«Если», 2005 № 04 - Журнал «Если»

На этом фоне успех у молодежи «концептуалиста» Головачёва и «правдолюбца» Никитина следует рассматривать как верх профессионализма. Оба играют на одной струне естественного стремления ущемленной натуры к свободе и силе, но читатель-то этого не понимает. Ему комфортно.

Теперь посмотрите на самых ярких и нестандартных авторов из числа моих сверстников — Тырина и Прошкина. Два почти Чехова. И кому они нужны со своей правдой? А я — кому нужен? То, что говорим мы, расслышит только квалифицированная аудитория. Блистательный роман «Желтая линия» («слишком мрачно», говорят), отличная книга «Твоя половина мира» (чересчур «наворочено», видите ли) — где их широкое признание? А «Ночного смотрящего» зачислили в «сказочки».

Потому что — дискомфортное чтение. Способ защиты — навесить на такую книгу ярлык и им отгородиться. Ну, извините.

Как гласит одно из следствий Закона Мерфи: «под давлением всё ухудшается». Вымирают — буквально — ветераны цеха. Молчат признанные мастера. Срываются амбициозные проекты. Провалился из-за ошибок издателя интересный цикл Бурносова. Пытаются обжить «русскопатриотическую» нишу Зоричи, и помяните мое слово, им это даром не пройдет. Ждали «Антарктиду Online» — получилась хорошая книга Громова, раздирающего пасть Васильеву. Вялые продажи у сборника «Перпендикулярный мир». Сборники «конкурсных» рассказов от ACT запомнились не качеством текстов, а шумом скандалов. Альманах «Звездная дорога» перешел в фазу «обещаннного три года ждут».

Живет как бы сам по себе «Полдень». Успешно трудится на ниве оглупления молодежи «Мир фантастики» (надо будет, что ли, написать для них плохой рассказ). Встроился в контекст «Реальность фантастики» и стал журнал как журнал, милый, но неровный. Бабахнул «кинодозор» — манихейская ересь с казахским акцентом — и ушел в небытие до следующего бабаха. Так и будет пульсировать, пока его Волкодав не завалит. Если завалит.

Прямо какая-то, простите мой французский, стагнация?

Да! Но разве нет Марии Галиной, Геннадия Прашкевича, Евгения Лукина, С.Витицкого? А что Олди, Дяченко, Бенедиктов? Сборник «Человек человеку — кот»? Вот Алексей Пехов расстарался. И проект «Пентакль» радует. Я свалил в кучу очевидные удачи за два года. Так и на том спасибо! Не зарождаются из грязного белья талантливые авторы. Из грязного белья только мыши зарождаются, понимаете ли.

Недавно первый наш Фантаст Года Головачёв сказал то же, что и вы, коллега: Лукьяненко и Дивов — способные ребята, но пишут всякую муру. Насчет Лукьяненко чистая правда. Он, бедный, влип: шаг вправо, шаг влево — стена. Замуровали, демоны.

А я сейчас домучиваю роман, герой которого — мертвец.

И пишу рассказ про хреновину.

И можете жаловаться на меня хоть в Кремль.

Сергей Лукьяненко

Как на нашей на лужайке…

Медведь. Умоляю вас, не будем спорить! Я не знал, что вы так любите охотников!

Охотник. Кто, я? Я просто терпеть не могу, когда их ругают посторонние.

Медведь. Хорошо, я не буду их ругать. Мне не до этого.

Охотник. Я сам охотник! Знаменитый!

Медведь. Мне очень жаль.

Мне очень жаль, что Андрей Щупов не читает фантастику.

Это придется сказать в самом начале, потому что иначе разговор у нас мог бы получиться гораздо более серьезный и глубокий. Но как, простите меня, всерьез спорить с человеком, для которого все едино: «…и Дивов, и Лукьяненко, и Панов, и многие другие авторы…» пишут, оказывается, «сказочки об истребителях кровососов»!

Я понимаю, что в моем случае виноват кинематограф. На первый план в многострадальном фильме «Ночной Дозор» вышла вампирская история, которая в книге заняла одну главу. Заглянуть в книгу Щупов не удосужился — и радостно причислил «Ночной Дозор» к «истребителям кровососов». А заодно и меня — к авторам, пишущим на «вампирскую тематику».

Олег Дивов, тоже отметившийся в «вампирском жанре» единственной книгой, пострадал, очевидно, за сходство ее названия с «Ночным Дозором». «Ночной смотрящий» и впрямь книга весьма мрачная, «утомленная жизнью», разуверившаяся в добре, порой тошнотворно физиологическая, вот только вины ночных кровососов в этом нет. Это фирменный стиль Олега Дивова, принесший ему читательскую популярность, о ком бы Олег ни писал: о космонавтах, горнолыжниках, полуэльфах или вампирах.

