Шторм из тени - Дэвид Вебер

Ну, если это было то, что вдохновитель операции хотел, он это получил. Тот же курьер, который принес новость о нападении на Факел, привез с собой копию раскалённой до бела обличительной ноты Елизаветы Элоизе Причарт. Ноты, которая извещала Притарт, что Звездное Королевство Мантикора немедленно возобновляет военные действия. И как часть смены приоритетов развертывания позиций подразумевалось, что вице-адмиралу Блейну и вице-адмиралу О'Мэлли приказано сосредоточить все приданные им силы флота Метрополии на Терминале Рыси как можно быстрее.

Что полностью дестабилизировало все предварительные планы, разработанные ей, Хумало, Медузой и Крицманом.

По крайней мере, они были в состоянии вчера вечером обсудить несколько непредвиденных обстоятельств, вроде потенциального прекращения Звездным Королевством переговоров о мире, не привлекая к этому официального внимания. Что значило то немногое, что они были немного озабочены подобной возможностью, сейчас она фактически осознала, что уже знает, как поступят Правительство Сектора и вице-адмирал Хумало.

«Всё хорошо».

Она позволила своему стулу вернуться в вертикальное положение, затем повернулась лицом к Лектер, Коммодору Шуламит Онасис и капитану Джерому Коннеру, старшему офицеру 106.1 Подразделения Линейных Крейсеров, первого подразделения 106-й эскадры. Жерве Арчер тихо сидел в стороне, делая заметки, как всегда, и Онасис привезла собственного начальника штаба, капитан-лейтенанта Дебни МакИвер, который был таким же Грифонским горцем, как Рон Ларсон, в то время как Коннера сопровождал его старпом, коммандер Фрейзер Хаусман.

Хаусман привел в немалое удивление Мишель, и заглядывая вперёд, она представляла его первую встречу лицом к лицу с контр-адмиралом Оверстейгеном. Или, если на то пошло, с Хонор! Хаусман был двоюродным братом Реджинальда Хаусмана, вероятно, единственного мантикорского политического деятеля, ненавидящего Хонор Харрингтон до мозга костей. . . и наоборот, с тех пор как Павел Юнг был мертв. Конечно, конкуренция среди столь ненавидящих ее политиканов, несомненно, была жестокой, но Хаусман, имевший уникальный талант к выживанию, был единственным выжившим членом мантикорского политического истеблишмента, которому, буквально выражаясь, Хонор лично настучала по его богатой трусливой заднице .

И он ненавидел Флот в целом почти так же, как ненавидел Хонор.

Его карьера и его влияние претерпели мощный обвал после того неловкого небольшого инцидента на Звезде Ельцина, хотя оставались еще члены его Либеральной партии (выжившие после катастрофического союза с Ассоциацией Консерваторов в правительстве Высокого Хребта) , которые продолжали поддерживать его в качестве жертвы «Саламандры», печально известной жестоким и злобным характером. Однако, их влияние заметно поубавилось. Возможно, это было связано с тем, что Хаусман принял позицию второго Лорда Адмиралтейства Яначека. В то время ему, вероятно, это казалось хорошей идеей, так как он вернулся в первые ряды политической власти в Звездном Королевстве, что, наконец, позволило ему сделать кое-что с «раздутым и смехотворно дорогим» штатом Флота, который он осуждал десятилетиями.

К сожалению, это также означало, что он был лично и непосредственно в ответе за планирование и преднамеренное разрушение Флота . В отличие от Яначека, который покончил жизнь самоубийством, когда чудовищность его некомпетентности стала очевидной при возобновлении нынешней войны, Хаусман выбрал менее радикальный вариант с позорной отставкой. И, несмотря на расследование, которое привело непосредственно к формальному обвинению в коррупции, злоупотреблениях, взяточничестве и полудюжине других видов преступной деятельности со стороны барона Высокого Хребта, дюжины его личных помощников, одиннадцати старших членов Ассоциации Консерваторов в Палате Лордов (включая текущего графа Северной Пустоши), двоих пэров Либеральной Партии, трёх независимых пэров, семнадцати членов Прогрессивной Партии в палате общин, и более двух десятков видных представителей бизнес-сообщества Мантикоры, казалось, Хаусман был по крайней мере, не виновен в любом прямом нарушении закона.

