Веер с глазами из опала. Принц приказывает - Андрэ Нортон

Перехватив рукоять сломанной сабли, он заколотил ею по двери.

— Именем короля требую, чтобы вы сдались! — крикнул он.

Они подождали, но двери оставались закрытыми и тихими. Майкл Карл понимал, что это требование сдачи — формальность, и не ожидал ответа.

— В последний раз требую вашей сдачи. Пушки крепости нацелены на собор, — он надеялся, что там есть пушки. Голыми руками собор не взять.

И на этот раз пришел ответ — глухой звук, похожий ни шум моря в спирали раковины. Очевидно, внутри что–то происходило. Кобенц трус, хотя достаточно ли он труслив, чтобы открыть дверь при такой угрозе? Но Майкл Карл не принял во внимание архиепископа.

Для этого маленького человека собор был всем миром, и один–единственный выстрел, задевший его камень, для него хуже святотатства. Услышав об угрозе, он бросился к осаждающим.

С глухим стуком дверь распахнулась. Майкл Карл помигал, стараясь что–нибудь рассмотреть в полутьме ослепленными солнцем глазами. В дверях стояла маленькая фигура в алом плаще; он видел этого человека в комнате заседаний Совета, там он держал в руках серебряный крест.

Фигура слепо смотрела вперед, яркий свет так же ослепил архиепископа, как и Майкла Карла; сморщенный рот болезненно искривился; руки человек широко развел, защищая красоту церкви за собой. Затем, по–видимому, увидев принца, он сделал шаг вперед и положил желтую ладонь на руку юноши.

— Вы не причините вреда… вреда всему этому? — взмолился он, указывая на убранство собора. — Они там, берите их, — и он показал на высокий алтарь.

Послышался резкий хлопок, алая фигурка покачнулась, но, даже падая, архиепископ умоляюще смотрел в лицо Майклу Карду.

— Вы не причините… — прошептал он.

— Мы не повредим собор, — пообещал принц.

Архиепископ Рейна ещё раз мирно вздохнул и покинул единственное место на земле, которое любил больше всего. Маленькая фигурка в алом платье неподвижно лежала у одной из прекрасных колонн собора.

Майкл Карл в сопровождении Урича и своих людей вошел в собор. Внутри в ожидании выстрелов они разделились на две колонны и пошли по двум проходам между сидениями. Теперь, когда глаза его привыкли к темноте, юноша хорошо видел алтарь и на ступенях возле него группу офицеров.

Один из них неожиданно закричал, и звук его голоса, сопровождаемый эхом отражений, заполнил собор:

— Святилище! Мы требуем права святилища!

Майкл Карл подумал о маленькой алой фигуре у входа. Он мрачно шел дальше. Заметив, что на некоторых черных плащей подействовал этот крик, он крикнул в ответ:

— Для тех, кто нарушил право святилища, его не существует! Вы убили архиепископа у его собственной двери.

Черные плащи вновь двинулись вперед. Стоявшие у алтаря слышали их шаги, но не могли видеть приближавшихся.

Майкл Карл предпринял последнюю попытку предотвратить кровопролитие:

— Сдавайтесь, не стоит лить кровь за того, кто встал на путь предательства, и приведите его с собой.

— Мы сдаемся, и мы обезоружили Кобенца, — пришел ответ.

Они приближались медленно — жалкая кучка людей в изорванных грязных мундирах. И среди них, прихрамывая, с руками, связанными за спиной собственным поясом, Кобенц. Его коварная усмешка исчезла, желтые глаза смотрели вперед, ничего не видя, а на пурпурных губах выступила пена.

Черные плащи обезоружили офицеров, и вскоре, связанные и сломленные, те стояли перед Майклом Карлом. Кобенц перестал быть человеком. Он бросился на камни пола и пополз к сапогам принца, издавая нечленораздельные звуки, подобно животному.

— Сжальтесь, сжальтесь! — кричал он.

Майкл–Карл отвернулся.

В проходе раздался звон шпор, и юноша оторвал взгляд от этой твари, пожелавшей стать королем. Приближался один из людей–волков. Он отдал честь Майклу Карлу.

— Его величество сообщает, что город в наших руках. Он будет здесь через пять минут.

Принц поблагодарил его. Неожиданно он почувствовал себя страшно усталым и больным. Мозаичный пол покачнулся. Когда он попытался повернуть голову, щеку прорезала боль. Майкл Карл решил, что война ему не нравится.

С площади послышались приветственные крики. Это наверняка шел Ульрих Карл. Юноша повернулся и неуверенно двинулся к двери. Следовало расчистить ступени.

Но, прежде чем он достиг двери и её несчастного охранника, кто–то вошел.

