Далеко ли до Вавилона? Старая шутка - Дженнифер Джонстон

Он взял руку Нэнси и поцеловал.

— Итак, прощаясь, как простился бы Энгус Барри, я вас покидаю. Пройду немного по берегу, потом поднимусь в горы. Ничего худого со мной не случится. Есть место, где я буду в безопасности.

Нэнси кивнула.

— Побудете здесь немного, когда я уйду?

— Посмотрю, чтобы не осталось никаких улик. — Она улыбнулась ему. — Замету ваши следы.

Они подошли к двери, постояли рядом, глядя на окружающий мир.

— Холодно, — сказала Нэнси.

— Ночью в это время всегда холодно.

Откуда-то сверху на берег скатился камень. Нэнси стиснула руку Энгуса.

— Уходите.

— Сейчас. Надеюсь, я не очень вам повредил.

— Уходите же.

Она топнула ногой.

Он вышел из хижины и зашагал к морю.

Сердце Нэнси колотилось так, что ей показалось — сейчас она умрет.

— Стой!

Из тьмы возникла цепочка солдат, растянулась от насыпи до самой воды. А он все шел. Теперь он с плеском ступал по мелкой белой кудрявой зыби.

— Стой!

Под их тяжелыми шагами скрипит песок. Может быть, вплавь он еще ускользнет. Она сбежала к нему на берег.

— Бегите. Они уже здесь. Бегите. Плывите. Пожалуйста.

— Ни бежать, ни плыть нет смысла, майор Барри.

Он остановился, обернулся. Вода покрывала его ботинки из хорошей кожи.

— Уходите, Нэнси, — сказал он. — Сейчас, же уходите. Сию минуту.

— Они здесь, — только и удалось ей выговорить.

— Майор Барри, мы знаем, что вы вооружены. Бросьте мешок и оружие на землю. Не делайте глупостей. Любая сумасбродная выходка — и мы тут же пристрелим и вас и девушку.

Он застыл неподвижно.

— Девушка ничего не знает. Она просто ребенок. Она иногда приносила мне чего-нибудь поесть. Она ничего не знает. Дайте ей уйти. Спокойно уйти. Даю слово, тогда я сдамся без сопротивления.

— Нет, нет!

— Бросьте оружие и мешок.

— Только когда вы пропустите девушку. Говорю вам чистую правду. Она тут ни при чем.

— Ладно. Она может идти.

Нэнси посмотрела на него, их разделяло несколько шагов. Он ей улыбнулся.

— Ступайте, Нэнси. Пройдите между ними и шагайте прямиком до самого дома.

— А что будет?

— Ничего не будет. Меня увезут в тюрьму. Только и всего. Повернитесь и шагайте.

— Вы мне правду говорите?

— Да.

Она кивнула. Повернулась и посмотрела на солдат. Посеребренные луной равнодушные лица.

— До свиданья.

— Au revoir.

— Спасибо вам, — сказала она и пошла.

Она прошла сквозь цепь солдат, наверх, к гранитным глыбам, потом остановилась и обернулась. Он бросил мешок наземь и нашаривал в кармане револьвер. Вынул, мгновенье смотрел на него и кинул на песок рядом с мешком. И тогда в него выстрелили. Два выстрела. Третий. Бегом.

— Нет, нет, нет!

Четвертый. Пятый. Шестой. Для верности.

— Прекратите огонь! — Она услыхала свой крик, так кричал дед на Талана Хилле.

Бегом.

Седьмой.

Тишина.

— Нет, нет!

Ее перехватили, прежде чем она добежала до тела, которое теперь поглаживали ласковые волны.

— Нет!

Над ним наклонились двое. Красное растворялось в волнах, розовело, волна споласкивала раны, омывала дочиста.

— Оставьте его в воде. Не то еще придется тут пачкотню прибирать.

— Слушаю, сэр.

— Сейчас придет катер.

— Пожалуйста, — сказала Нэнси одному из тех, что ее держали, — пожалуйста, пустите, я ему помогу.

Солдат засмеялся.

— Этому сукину сыну уже никакой помощи не надо.

— Как же так? Он сказал, вы возьмете его в тюрьму. Как же так?

— С меня спросу нет, барышня. Наше дело исполнять приказ.

— Кто-нибудь один, проводите девушку домой. Откуда она пришла.

— Домой я одна дойду. Никаких провожатых мне не надо.

— Капрал Твиди, проводите девушку домой и скажите родным от нашего имени, пускай получше за ней присматривают.

— Слушаю, сэр.

Вдалеке затарахтел мотор катера.

— Нет, — сказала Нэнси.

— Пойдемте, мисс. — Голос капрала Твиди звучал по-доброму.

— Что вы с ним сделаете?

— Отпустите ее. Можно больше не держать.

Ноют руки выше локтей, так долго стискивали их солдаты. Лицо мокрое, только сейчас заметила — ручьями текут слезы. На горизонте теперь трещина, и оттуда свет, красный, как пламя. Капрал легонько подтолкнул Нэнси в сторону железной дороги. Она пошла. Услыхала за собой его шаги. Остановилась.

