Чужое сердце - Сандра Браун

В тот вечер, вернувшись домой, Кэт нашла среди прочих писем знакомый конверт. Точно такой же, что и предыдущие три. Однако содержание на этот раз было иным.

Внутри оказался всего один лист белой бумаги с текстом. В тексте, в духе газетного материала, рассказывалось про Кэт Делани, бывшую звезду мыльных опер, в свое время перенесшую операцию по пересадке сердца. На протяжении нескольких абзацев перечислялись все ее заслуги, включая «Детей Кэт».

Это был ее некролог.

Глава 33

– Согласен, это производит неприятное впечатление. Но что касается преступного умысла – это вряд ли. Надеюсь, вы меня понимаете.

Лейтенант Бад Хансейкер из полицейского управления Сан-Антонио был в полиэстеровых клетчатых брюках и черных ковбойских сапогах с белой прошивкой. Белая рубашка лишь чудом не трещала по швам на пивном брюшке, перетянутом кожаным ремнем. Короткий галстук съехал набок и лежал на груди по диагонали. Габариты, цвет лица и одышка однозначно свидетельствовали: Бад Хансейкер классический кандидат на инфаркт.

С того самого момента, когда Кэт вошла к нему в кабинет, он грыз влажную, незажженную сигару и – если судить по направлению его взгляда – вел диалог с собственными коленями.

Наконец он положил мясистые руки на стол и подался вперед.

– Скажите, а какой он, Дуг Спир? Ну, как человек, я имею в виду. Я только и делаю, что над ним ржу. Сначала он делает прогноз, который не сбывается, а затем превращает все в шутку.

– Дуг Спир работает на другой телестудии, – ответила Кэт с нервной улыбкой – Мы с ним незнакомы.

– Ну, да. Точно. Вечно я путаю этих синоптиков.

– Скажите, лейтенант, может, мы все-таки займемся вот этим? – Кэт нетерпеливо побарабанила пальцами по бумагам, которые принесла с собой. Сейчас они лежали на столе перед служителем закона.

Хансейкер не спеша переместил мокрую сигару из одного уголка рта в другой.

– Мисс Делани, такая женщина, как вы, знаменитая и все такое прочее, – можно сказать, фигура публичная, в принципе должна быть готова к подобного рода вещам.

– И я готова, лейтенант Хансейкер. Когда я снималась в «Коридорах», меня буквально заваливали письмами, в том числе с предложениями руки и сердца. Один мужчина написал мне сто раз.

– Вот видите, – расплылся в ухмылке Хансейкер, после чего откинулся на спинку скрипучего стула, как будто услышал подтверждение собственным словам.

– Но предложение руки и сердца – это еще не угроза. Равно как письма, в которых меня либо хвалили, либо ругали. Но в данном случае мы имеем замаскированные угрозы. Особенно последнее письмо. – С этими словами Кэт отделила «некролог» от трех предыдущих посланий. – Так что вы намерены предпринять?

Хансейкер поерзал на стуле, и тот в знак протеста скрипнул. Затем полицейский взял листок с текстом «некролога» и еще раз перечитал. Кэт не строила иллюзий относительно его заинтересованности. Хансейкер просто делал вид, чтобы ее ублажить. Свое мнение он уже имел. И ничто неспособно его поколебать – разве только непосредственная угроза ее жизни.

Хансейкер громко фыркнул и проглотил комок липкой мокроты, застрявшей в носоглотке.

– Как мне представляется, мисс Делани, этот тип просто пытается попугать вас.

– И у него это здорово получается. Потому что мне уже страшно. Это я поняла и сама. Потому и пришла к вам. Чтобы вы нашли этого типа и положили конец его бурной деятельности.

– Это не так просто, как вам кажется.

– А разве я сказала, что это просто? Будь это просто, я бы разобралась с этим сама. Но для того и существует полиция, чтобы разруливать ситуации, подобные этой. У рядовых граждан нет ни навыков, ни возможностей.

– А как, по-вашему, мы должны это разрулить?

– Не знаю! – раздраженно воскликнула Кэт. – Выяснить, в какой ящик были брошены письма. На какой машинке отпечатаны. Или на какой бумаге. И есть ли на бумаге отпечатки пальцев?

Хансейкер хохотнул и подмигнул ей.

– Гляжу, вы насмотрелись фильмов из жизни копов.

Кэт хотелось наорать на него, чтобы он наконец оторвал от стула свою толстую задницу и отправился отлавливать отправителя писем. Увы, стоит дать волю нервам, как этот жлоб лишь укрепится во мнении, что перед ним истеричная дамочка, которая устроила шум непонятно из-за чего. Подумаешь, пара-тройка писулек от какого-то шутника. Из-за чего тут поднимать сыр-бор?

И Кэт, вместо того чтобы дать выход гневу, произнесла с нарочитым спокойствием:

– Не учите меня жить, лейтенант Хансейкер.

Его деланая улыбочка слегка увяла.

– Секундочку. Разве я…

– Единственное, чего вы пока не сделали, так это не похлопали меня по голове.

С этими словами Кэт поднялась с места и наклонилась через стол.

– Я, если вы не в курсе, взрослый, разумный человек, способный к логическому мышлению, так как в придачу к матке у меня еще есть мозг. Я не страдаю предменструальным синдромом и не злоупотребляю спиртным. Различий между нами такое огромное количество, что их хватило бы на целую энциклопедию, но то, что я в юбке, а вы – в брюках, – самое несущественное из них.

Так что вы сейчас или вынете изо рта вашу омерзительную сигару и отнесетесь к моей проблеме со всей серьезностью, или же я пожалуюсь на вас начальству, – заявила Кэт и побарабанила по столу костяшками пальцев. – Наверняка имеется некий метод, позволяющий вычислить того, кто шлет мне эти послания.

Физиономия Хансейкера приобрела оттенок сырой печенки. Ага, попался, дружок, подумала Кэт, ты у меня на крючке.

Хансейкер оттянул воротник, как будто тот сдавливал ему горло, поправил галстук, вынул изо рта сигару и бросил ее в выдвижной ящик стола. Затем, изобразив улыбку, вежливо попросил ее присесть.

– Вам известен кто-то, кто, возможно, затаил на вас обиду?

– Нет. Разве что… – она задумалась, не решаясь высказать вслух сомнения, к которым у нее не было никаких доказательств.

– Что именно?

– На телестудии есть еще одна молодая женщина. Она прониклась ко мне антипатией с первой минуты, когда я пришла работать сюда.

И Кэт поведала ему о своих нелегких отношениях с Мелией Кинг.

– В конце концов она призналась, что выбросила мои лекарства. Но я ни за что не поверю, что свалившаяся лампа – ее рук дело. Ее вновь взяли на работу вскоре после того, как я ее уволила. И похоже, новая должность ей нравится. Я вижу ее каждый день, но мы практически не разговариваем. Согласна, мы недолюбливаем друг дружку, но готова спорить на что угодно, что ее нелюбовь ко мне не имеет никакого отношения к моей операции по пересадке сердца.

– Страшна, как смертный грех?

– Не поняла?

– Как она выглядит? Может, ее просто мучает зависть?