У Майкла Карла перехватило дыхание. Этот человек не мог быть американцем. Высокая величественная фигура в алом плаще и в украшенной драгоценностями шляпе. Юноша взглянул на себя, на собственную изорванную рубашку, на которой качался алмазный крест, на забрызганные кровью брюки. Потом посмотрел в улыбающееся лицо короля, почувствовал, как тот обнял его за плечи, и услышал его голос:

— Брат, ты ранен?

— Не думаю, — ответил Майкл Карл и сразу почувствовал себя вновь молодым. Огромный груз ответственности свалился с его худых плеч.

— Ну, приятель, если ты и не ранен, то выгладишь как раз таким, — в голосе короля прозвучало облегчение. — Посмотрел бы ты на свое лицо.

— Что у нас здесь? — чуть погодя спросил он, по–прежнему обнимая юношу за плечи, когда они подошли к пленным. — А, Кобенц и компания. Тебе удалось взять их всех. Ну, на время избавимся от них.

Он отрядил людей–волков в качестве охраны пленных, потом обратился к черным плащам.

— Мне не нужны слова, друзья, но вы увидите, что дела этого дня будут вознаграждены. Вы спасли королевство, и король этого никогда не забудет.

Майкл Карл ещё видел, как Урич подскочил к нему, но уже утратил всякий интерес к королям и королевствам. Сильные руки подняли его и как будто понесли по лестницам и коридорам. Кто–то продолжал звать его по имени, но он уже уснул.

***

Что–то тяжелое лежало на груди юноши; он сонно поднял руки, чтобы оттолкнуть тяжесть. Пальцы его коснулись мягкого бархата. Он повернулся и открыл глаза. Очаг, достаточно большой, чтобы вместить целое бревно, стул с высокой спинкой и выцветшим гербом на этой спинке. Майкл Карл сонно смотрел на все это, потом поднял голову.

Над высокой каминной доской висела картина. Стройный юноша со смеющимися глазами и взъерошенными волосами держит поводья живой черной лошади; у его испачканных грязью сапог развалились две собаки, высунув языки; они словно только что с охоты. Белые брюки их хозяина тоже в грязи, охотничья куртка порвана на плече, но рука его сжимает хвост желанной добычи.

Майкл Карл разглядывал юношу. Знакомое лицо… Может, офицер, которого он видел на улице или в соборе? Нет, не похоже. Такой парень не стал бы связываться с бандой Кобенца. Наверное, он видел его в горном лагере Ульриха Карла.

Кстати, а где он сейчас? Майкл Карл откинулся на спину и стал разглядывать зеленый полог над головой. Последнее, что он отчетливо помнил, это как он стоит в соборе, король обнимает его за плечи, и вдруг колонны странно завертелись.

Майкл Карл посмотрел на зеленый бархатный полог между резными кроватными столбиками. Прямо перед ним стоял другой стул, а на нем спал человек–волк. Свою волчью маску он сбросил, голову положил на руки. Принц посмотрел на него: ему стало ясно, что тот ещё долго не сможет сидеть и вообще какое–то время будет неинтересным компаньоном.

Юноша с трудом повернул голову. Половина лица сильно болела; потрогав щеку, он обнаружил, что та плотно забинтована.

В другой части комнаты оказались ещё два таких же стула, длинный стол с резной сценой охоты вдоль всего края и тяжелый сундук. Над столом, уравновешивая юношу–охотника, висела другая картина в тяжелой раме. С неё на принца смотрел тоже юноша, но в его высокомерном взгляде не было улыбки, не улыбались и тонкие губы.

— Весьма неприятная личность, — проговорил Майкл Карл вслух, разглядывая портрет.

— Таким он и был, приятель. Я хорошо был с ним знаком, — в ногах кровати стоял король, человек–волк продолжал спать.

Майкл Карл без удивления посмотрел на своего двоюродного брата. Он уже привык к таким неожиданным появлениям.

— Кто он такой?

— Наш дед, покойный король. Хотелось бы найти хоть одного человека, которому бы он правился. А это, — он кивнул на картину с юношей–охотником, — принц Эрик, твой отец. Ты удивительно похож на него. Вполне мог бы послужить твоим портретом. Как себя чувствуешь после завоевания города?

— Хорошо. Послушайте, я хочу встать.

— Всему свое время. Ты нас испугал, молодой человек, когда решил так картинно потерять сознание в соборе. Урич ужасно рассердился на меня за то, что я не послал подкреплений раньше. Ты привлек на свою сторону множество поклонников, приятель. Мне следует как можно быстрее взять у тебя клятву верности: если ты решишь восстать, я окажусь побежденным, прежде чем пойму, что случилось. Как тебе нравится быть героем?