Дитя понедельника - Луиза Бэгшоу

— Вот и славно. Тогда пошли! — Джанет тащит меня к раздвижным дверям.

— Я хочу домой, — плаксиво ною я по дороге. Мне безумно страшно.

На нужном нам этаже выставлены манекены в модных тряпках, на вешалках висит невообразимая мешанина лямок, цветочков, цепочек… у меня голова начинает кружиться от этой пестроты.

— Веди себя прилично, — смеется Джанет, выхватывая из сумки припасенный заранее сантиметр. — Итак, талия…

— Что ты делаешь?

— Снимаю мерки. Важно, чтобы одежда сидела по фигуре. Талия… бедра… ух ты! Теперь поглядим. — Джанет пробегает вдоль вешалок, хватая вещи. — Это… это тоже… и это…

Они висят на ее локте так непривлекательно, что мне становится совсем не по себе. По какому принципу Джанет отбирает одежду? Лично мне все эти вещи кажутся линялыми тряпками. Похоже, она относится к тому типу людей, что, заглядывая в магический шар, восклицают: «Ой, я вижу корабль под белыми парусами! На палубе стоят влюбленные, а в их руках по голубку и по белой розе».

Как будто подобную чушь можно увидеть в куске стекла!

— Так, идем в примерочную, — бодро возвещает Джанет. Только не примерочная! Я в страшных снах вижу, как в тесной каморке пытаюсь натянуть на себя узкие трикотажные брючки. Даже ванную комнату я ненавижу меньше, чем примерочную, потому что в ней не столь огромное зеркало и меньше проклятого яркого света. Господи, вот где можно разглядеть все пакости целлюлита и каждую складку жира!

Господи, клянусь, больше я не буду есть эти яблоки и уж точно не пробегу ни одного километра! Все усилия бесполезны.

— Что ты там копаешься? — раздается голос Джанет из-за занавески. — Оделась? Дай-ка мне взглянуть.

Я торопливо натягиваю какое-то платье, даже не взглянув на покрой. По крайней мере оно черное. Но что еще более странно, оно неплохо садится на фигуру. Правда, у платья короткие рукава, но это можно пережить.

Я выхожу из примерочной.

— Неплохо, — говорит Джанет, оглядев меня со всех сторон. — Очень неплохо для начала.

— Прекрати издеваться.

— Да ты себя вообще видела? — Она тащит меня к большому зеркалу примерочной, в которое я не решилась взглянуть.

Я в шоке. Конечно, я не напоминаю себе Кейт Уинслет на вручении «Оскара», и все-таки платье серьезно меня преображает. Во-первых, у меня появляется талия. Короткий рукав сглаживает линию плеч, необычный квадратный вырез частично открывает грудь, что выглядит почти аппетитно.

Я стою молча, не в силах шелохнуться. И до меня начинает доходить, что мне совсем не обязательно носить неприметные вещи. А это уже огромный плюс!

— Взгляни, юбка скроена таким образом, что отвлекает глаз от живота. А если ты сбросишь еще килограмм восемь, его вообще не станет. — Джанет протягивает мне новую вешалку. — Примерь брюки и пиджак. Нет, лучше вот этот.

— Хорошо, — послушно киваю я, заходя в кабинку. На этот раз я одеваюсь, разглядывая себя в зеркало. Кажется, живот и правда стал чуть меньше.

Спустя сорок минут я знакомлюсь с Паоло.

— Привет! — восклицает он, увидев Джанет.

Она сует пакеты с покупками девушке на ресепшене и бросается к нему в объятия.

— Здравствуй, мой гений!

Я стою у двери, понурив голову. Все в салоне выглядит таким дорогим, что я чувствую себя здесь не в своей тарелке. Я никогда не смогла бы позволить себе услуги Паоло. Вокруг хром и элегантная кожа, множество зеркал, удобные кресла для клиентов. Несколько женщин, беседующих с мастерами или расплачивающихся за услуги, одеты очень дорого. Сумочки в шкафчике с прозрачными дверцами, закрывающимися на ключик, сплошь от Шанель, Вюиттона и Гуччи.

Я не привыкла к такой роскоши.

— Теперь я понимаю, почему ты привела ее ко мне, — говорит Паоло с итальянским акцентом. — Ей нужна помощь, это точно.

— Можете говорить обо мне в третьем лице, мне не обидно, — бурчу я, но подошедшая Джанет больно наступает мне на ногу каблуком.

— Только ты можешь ее спасти, Паоло! — восклицает она, прижав руки к груди. — Она так мечтала попасть к тебе на стрижку! Столько об этом говорила!

Паоло стремительным шагом подходит ко мне (он здорово виляет бедрами, гораздо лучше, чем я) и запускает пальцы мне в волосы.

— Густые, это хорошо… прилизанные… жирные, серые… безжизненные.

Боже, это он о моих волосах?

— Да еще и концы секутся, и видимо, давно. Бесформенная прическа. Такой скучный крысиный цвет.

— Мышиный, — поправляет Джанет.

— Какая разница, — фыркает Паоло. — Отвратительно.

— Но ведь это очень распространенный цвет, — не выдерживаю я. — Что в нем отвратительного?

— Распространенный? Только не среди женщин, которые следят за собой. Таких в моем салоне не бывает! — Паоло театрально заламывает руки. — Как можно?

— Помолчи, — сквозь зубы цедит Джанет, глядя прямо на меня.

— Ладно, твоей беде можно помочь, — выносит вердикт мастер. — Джанет, оставь нас. Приходи через пару часов. Или даже через три.

Что? Он сказал «пару часов»?

— Джанет, постой, — начинаю я, но слишком поздно. Моя подруга ободряюще улыбается мне и выходит из салона.

— Что ж, милочка, — с демонической ухмылкой заявляет Паоло и тащит меня к креслу, — теперь ты в моих руках.

— Готова? — спрашивает Паоло спустя бог знает сколько времени.

Разумеется, я готова. Почти ко всему. Этот мастер — настоящий маньяк. Он колдовал над моей головой, запихнув меня куда-то в угол, носом к стене, чтобы я не могла наблюдать за его священнодействиями.

— Не хочу, чтобы ты отвлекала меня расспросами, — заявил он с самого начала. — Для меня ты — просто холст, дорогуша. А разве холст говорит художнику, что на нем рисовать?

— Нет, — вяло ответила я тогда, хотя всерьез опасалась, что результат приведет меня в ужас.

Судя по реакции Паоло, на голове у меня было настоящее воронье гнездо, так что хуже если и будет, то ненамного. Более того, в течение всего времени работы итальянец постоянно критиковал мою внешность. Джинсы ужасны, футболка — верх безвкусицы, глаза маленькие, шея короткая.

— Тебе нужно носить вещи с заниженной талией, — решил он посоветовать мне. — Тогда ты не будешь казаться такой огромной. Поняла? А это что? — Он схватил меня за ладонь.

— Рука, — испуганно пискнула я.

— Да не это. Вот это! — Он ткнул пальцем в мои коротко подстриженные неухоженные ногти. — Гадость какая!

— Простите? — проблеяла я.

— Клара! Клара, родная, подойди к нам! — Паоло щелкнул пальцами.

В помещение вошла юная девица, с которой мастер заговорил по-итальянски. Девица покосилась на мои ногти и неприязненно покачала головой. Похоже, сочла, что я ужасна до неприличия.