Кружево-2 - Ширли Конран

– Сожалею, что мне пришлось задержать вас. Но мы обсудили действительно важный вопрос. А теперь я прошу меня извинить: мне надо бежать, иначе я опоздаю на свой рейс в Венецию.

Ветер трепал волосы Пэйган, когда скоростная моторная лодка мчала ее по венецианской лагуне. Вдали уже виднелись серые купола собора и колокольни на площади Святого Марка, разрисованные яркими полосами причальные столбы, под разными углами торчащие из воды, и стаи голубей, носящиеся в мглистом небе.

Частный самолет Абдуллы доставил их в аэропорт Марко Поло, и теперь они направлялись в отель «Киприани». Вместе с ними прибыли четыре телохранителя и огромный багаж, большая часть которого принадлежала Абдулле.

Пэйган вглядывалась в соблазнительную картину вырастающего прямо из воды города. Она была возбуждена:

– О, Абди, как это красиво! Город плавает в море, как золотой мираж.

– Только не ожидай слишком много романтики, – предупредил Абдулла. – Множество людей ненавидит Венецию.

– Господи, почему?

– Запах, толпы, клаустрофобия и эти чудовищные в своей вульгарности изделия из стекла.

– В таком случае, – рассмеялась Пэйган, – я не ожидаю встречи с золотой гондолой!

– Золотые гондолы появляются здесь раз в году – во время праздничных гонок гондольеров.

Потрепанный зеленый чемодан из крокодиловой кожи, принадлежавший некогда бабушке Пэйган, лежал на бледно-коралловом ковре, покрывавшем пол номера. Стены были от руки расписаны видами прозрачного зеленого леса – в тон зеленой софе и серебристо-зеленым шторам. Настежь раскрыв стеклянные двери, Пэйган прошла на террасу, окруженную небольшими кипарисами. С террасы открывался вид на бассейн, вокруг которого росли апельсиновые деревья, и дальше – на всю панораму Венеции.

– Тебе нравится? – раздался за ее спиной голос Абдуллы.

Пэйган была смущена – она чувствовала себя неуютно, поскольку не могла понять, собирается ли Абдулла жить в одном с ней номере.

Абдулла печально усмехнулся:

– Я буду в соседнем номере… если я тебе понадоблюсь. К сожалению, здесь нет бильярдной. Пространство в Венеции на вес золота.

На следующее утро Пэйган ждала возле двух черно-белых мачт, торчащих у входа в отель.

– Посмотри! – воскликнула она, схватив Абдуллу за руку. – Ты был не прав!

К ним медленно, рассекая зеленую воду канала, приближалась золотая гондола.

– Она твоя, – произнес Абдулла. – Надеюсь, ты не сочтешь ее слишком помпезной.

Сидя на пурпурного цвета бархатных подушках под золотым, изогнутым дугой навесом, Пэйган разглядывала золотую спину Нептуна, простершего трезубец над носом лодки. К ее неимоверному огорчению, прославленное судно было снабжено мотором, гораздо больше подошедшим бы к рыбацкой лодке, чем к этому церемониальному сооружению.

Гондола скользила вниз по Большому каналу мимо лодок, перевозящих уголь, рекламы кока-колы, японских туристов, розово-охристых барочных дворцов с отметинами уровня воды и обильно свисающей в углах паутиной.

– Только не проси его спеть «Санта Лючия», – прошептал Абдулла, – это неаполитанская песня, и он умрет от злости.

– А мне здесь все нравится, даже запах, – счастливо рассмеялась Пэйган.

– Отлично! Но запах все же отвратительный, а вода гнилая.

Потом они бродили по городу пешком, но, как только сошли с больших, заполненных людьми улиц в маленькие кривые переулочки, Пэйган в изумлении остановилась.

– Они все такие одинаковые. Я уже не понимаю, где мы находимся.

Один из телохранителей сделал шаг вперед и прошептал несколько слов на ухо Его Величеству. Они пошли вслед за ним, пока не оказались опять на людной площади возле поджидающей их золотой гондолы.

– Хотя Венеция довольно маленький город, – заметил Абдулла, – здесь легко заблудиться. Это давно известная головоломка. Все дома и мосты выглядят по-разному в зависимости от прилива. Улочки страшно переплетены, поэтому трудно определить нужное направление.

Потом Абдулла настоял, чтобы Пэйган сделала покупки в магазинах, прилегающих к площади Святого Марка. Она померила пару туфелек из серебристой змеиной кожи, а потом выбрала вполне традиционную пару красного цвета.

– Они очень элегантны, – сказал Абдулла. – Закажи все цвета, какие только у них есть. – Он помахал рукой восхищенной молодой продавщице и отправился к выходу, а Пэйган в изумлении прошептала:

– Да, но что я буду делать с двадцатью семью парами бальных туфель?

Когда они пили за ленчем «Беллини» (изобретенная в Венеции смесь из шампанского и персикового сока), телохранители наблюдали за прибытием новой партии покупок: здесь были и двадцать метров ручного кружева – Пэйган собиралась приберечь их для подвенечного платья Софии, и такое количество дамских нарядов, какого у Пэйган не было за всю ее жизнь. В том числе три старинных платья Фортуны – коралловое, коричневое и темно-зеленое – и оперный костюм из канареечного цвета шелка.

Вторую половину дня они провели в постели. Это были незабываемые часы.

– Ваше Величество, вот зал главного собрания – колыбель западной демократии, где генеральный консул Венеции принимал представителей правительственных комитетов. – Пэйган и Абдулла внимательно следили за рукой гида, указывающей на расписанный потолок, по которому живописно плясали блики света. – Обратите внимание на фриз, где изображены двадцать шесть дожей, сцены рая кисти Тинторетто, а вот «Триумф Венеции» Веронезе.

– Колыбель демократии, – прошептал в изумлении Абдулла, – и как только можно говорить такое, когда в эпоху Возрождения Венеция была насквозь коррумпированным государством, наводненным шпионами и убийцами, с подземельями, кинжалами, ядом! – Они с Пэйган уже порядком устали, путешествуя несколько часов подряд по богато разукрашенному дворцу в сопровождении телохранителей Абдуллы. Шея Пэйган болела, потому что, следуя указаниям гида, все время приходилось разглядывать потолок, а ноги замерзли от холодного мрамора.

– Но в конце концов, только в Венеции правителей избирали, – возразила она.

– Да, но избирали из аристократической элиты. А это не то что свободные выборы в свободном государстве, – привел встречный аргумент Абдулла.

Пэйган шокировал его менторский тон.

– И все равно даже пять веков назад Венеция была более демократичным государством, чем Сидон сегодня, – горячо заговорила она.

– Пэйган, не будь наивна. Демократия может восторжествовать только в государстве, где существуют поголовная грамотность, высокий уровень жизни и некоррумпированная экономика. В моей же стране народ проголосует за любого, кто пообещает ему пару гусей и браслет для жены.