Защитник рода. Том 1 и 2 (СИ) - Семин Никита

— Сам Змей и угроза объявления войны между двумя родами. Фактически, Змеевы пошли ва-банк. Если Змей сумел преодолеть незримую грань и стал богом, устроить судилище над своей семьей чужому богу он уже не позволит. Да и вообще… молодые боги стремятся сразу же нарастить свою паству, чтобы их не прихлопнули более сильные «собратья». Чем он сейчас и занимается. Если он сумеет убедить остальных, того же Даждьбога, что сумеет сохранить тайну, то его не тронут. Три дня на это у него есть. Но если будет объявлена война между родами, на фоне всего остального риск раскрытия тайны увеличится.

— Вот как? — неприятно удивился я. — То есть, на три дня у нас связаны руки?

— Да.

— Но все равно не понимаю, что ему мешало поступить так раньше?

— Молодым богам дается три дня на набор паствы. И то, только в случае, если это не грозит разоблачению остальных. Потом другие боги имеют право бросить вызов молодому и убить. Если тот не примкнет к кому-то из более сильных собратьев своей стихии. Как обычно и случается. Тут сразу несколько рисков для Змея, — Мирослава уже полностью взяла себя в руки и, хоть женщине не нравилось, что происходит, но и первоначальный шок уже прошел. — Первый — он может не стать богом. И тогда из-за угрозы разоблачения кара будет молниеносной и жестокой. Его потомков просто уничтожат, а самого Змея развоплотят. Второй риск — Змей не сумеет собственными силами сохранит тайну. Тогда другие темные боги не будут иметь права встать на его защиту, когда светлые придут за его «головой». Для бога кроме увеличения паствы лучший способ стать сильнее — убить бога противоположной стихии. А молодой бог в этом случае лакомая добыча. Невзирая на его «цвет». Третьим риском является то, что Змей может не успеть набрать достаточно паствы, чтобы начать получать стабильный приток сил. Тут очень важно, какой символ он создает и для чего. Какие пожертвования нужны. Чем бог моложе, тем жертв нужно больше. Даже если как наш предок заложить в качестве пожертвования сельхозпродукты. В первые годы его становления приходилось жертвовать их тоннами ради получения краткосрочного усиления светом. И так во всем. Возможно, лет через тысячу, этот символ сможет набрать достаточно силы, чтобы хватало пары капель крови жертв ради омоложения на десяток лет. И при этом даже жертва останется жива, хоть наверняка сама постареет на тот же десяток. Но сейчас — только гигатонны смертей способны дать такой эффект, о каком рассказывают здесь, — кивнула она на экран.

— Так Змеевы врут?

— Нет. Просто либо они убили где-то еще, чего не показали, либо Змей напрямую воздействовал на этих «сектантов» всей полученной от ритуала силой, еще и от себя добавил. Что более реально.

— А сам символ? Он ушел… ну… к душе мира? Чтобы закрепится?

— Уверена в этом, — кивнула Мирослава. — И в ближайшее время от такой «рекламы» сотни людей начнут пробовать его применять.

Последние слова прозвучали зловеще. Сотни попыток повторить кровавый ритуал. Неужели, страну захлестнет волна насилия? Надеюсь все же, что у нас нет столько психов и остальные вполне адекватные люди. А то мне страшно от того, какой ящик Пандоры может вырваться в мир, при раскрытии тайны о существовании медиумов.

Глава 7. Судилище

Попытки Змеевых вернуть Розарию после прихода Увара на этом не закончились. И понятно, что они хотели вернуть себе не просто родную женщину, а сильного медиума, каким она была. Но вот их нового "финта ушами" не ожидал никто.

Особняк неожиданно содрогнулся, словно по нему ударил великан. Я в этот момент сидел в общем зале и пытался снять иллюзию с Лина. Точнее, найти его. По условиям нового упражнения, тот накладывал на себя иллюзию и оставался в зале. Я пытался ее в течение пяти минут снять. Если не успевал, получал больный и обидный щелчок либо по носу, либо по уху или еще по какому участку тела. Тут мне было непринципиально, так как щелчок был с вложением глифа, и боль каждый раз была одинаковая.

