Летнее королевство - Джиллиан Брэдшоу

Телери оказалась на удивление ловкой женщиной. Она легко рассуждала о травмах головы, рассказывая своей помощнице обо всех ужасных последствиях, с которыми ей приходилось сталкиваться. Но меня это совсем не трогало. В конце концов, они привели меня в тихую келью с большим количеством одеял, и велели лежать тихо.

— Помогите Эйвлин, — попросил я сестру Телери. — Не дайте ей умереть!

— Постараемся, — успокоила меня сестра Телери и кивнула своей помощнице: — Идем. Пусть спит. — Они вышли из кельи, оставив меня в темноте и тишине теплой кельи. «Надо молиться за Эйвлин», подумал я и тут же заснул с этой мыслью.

Глава одиннадцатая

Меня разбудило утреннее солнце. Его лучи падали на лицо через маленькое оконце. Я повернулся на другой бок и снова заснул. В следующий раз я проснулся, когда в аббатстве зазвонили в колокола, но глаз все равно не открыл. Однако в этот раз заснуть не удалось. Я услышал шаги, дверь в комнату скрипнула, так что пришлось все же открыть глаза и сесть на постели.

В дверях замер Гвин. Похоже, он уже пожалел, что явился так рано.

— Я тебя разбудил? — с раскаянием спросил он.

— Не переживай. Я уже проснулся.

Он с облегчением закрыл за собой дверь и застенчиво улыбнулся.

— Тебе сегодня лучше?

— Конечно. Но я-то — ладно. А ты, случайно, не знаешь, как там Эйвлин?

— Кто? — он искренне удивился.

— Эйвлин. Та женщина, которая была со мной.

— А-а! Так она еще спит. — Он немного подумал и добавил: — Сестра Телери сказала маме, что раньше ничего подобного не видела: она совсем не шевелится. Наверное, с ней все в порядке. В общем, она надеется, что ничего страшного не случилось.

— Я тоже на это надеюсь, — с чувством сказал я.

Гвин серьезно посмотрел на меня.

— Я буду за нее молиться, — он кивнул каким-то своим мыслям. — Отец Карнедир наказал мне молиться, когда делаю уроки. Ну вот, я и за нее буду молиться.

— Спасибо.

Гвин неловко переступил с ноги на ногу.

— У меня скоро уроки начнутся… — Видно было, как ему хочется поговорить со мной.

— Иди сюда. Садись. Хочешь спросить что-то?

Он неистово закивал.

— Расскажи о Камланне! Там, правда, все на боевых конях везде ездят? А пиршественный зал, правда, золотом покрыт? У нас так говорят…

— Зал покрыт соломой, как и любой другой зал, ну, может, солома получше. Кони, как им и следует, стоят в конюшне. Зачем же на них по крепости ездить?

— Точно! — Гвин улыбнулся. — Незачем. Однажды я на кобыле отца Гилла в трапезную въехал, ну, как будто это пиршественный зал, а она зацепила стол и опрокинула. Посуды побилось! Ох, и выпороли меня тогда! Прости, — спохватился он, — я тебя перебил. Отец Карнедир ворчит, что я всегда перебиваю, и меня драть за это надо. Скажи, а королева очень красивая?

Он хотел знать все и сразу. На месте ему не сиделось. Да и ответов он толком не слушал. Стоило мне начать говорить, как он тут же задавал новый вопрос. И ведь нельзя сказать, что его не учили манерам, просто он очень быстро думал, мысли опережали слова, да еще волнение сказывалось. Он мне уже доложил по секрету, что собирается стать воином, хотя мать предпочла бы видеть в нем будущего священника. Но Хиуэл дал ему дротик. Он тренировался и теперь хотел знать, удалось ли ему напугать меня на дороге. Я с удовольствием болтал с мальчишкой, лишь бы не думать об Эйвлин и прочих наших проблемах. А так я чувствовал себя почти как дома. Рассказывал о Камланне, вспоминал семью… Я бы говорил с ним и дальше, но тут открылась дверь. На пороге с подносом в руках стояла давешняя помощница сестры Телери.

Гвин, который как раз нетерпеливо наклонился вперед с сияющими глазами, внезапно словно сдулся. Лицо приняло отстраненное выражение. Он встал.

— Он уже проснулся, мама, — сказал он женщине. — Я бы не стал его будить…

— Да? — в голосе женщины звучало явственное сомнение. — Я же тебе говорила. Наш гость болен. А ты пристаешь к нему с вопросами! — Женщина поставила поднос. — Так, а почему ты еще не на уроке?

Гвину явно нечего было ответить. Пришлось его выручать.

— Он навестил меня, чтобы узнать, как я себя чувствую, — вклинился я в паузу. — Это же он нашел нас на дороге, вот и беспокоится. А я был рад его компании. — Гвин бросил на меня благодарный взгляд.

Кажется, женщина собиралась улыбнуться, но подавила улыбку и вернула лицу строгое выражение.

— Хорошо, что ты беспокоишься об этом бедном человеке, сердце мое. Но сейчас ему нужен покой, а тебе нужны уроки. Ну-ка, катись отсюда! Отец Карнедир, должно быть, заждался.

Вряд ли Гвина обрадовало упоминание ожидающего учителя. Но я сказал:

— Хорошо, что ты зашел ко мне. — Мальчишка просиял. — Если мама не против, приходи еще.

Он посмотрел на мать, та согласно кивнула, и парень довольный выскочил за дверь. Женщина рассмеялась ему вслед и обернулась ко мне.

— Твой сын? — спросил я.

— Да. Хочешь поесть?

— Спасибо. Хочу, конечно. Он у тебя хороший парень.

Она вздохнула, убирая прядь светлых волос с голубых глаз, и я отметил, что жест у нее получился очень изящный.

— Да, мальчик хороший, но дикий совсем. Ты не устал от него?

Я покачал головой, и она подвинула ко мне поднос. Мне досталась миска каши с медом, хлеб, масло и парное молоко. И все это замечательно пахло.

— Он умный, — продолжила женщина разговор. — Учитель им доволен… когда он не сбегает с уроков. Просто у него очень живое воображение. Боюсь, как бы он из-за этого в беду не попал.

— Он сказал, что вы хотите сделать из него священника?

— Хорошо бы. Он достаточно умен, а это благородное занятие, очень нужное в наше время.

Я не ответил. Каша оказалась очень вкусной.

— Тебе эта идея не по нраву? — заметила она. — Ну,