О Панове мне судить труднее, поскольку я не смог одолеть больше трех первых страниц первой из сонма его книг. Но я уверен: несмотря на бедный язык и схематичность персонажей, дело в его книгах не ограничивается бесконечными войнами вампиров и темных магов. Наверняка там встречаются необычные философские концепции, оригинальные сюжетные повороты и живые, интересные характеры.

Король. Я страшный человек!

Хозяин (радостно). Ну да?

Король. Очень страшный! Я тиран!

Хозяин. Ха-ха-ха!

Надо заметить, что «хоррор» в его классическом понимании в России вообще приживается плохо. Это американцы могут вдоволь пугать себя вампирами, захватившими огромный Лос-Анджелес или маленький Салем, страшной книгой «Некрономикон» или выползающими из канализации древними богами.

У нас куда большей пугающей силой обладает фантастика социальная, во всех ее проявлениях — от демократических ужасов тоталитарного государства (та же «Выбраковка» Олега Дивова) и до растленной, растоптанной, оккупированной России («На будущий год в Москве» Вячеслава Рыбакова). Именно эти книги получают если не сногсшибательный читательский успех (катарсис — это развлечение на любителя), то хотя бы признание читателей и внимание критиков. Все попытки писать классическую «фантастику ужасов» (книги В.Точинова и А.Дашкова) при всех неоспоримых талантах авторов не имеют ни читательского успеха, выходящего за пределы всем известных «десяти тысяч тиража», ни сколько-нибудь заметного отклика критиков.

А ведь именно в этом Андрей Щупов обвиняет «фантастику о вампирах», легкой рукой причисляя «к вампирам» все мистические и фэнтезийные книги, включая даже Ника Перумова — автора, работающего в стиле классической фэнтези! Дескать, достаточно о вампирах-оборотнях написать — и будет тебе успех, будет белый хлеб с черной икрой, а работы тут на три копейки, ведь «фабула проста до примитива» и «герои незамысловаты».

Самым разумным ответом на подобное заявление служит фраза: «Пиши! Покажи, как это надо сделать! Порадуй читателя интересным сюжетом, закрученной интригой, живыми и сложными характерами!».

Но нет ответа. Андрей Щупов предусмотрительно перекрывает себе этот путь, сравнивая его с курением и употреблением «пепси-колы».

Хозяйка. Вы сумасшедший?

Администратор. Что вы, напротив! Я так нормален, что сам удивляюсь!

Хозяйка. Ну, значит, вы просто негодяй.

Администратор. Ах, дорогая, а кто хорош?

Собственно говоря, любая попытка писателя выступить в роли критика (чем все мы порой грешим) вызывает невольные подозрения в сведении личных счетов или в утверждении болезненных амбиций. Тем большее уважение вызывает статья Щупова — не испугавшись этих подозрений, он пытается говорить о том, что его искренне тревожит. Но, Боже мой, как неумело он это делает!

Вот очередной патетический пассаж — про «коммерческий успех вампиризма» (тезис откровенно ложный) и желание «иной литературы», где «логика любви и жизни убедительнее трупного смрада и сочащихся ядом клыков».

Беда в том, что под определение смрада и ядовитых клыков попадает огромное количество книг — начиная с «Рикки-Тикки-Тави», сражающегося с Нагайной на помойке. Те же самые несчастные вампиры — как символ зла, прельщающего людей иллюзией вечной жизни — интересовали писателей и режиссеров на протяжении многих лет. Неужели Щупов не читал «Упыря» А.К.Толстого? Как он относится к повестям Гофмана и рассказам Эдгара По? Кто для него Лавкрафт и Говард — пропагандисты нечисти?

Дай ответ! Не дает ответа…

Разумеется, зло может быть привлекательным. И для какого-то количества читателей ночные кровососы в черных плащах — герои положительные. Только давайте сразу расставим точки над «i» — лучше уж романтизация несуществующих вампиров, чем реальных бандитов или эсэсовских палачей. Андрея Щупова тревожит обилие вампиров в фантастических книгах? Я бы на его месте обеспокоился бандитскими сходками в центре его родного Екатеринбурга, где воры в законе вместе с депутатами обсуждают меры по воспитанию подрастающего поколения.

Хозяин. Злые волшебники стараются изо всех сил, ведь они подчинены нам, добрым. Нет, нет! Все будет хорошо, все кончится печально!

Если вылить из статьи Щупова лишнюю воду, то мы обнаружим еще несколько интересных тезисов. К примеру — о размежевании, имеющем место в писательских кругах. Мысль здравая, и уже много лет разные люди с разных сторон пытаются пробить толстенную стену между мэйнстримом и фантастической (а также детективной) литературой. Эту стену успешно долбили с нашей стороны братья Стругацкие и Кир Булычёв. Навстречу шел Борис Акунин, наконец-то дебютировавший откровенной фантастикой (сюжетообразующие элементы фантастики в его книгах были давно). Где-то посередине стены работают киркой наглухо замурованные в своих камерах Пелевин и Сорокин.