Из-за этого, он смог уйти в безопасные, хотя и гораздо менее престижные (или выгодные), области научных кругов. Его сестра, Жаклин, никогда не была формально связана с правительством Высокого Хребта, несмотря на ее давние позиции, как одного из неофициальных финансовых советников графини Нового Киева, когда это правительство рухнуло, ей все же удалось избежать последствий. К счастью для графини (и Жаклин), Новый Киев, вероятно, была единственным членом кабинета Высокого Хребта и внутреннего круга, которая не была лично участником ни одного из его преступлений.

Мишель однако считала, что трудно поверить, будто графиня ничего не знала о том, что происходит. Так считала не только она. В то же время эти вопросы были довольно широко подняты в лентах новостей Звездного Королевства, и это, несомненно, способствовало решению распадающейся Либеральной партии с «сожалением принять отставку» ее лидера с неприличной поспешностью. На самом деле, известно или нет, она, черт бы её побрал, должна была осознать, по мнению Мишель, что её самое главное преступление (с юридической точки зрения, по крайней мере) предельная политическая глупость. И это было неизлечимо. Ее отставка в качестве официального лидера Либеральной партии предварила ее отстранение от всякой политической деятельности в Палате Лордов – казалось очевидным, что ее политическая карьера закончилась. По этой причине, несмотря на скорость, с которой они бросили ее и стремились отмежеваться от «пережитков» Высокого Хребта, Либеральная партия Нового Киева, которая с самого начала была во власти своего аристократического крыла, умирала во всех отношениях. Новая Либеральная партия, которая возникла под руководством Досточтимой Кэтрин Монтень, экс-графини Тор, была очень во многом отличным – как по силе, так и низкому уровню воспитания – существом, чем все, с чем Новый Киев когда-либо ассоциировалась, и большей частью своей его силы она была обязана блоку Монтень из Палаты Общин.

Лично Мишель всегда гораздо больше предпочитала «либералов» Монтень «либералам» Нового Киева .

Но ассоциации Жаклин Хаусман с аристократической старой гвардией и падение этой старой гвардии в значительной степени отрезали ей доступ к мантикорскому политическому истеблишменту. Что вовсе не разбивало сердце Мишель Хенке.

Но еще был Фрейзер Хаусман, единственный сын Джаспера Хаусмана, дяди Жаклин и Реджинальда. Фрейзер, к сожалению, столь же сильно был похож на Реджинальда Хаусмана, как Майкл Оверстейген на младшего издание своего дяди. . . Мишеля Жанвье, известного как барон Высокого Хребта. Тот факт, что Майкл презирал дядю, в честь которого был назван, и думал, что большинство политических лидеров Консервативной Ассоциации имели интеллект брюквы, не означал, что он не разделяет консервативных и аристократических воззрений его семьи на вселенную. Он был значительно умнее, чем большинство Консерваторов и (по мнению Мишель) обладал значительно большей целостностью, не говоря уже о сильном чувстве Долга Дворянина, но это точно не делало его чемпионом эгалитаризма. И то, что Фрейзер презирал двоюродного брата – и был известен случай, когда он заметил, что если бы мозги Реджинальда и Жаклин были из нестабильных, их обоих в сумме, вероятно, не хватило бы, чтобы взорвать нос комара,– не означало, что он не разделяет либеральных и аристократических взглядов его семьи. Что, несомненно, вынуждало этих двоих в любой политической дискуссии иллюстрировать пословицу о воде и масле.

К счастью, и это было причиной удивления Мишель, Фрейзер Хаусман дал понять каждому, что столь же способен, как офицер Флота Ее Величества, как Майкл Оверстейген. Сможет или нет их взаимная компетентность преодолеть неизбежные политические антипатии между ними – это, конечно, уже другой вопрос.

У тебя есть дела поважнее, чем думать о родословной Хаусмана, отругала она себя. Кроме того, учитывая количество абсолютных идиотов, которые, так или иначе, созрели на твоем генеалогическом дереве на протяжении веков, ты можешь быть немного осторожнее в бросании первых камней, даже если ты делаешь это только в собственной голове.

– Я больше не думаю, что наш первоначальный план развертывания будет работать, Шуламит,– сказала она вслух.

– Я хотела бы иметь право не согласиться с вами, мэм,– кисло ответила Онассис. Коммодор была невысокой, не особенно тяжелой, но с пышными изгибами брюнеткой с тем, что, вероятно, на Старой Терре называлось «Средиземноморский тип лица». Она также была весьма привлекательной, несмотря на ее нынешнюю задумчивость и недовольный угрюмый вид.

– В то же время, адмирал,– указал Коннер, – адмирал О'Мэлли направил запрос прислать ему еще больше единиц в регион Моники, чтобы заменить его как можно скорее.