ли ты хранить мне верность? – Пэйган чувствовала, что ступает по тонкому льду, но была полна решимости получить от Абдуллы однозначный ответ. – Ведь и на Востоке сексуальная верность играет далеко не последнюю роль – в отношении жены. Неверных жен обезглавливают, не так ли? Каковы же твои намерения, Абдулла?

– Когда знаешь, что любое количество юных красоток будет к твоим услугам, стоит лишь щелкнуть пальцами, щелкать не очень и хочется.

– Абди, не уклоняйся от моего вопроса. Будешь ли ты верен мне?

– Я не могу ответить.

– Мы договорились играть начистоту, – напомнила она.

Он помолчал и сказал:

– Тогда я отвечу – я сомневаюсь.

– То есть ты можешь почувствовать желание щелкнуть пальцами?

– Мы же сейчас играем начистоту. Пэйган почувствовала тупую боль.

– Тогда я отвечаю – нет, – гордо произнесла она, уже чуть не воя от боли. Она отступила от него – злая, разочарованная. – Почему ты так невыносимо высокомерен?

– Ты просила меня быть откровенным. И опять ты позволила своей гордости заслонить от тебя реальную жизнь. – Он пристально смотрел на нее, пытаясь совладать со своим гневом. – Я поклялся, что не позволю тебе вывести меня из терпения.

– Тебя! Вывести из терпения?! – закричала Пэйган.

Абдулла схватил ее за руку.

– Нам пора обоим остановиться, – он с трудом овладел собой. – Нет смысла ссориться по поводу того, что произошло тридцать лет назад.

– По поводу того, что не произошло, ты хотел сказать, – возразила Пэйган с печалью в голосе.

– Того, что может произойти теперь, – мягко настаивал он, осторожно подталкивая ее к кровати.

«Он превосходно демонстрирует то, как можно, делая предложение, не сделать его», – печально подумала Пэйган.

– Абдулла, я не думаю, что подобный брак сможет когда-либо состояться.

Последние огни фейерверка погасли, и на город спустилась темнота.

– Но ты ведь согласишься поехать со мной в Канн? – он решил пойти на временное отступление.

– Если ты все еще хочешь, чтобы я поехала.

– Я думаю, мы оба должны подумать над тем, что можем потерять.

«Что он имеет в виду?» – напряженно размышляла Пэйган, точно так же, как несколькими часами раньше она прислушивалась к чьим-то шагам и не могла понять их направление. Любое направление казалось обманчивым. Но ей необходимо это понять!

– Да, я приеду в Канн, – пообещала она. – Сразу же после благотворительного гала-концерта.

12

ИЮЛЬ 1979 ГОДА