«Если», 2005 № 04 - Журнал «Если»

Заговорил же я об этом потому, что не далее как неделю назад, прочитав очередной шедевр, посвященный вампирьему племени, вдруг подумал: а может, и мне написать что-нибудь про оборотней? Фабула проста до примитива, герои мужественны и незамысловаты, пиши себе и пиши. Все одно, хуже «Дракулы» не получится. Подумал и испугался, а испугавшись, припомнил, как чуть было не «раскурился» на первом курсе. Собственно, потому и сумел отойти от табака, поскольку в полной мере ощутил ту подлую силу, с которой стало ежедневно тянуть к куреву. Появились первые ростки зависимости, сходство которой с зависимостью от алкоголя, телесериалов и кровавого чтива более чем очевидно. К слову помяну напиток «пепси», который в свое время тем и выиграл конкуренцию с нашей отечественной газировкой, что беззастенчиво допускал четыре ложки сахара на стакан. Четыре — против наших двух с половиной! Естественно, новое поколение немедленно потянулось к «пепси», не сознавая, что зависимость от сахара немногим лучше зависимости от никотина и любого иного наркотика.

Вот и в сегодняшней литературе происходит нечто подобное. На наших глазах рождается и крепнет культ демона, и спрашивается, кого в этом винить, как не нашу пишущую братию? Обидно, но факт: хотим мы того или не хотим, но именно мы воспитали и продолжаем воспитывать сегодняшнего не самого прихотливого читателя. Более того — в каком-то смысле мы воспитываем и взнуздываем самих себя, поскольку уверен: и Дивов, и Лукьяненко, и Панов, и многие другие авторы при всей своей даровитости могли бы писать более весомые вещи, нежели сказочки об истребителях кровососов. Могли и, вероятно, хотели бы, но, конечно, понимают, что нынешняя ситуация превратила в заложников и их. Разогнавшийся поезд бежит по рельсам, не в силах свернуть в сторону, и время, уподобившись гигантскому вампиру, высасывает из авторов багровые сюжеты, не оставляя сил на действительно стоящие произведения. А уж если вампиризму сопутствует коммерческий успех, то желание думать о вечном окончательно сходит на нет.

И Бог бы с ним, но, честное слово, очень хочется иной литературы — той самой, в которой сострадание и жалость еще способны трогать разум и сердце, где логика любви и жизни убедительнее трупного смрада и сочащихся ядом клыков. И кому же браться за подобные темы, как не нашим талантливым мэтрам? Но, увы, радующих перемен не происходит, и доброй литературы с каждым годом становится меньше и меньше. Вполне уместна аналогия с огородом, где осуществляется сегрегация растений с обязательной прополкой и опрыскиванием ядохимикатами. В итоге — что холим, то и произрастает. Мы же с вами сегодня выпалываем как раз полезные растения, обильно удобряя злейшие сорняки. И получается порочный круг: издатель как будто бы зависит от покупательского спроса, ну а пишущая братия целиком и полностью зависит от издателей, от того вкуса, который навязывается массовому читателю. И абсолютно неясно, кому же в итоге предъявлять претензии — писателям, которым нужно элементарно кормиться, нашему невзыскательному читателю или господам издателям, которые на сегодняшний день тоже не слишком-то жируют. И выходит, что снова остается полагаться на светлое будущее, на его величество случай, который временами выбрасывает на поверхность авторов вроде Кивинова, Акунина или Марии Семёновой.

И еще хотелось бы сказать несколько слов о размежевании, имеющем место в писательских кругах. Так уж получилось, что на протяжении 2004 года мне довелось побывать сразу на четырех литературных фестивалях — и даже на пяти, если приплюсовать юбилей Мамина-Сибиряка, собравший на Урале около сотни поэтов и прозаиков. Так вот, всякий раз я с изумлением наблюдал, как приспешники фантастики в упор не видят детективщиков, детективщики, в свою очередь, оплевывают «бытовых» прозаиков, а последние в гордыне своей не общаются ни с теми, ни с другими. К слову сказать, не пахло единодушием и в среде самих фантастов, успевших поделить все на жанры и поджанры, вроде киберпанка, фэнтези, научной и неонаучной фантастики. И не столь уж страшны мудреные классификации — печалит, что за многочисленными тематическими разграничениями исчезает то главное, что как раз и делает литературу литературой.

Уверен, минувшие выборы на Украине добавят в нашу среду разногласий, а ведь это по большей части нелепо. Литераторы имеют дело с вечностью и, уж конечно, не должны воевать из-за игрищ, затеваемых господами политиками. О вселенском гомеостазе писали еще Стругацкие, и никакие выборы не изменят облика Украины с Россией. (Ну а господа политики интригуют, поскольку такова их природа, такова их суть.)