Так вот, после внезапного удара по особняку, Лин тут же проявился в метре справа от меня и ринулся на выход из комнаты. Я поспешил за ним, схватив лежащий на журнальном столике свой айфон. Когда мы оказались у выхода, там уже стоял дед и хмуро разглядывал двух женщин. Одна — русоволосая, статная с длинной косой. Глаза темные, глубокие. Она была самим воплощением женственности. Другая — мелкая, чернявая с витым волосом до лопаток. Похожая на хорька, и одета тоже соответствующе: в футболку с накинутой безрукавкой и штаны-шаровары. На месте практически не стояла, то и дело перетекая из одной позы в другую.

— Кострома, — уважительно поклонился статной дед, отчего я мягко говоря впал в осадок. Неужто это темная богиня, чей символ недавно чуть не убил Свету? — Что привело тебя к нам?

— Отдай Розарию Змееву, — глубоким грудным голосом потребовала та.

— Она вернется к себе в семью, — покосился на чернявую дед. — Но не раньше, чем через три дня.

— Исключено, — отрезала богиня. — Я знаю, что ты хочешь лишить ее сил. Уже лишил. А также знаешь, что я покровительствую тем, кто любит. Эта девочка, — плавный жест в сторону чернявой, — очень любит свою бывшую хозяйку. И готова на все ради нее. И сама Розария недавно применяла мой символ во имя своей любви. Ты и твой род мешаете! — обвинительно наставила Кострома палец на деда. — Такое неприемлемо! Любимые должны быть вместе! Любой ценой!

— Они и будут, — примирительно поднял руки перед собой дед. — Через три дн…

— Нет!! — громыхнул голос богини, а ее темные глаза налились чернотой. — Если Розария перестанет быть медиумом, то не сможет видеть Наталью. А это считай та же разлука! Я не позволю…

— Это я не позволю, — перебил ее другой не менее пробирающий до печенок голос.

Я осторожно повернул голову влево. Там из-за дома выходил Даждьбог. Он был спокоен, а глаза его как и тогда на поляне лучились добром и улыбкой.

— Кострома, я всегда рад тебя видеть у себя в гостях, — подойдя, продолжил Даждьбог. — Но распоряжаться у меня дома могу лишь я.

Богиня чуть уменьшила свое давление, и только после этого я понял, что от нее только что исходили волны незримой силы. Не негативная энергия, а другое. Такое я уже чувствовал. Когда пытался пройти в покои деда. Воля бога.

— Мой вассал обратился ко мне за помощью, — с достоинством произнесла богиня. — А я не отказываю в ней, особенно когда дело касается любви.

— Я знаю, — мягко улыбнулся Даждьбог. — Но можешь мне поверить, мои потомки тоже действуют из-за любви. Мой внучок Пересвет любит мою внучку Свету. И хочет ей добра и счастья. Он, как и я, не хочет войны и лишней крови. Потому и лишает сил Розарию. Иначе она продолжит свою вендетту.

— Она в своем праве.

— Как и Пересвет, — заметил Даждьбог, окончательно приблизившись к Костроме и мягко взяв ее за руку. Та отдергивать ее не стала. — Давай начистоту. Такое случается не впервые на нашей памяти. И как решить конфликт мы оба знаем.

Кострома обвела нас всех взглядом, особенно остановившись на мне и выбежавшей на шум Свете, которую я машинально прикрыл своей спиной.

— Он слаб, — в сомнении вдруг сказала Кострома, глядя прямо на меня.

— Судилище уравняет силы, — бархатным барионом убеждал Даждьбог.

Я слушал их и не мог поверить. Это что, они дуэль предлагают провести? Но с кем? И тут мой взгляд упал на чернявую Наталью. Если когда они только пришли, она постоянно меняла позы как капля ртути перетекая из одной в другую, то после слов богов застыла в одной — атакующей и неотрывно смотрела прямо на меня. Похоже, теперь я знаю противника.

Мои предположения оказались абсолютно верны, и уже через десять минут высокие договаривающиеся стороны прошли на задний двор особняка, где напротив террасы был камень с небольшим, но глубоким прудом. Кроме меня с Натальей и обоих богов, остальные остались в особняке, с террасы наблюдая за происходящим. Света от переживаний закусила большой палец правой руки, прижав левую к своей красивой груди. Чу Лин стоял невозмутимо, абсолютно веря в мои силы. Ну, мне хотелось верить, что именно это означает его поза и выражение лица. Мирослава хоть и была слегка напряжена, но тоже не испытывала больших переживаний. Рита-защитница поглядывала с интересом, как и Доброслава. Обе девчонки видно никогда не видели судилище и сейчас запоминали каждый этап раньше слышанного лишь на словах ритуала.