— Что они хотят с ним делать?

Моторы выключены, катер медленно сносит к берегу.

— Идите, мисс. Идите, не стойте.

Холод пробирает до костей. И она идет дальше, к гранитным плитам. Через них наверх. Поднялась на насыпь, оглянулась. Двое солдат втаскивают тело в лодку. Земля при свете утра уже обычного цвета. Скоро не останется никаких следов.

— Мне недосуг, мисс.

Нэнси кивнула, и они пошли по шпалам.

— Что с ним сделают? — негромко спросила Нэнси.

— Избавятся от него, — только и ответил капрал.

Дальше шли молча. У ворот она обернулась.

— Я пойду в дом. Все в порядке. Не надо меня дальше провожать.

Он посмотрел с сомнением.

— Обещаю вам. Сразу иду домой.

— Ну, не знаю…

— Поймите, если вы сейчас разбудите мою тетю и начнете ей про все это рассказывать, вы ее ужасно расстроите. Пожалуйста.

— У меня приказ, мисс.

— Обещаю вам. Мой дедушка генерал… ну, генерал в отставке.

— Ладно. Идите домой и ложитесь спать. Да глядите, станете потом болтать лишнее, так вам беды не миновать.

— Хотела бы я понять, почему они это сделали.

— Уж верно, у них были причины.

Где-то в гнезде над головой щебетнула потревоженная пичуга.

— Они там решают, а мы делаем, что нам велено. Уж так жизнь устроена.

— Наверно, он думал по-другому.

— Потому его и захотели убить. Вот вам и ответ. Идите-ка домой, мисс, и держите язык за зубами.

Капрал повернулся и пошел прочь.

В доме стояла мирная тишина.

В зеркале на туалетном столике Нэнси увидела свое лицо. Глаза несчастные, опухшие от слез. Она сбросила все с себя на пол и раздетая повалилась на постель. На потолке ширилась полоса света от восходящего солнца. Красное утреннее небо. Никогда больше я не смогу спать. Под застрехами трепыхаются ласточки. Спать, и смеяться, и любить, и купаться в море, где теперь полно его крови. Быть счастливой, никогда уже не быть счастливой. Великая несбыточная мечта. Все мы гонимся за несбыточной мечтой. Вот и все. Никогда больше я… никогда… я… Она уснула.

Наутро она, как всегда, проснулась от журчанья воды в трубах: тетя Мэри уже приняла ванну. Ой, надо скорей вставать, подумала Нэнси — и тут вспомнила все, что случилось ночью! А может, это был страшный сон? Пойду в хижину, а он все еще там, сидит, опершись спиной о стену, и читает. Да был ли он вообще? От него и следа не останется. Ни крови на песке. Ни отпечатка башмаков. Ни гильзы от выпущенных пуль. Сегодня воскресенье. В обеих деревенских церквах зазвонят колокола. Остается одно вставать. Она села на постели, спустила ноги на пол. Второй палец по-прежнему длинней большого. Ничто не изменилось. На полу песок. Брайди станет браниться. О господи, дай ему хоть теперь обрести покой! Так и не пришлось ему выпить кларета. Какая во мне тяжесть, и стыд, и печаль. Воскресенье, одеться прилично. Навести лоск.

По воскресеньям газет не приносят, и, когда Нэнси вошла в столовую, тетя Мэри читала книгу.

— Доброе утро, детка. Надеюсь, ты хорошо спала.

— Мгм. — Нэнси поцеловала тетку.

— А я, признаться, нет. Все думала о вчерашних ужасах, никак не могла перестать. Налей себе кофе, детка, у меня пальцы липкие. Теперь, наверно, будут репрессии. Вечно всем надо во все вмешиваться. Сегодня мы пойдем в церковь, детка. Мне необходимо рассеяться.

— Будет дождь.

— От небольшого дождика не растаем. А может быть, до обеда он подождет.

— Утро ясно, день ненастный.

Надо ж хоть что-то сказать.

— Хотела бы я знать, нашли они того человека, которого искали? Надеюсь, это не несчастный Эн-гусь.

— Мгм!

— С нами обедают Гарри и Мэйв. Надеюсь, ты будешь самой что ни на есть паинькой.

— Непременно. Даю слово.

— Умница, детка. В каком-то смысле я даже надеюсь, что его не нашли. Тошно думать, что с ним случится что-нибудь ужасное. — Она закрыла книгу. — Нельзя сказать, чтобы последние дни у нас были приятные.

— Да.

— Подозреваю, что Гарри с Мэйв намерены обручиться. Тебя это очень расстроит?

Нэнси немного подумала.

— Нет. Ни капельки. Правда, забавно?

— Вот и хорошо. Не хотела бы я, чтобы ты расстроилась.

Тетя Мэри встала, обвела комнату неуверенным взглядом.

— Надо будет решить, что мы продадим, а что оставим себе.

— Наверно, надо.

— К вещам так привязываешься.

— Да.

— Это будет вроде приключения. Новые места.