Грустно, что на упомянутых фестивалях моим друзьям вновь и вновь приходилось повторять банальные вещи, вспоминая о теснейшем единстве самых разнородных жанров, шокируя враждующие группировки утверждением, что первый из классиков, Пушкин Александр Сергеевич, был вполне зрелым фантастом, и ту же фантастику в разное время писали Чехов, Гоголь, Каверин и Лесков, не говоря уже о Фаулзе, Булгакове и других мастерах. Тот же Достоевский сочинял стопроцентные детективы, и даже «Войну и мир» можно смело причислить к романам авантюрного толка с элементами самой настоящей эзотерики. Поэтому можно делать выводы о том, что дело тут вовсе не в жанровых формах — куда важнее глубина идейного воплощения, мера привлечения человеческой души и эстетических начал.

Тем удивительнее, что мы сознательно сужаем собственный кругозор, заключая читательские увлечения в крохотные сектора тех или иных тематических подразделений. А ведь в области гастрономических изысков мы можем похвастать исключительным разнообразием! Судите сами: редкий человек обходится одними сухариками, потребляя молоко, мясо, фрукты и десятки разнообразнейших ингредиентов. В то же самое время в сфере искусства наблюдается обратная картина. Несмотря на весь потенциал человеческого интеллекта, мы до жути, прямо-таки чудовищно избирательны! Нам кажется, что мы потребляем интеллектуальную пищу в положенных порциях, но в реалиях мы хронически недоедаем. В итоге наступает та самая дистрофия, которая грозила бы нам, питайся мы пресловутыми сухариками — правда, затрагивает она не тело, а душу. Мы начинаем недопонимать друг друга, недопонимать мир, в котором желаем жить и процветать.

К слову помяну, о чем говорят нынче братья-фантасты. Если, скажем, встречая еще три-четыре года назад на очередном коне кого-нибудь из друзей, я слышал историю о «внезапно пришедшем в голову сюжете», о подсмотренном в жизни «гениальном эпизоде», то теперь мои коллеги хвалятся исключительно тиражами. Дескать, вышло там-то и там-то десятитысячным тиражом — и враз улетело с лотков. Вот что стало сегодняшним мерилом! Не удачная находка, не гениальный афоризм и не внутренняя драма героя, а всего-навсего тираж, от которого впрямую зависят наши гонорары. Печально признавать, но, повинуясь велению толпы, требующей стонов и зрелищ, мы вступаем на скользкий путь, предлагая читателям не самые лучшие миры, щедро кропя страницы романов кровью и желчью, ведя скрупулезный подсчет трупов в каждой главе. Именно по этой причине романы Семёновой и Хаецкой будут мне всегда милее многоэтажных саг Ника Перумова и Вадима Панова, кровавых опусов Андрея Дашкова, Виктора Точинова и абсолютно сумеречных «Дозоров» Сергея Лукьяненко.

Сразу оговорюсь: сегодняшние мэтры пишут очень даже прилично, и все-таки в их произведениях (да и во всех наших) ощущается серьезная нехватка душевных качеств. Вы скажете: такое у нас время и таков век, но ведь и мы с вами не простые граждане. Припомните, еще совсем недавно писателей именовали совестью нации (согласитесь, не самое плохое определение!), но тянем ли мы сегодня на это звание? По-моему, нет. Обидно, но все увереннее мы превращаемся в пекарей, выпекающих сладковато-приторную жвачку, забыв о том, что книги могут быть вполне добротным хлебом. Поэтому вдвойне приятно натыкаться на произведения, стоящие особняком, предлагающие совершенно иной взгляд на привычные вещи. Помните фильм Балабанова «Брат»? Фильм поспешили назвать боевиком, но никаким боевиком он не был, поскольку преподнес стране «героя нашего времени» — столь же симпатичного, сколь и бездушного. Аналогичных героев продемонстрировал в своем замечательном рассказе «Хомка» Леонид Каганов, в том же направлении пытаются двигаться Бенедиктов, Буркин, ряд других авторов, но это все — скорее, исключение из общей массы. Даже такие маститые авторы, как Лукин и Рыбаков, глядя на своих боевитых коллег, стали отказываться от прежних принципов, с шутки скатываясь на хохму, с серьезных тем — на кровавую жуть.

И ведь не в сказку бегут сегодняшние читатели, не к простому и справедливому мироустройству, а к зловещей магии, к посвисту катапульт и средневековым кострам. На мой взгляд — совершенно напрасно, поскольку силы добра и любви себя отнюдь не исчерпали. К месту помяну знаменитого «Леона», уже на протяжении многих лет не сходящего с телеэкранов. Фильм и впрямь славный, но уберите из него девочку с ее наивной влюбленностью в убийцу-профессионала, и тут же получится заурядный боевичок.