Сказание о страннике - Дэвид Билсборо

Временами приходилось спускаться вниз, словно в кипящий котёл какого-то великана, но большую часть времени они шли по верху. Голубое небо над головой было подёрнуто лёгкой дымкой, а под ногами, доходя до колен, струилась молочно-белая пелена, и высокая торчащая из нее трава напоминала камыши.

Чуть позже, когда солнце засияло в полную силу, путешественники стали свидетелями необыкновенного действа, которое прежде никому из них не доводилось видеть: бледный туман неожиданно загорался от солнечных лучей и своим чистым белым светом стирал всё вокруг. Сияние было столь ярким, что мужчинам приходилось тотчас останавливаться и плотно закрывать глаза, чтобы не ослепнуть. Подобное диво случалось несколько раз, длясь обычно меньше минуты, но раза два сияние держалось с четверть часа. Поначалу явление сбивало с толку, но вскоре путники привыкли и к этому.

В тягостной тишине шестеро мужчин пересекали открывшиеся просторы, пребывая в странном оцепенении. К счастью, все немного расслабились, стоило избавиться от ужаса последних дней. Однако окружающая их земля по-прежнему казалась странной, и тревога не оставляла команду. За всё время пути они не увидели ни одной птицы, хотя их сопровождал несмолкаемый хор незнакомых даже для Лесовика голосов: пронзительный, постепенно сходящий на нет свист, непрерывное щебетание, жалобное попискивание, громкие вибрирующие трели, протяжный гогот, тихое чириканье...

Временами впереди неожиданно открывались провалы, частично скрытые за густой бахромой травы. Корни деревьев и вьющиеся растения тянулись в их глубины, из которых доносилось эхо бегущей воды и иногда писк и метание громадных летучих мышей.

Студёные тёмные озерца позволяли освежиться по дороге; их поверхность покрывали расходящиеся кольца от бьющих подземных ключей. Лесовик предположил, что эти озерца и провалы связаны между собой глубокими подземными потоками протяжённостью в сотни миль.

К полудню путники наконец вышли на дамбу Энта-Клодд, которая, согласно Гвилчу, вела «прямиком в город Мист-Хэкель». Сейчас мало что осталось от широкой утоптанной дороги, ведь торговцы сюда не забредали уже давным-давно, но даже обветшалые следы цивилизации, которые не попадались так долго, придавали сил.

Идя по заброшенному тракту, спутники начали замечать и другие свидетельства того, что дикие земли остались позади. Поначалу им встречались одиноко стоящие камни или могильные курганы со странными вырезанными изображениями, оставшимися после древних рас; и более свежие, но столь же неразборчивые надписи, прорубленные прямо на поросшей мхом поверхности. Позже, когда мошки и комары стали вовсю жалить взмокших от жары и усилий путешественников, вышли к речке, вдоль которой, извиваясь в зарослях камыша, шла тропинка; местами начали попадаться квадратные проплешины — видимо, здесь добывали торф. Зимородки взлетали прямо из-под ног, покидая свои земляные норы. Мужчины прошли мимо нескольких небольших причалов, попадались и плоскодонки.

Вскоре дамба осталась позади, и они опять спустились в пропитанную влагой низину. Здешние птицы были знакомы: белая цапля с пушистым хохолком, танцующие журавли, крякающие карастели, камышовка-барсучок, болотный лунь, кречет, веретенник, чирок; когда жара немного спала, все вышли покормиться. В небе величаво пролетела серая цапля.

Через некоторое время путники набрели на деревянный указатель. Семи футов высотой, он отчётливо выделялся среди однообразного равнинного ландшафта. На вершине столба примостился огромный чёрный аист, и не подумавший улететь при их приближении. Указатель был очень старым и частично сгнил, но кое-что ещё можно было прочитать.

— Бек... Бермак... похоже на диалект луговых полгов, — сказал Финвольд. — Мне он попадался во время обучения. Не уверен...

— Что здесь написано? — спросил Нибулус.

— Могу разобрать лишь слово «серебро», да ещё вон то похоже на «дыра», — ответил жрец. — Хотя вряд ли в этих местах могут быть какие-то шахты.

Столб указывал на узкую тропу в стороне от ручья. Путники решили не идти к шахте и её невезучим обитателям, а следовать прежней дорогой.

Двигаясь вдоль изгибающегося потока, они заметили множество впадающих в него ручейков. Речка стала расширяться, вода из торфянисто-коричневой, но всё же прозрачной, стала мутной и грязно-серой. Вскоре притоков и новых ручейков собралось так много, что было непонятно, который из них основной. Поток иссяк, разбившись на спутанную сеть узеньких каналов. Вода в них, казалось, никуда не двигалась, распространяя гнилостный запах. Кусачей мошкары заметно прибавилось.

Близились сумерки. Усталые путники с трудом тащились вперёд, стремясь выйти к городу до наступления ночи.

— Ты много путешествовал, Нибулус, — неожиданно заговорил Финвольд. — Что ты знаешь о Мист-Хэкеле?

За весь день пути мужчины едва перекинулись парой слов, и дружелюбный вопрос жреца сулил желанную беседу, которая помогла бы отвлечься от постоянного хлюпанья. Нибулус пребывал в скверном настроении; весь день он молча шёл впереди и непрестанно размышлял о гибели своего друга Мафусаила и оруженосца Гэпа. Тем не менее утомительный переход притупил горечь, и воин охотно отогнал прочь мрачные мысли.

— Никто из пеладанов не добирался сюда уже многие десятилетия, — начал Нибулус. — До настоящего времени в этом просто не было необходимости. Стоило иссякнуть потоку торговцев, как и сам город зачах. Те, кто не смог вовремя убраться, остались влачить жалкое существование. Последнее прибежище, специально туда никто не едет — стремиться не к чему, да и беглецы должны здорово отчаяться, чтобы осесть там.

— А шахта по добыче серебра? — спросил Финвольд. — Это же не пустяк, верно?

— Видел, какой старый был указатель? — напомнил жрецу Нибулус. — Последние залежи выскребли скорее всего много лет назад. Насколько я знаю, Мист-Хэкель — маленький городок, чуть больше деревни, находящийся всего в дне пути от южных границ Фрон-Вуду. Вроде бы он весь построен на сваях или чём-то подобном, точно не скажу. Говорят, его жители представляют собой пеструю смесь из людей, хогеров, полгов и их боггартов, даже великаны встречаются. И конечно, полукровки — полно полукровок. С тех пор, как к ним никто не приходит, они живут по собственным законам, не завися ни от правителя, ни от городского совета. Насколько я помню, они даже исповедуют какую-то свою особую религию, связанную с культом огня.

Нибулус продолжал, поощряемый проявленным к его словам интересом:

— По последним дошедшим до нас оттуда вестям, там занимаются рыбалкой, охотой и земледелием. Люди и хогеры рыбачат и возделывают землю, полги охотятся.