Охотник. Дилогия - Александр Сухов

– Я в курсе, – не моргнув глазом и не изменившись нисколечко в лице, тут же отреагировал Глан. – Но, прошу прощения, мастер, обсуждать этические аспекты, касающиеся моих взаимоотношений с клиентами, я не намерен даже со столь уважаемой персоной, как вы. По большому счету, это также в ваших интересах. Если не ошибаюсь, вы предлагаете мне работу, и, как мне кажется, условия соблюдения конфиденциальности станут не самым последним пунктом в нашем договоре.

На что чародей покачал головой и восторженно воскликнул:

– Похвально, похвально, молодой человек! Ваши учителя вполне могут вами гордиться. Так или иначе, условия вашей сделки с гномами клана Рунгвальд стали в какой-то степени достоянием гласности, заметьте, не по вашей вине. Иначе говоря, нам известна точная сумма, которую вам заплатили эти скопидомы… – Заметив, что Глан собирается отреагировать на его слова, Даг Морфесо замахал руками. – Нет, нет и еще раз нет! Я вовсе не собираюсь кого-то осуждать или хотя бы обсуждать. Однако орден Огненной Чаши готов оплатить ваши услуги в десятикратном размере. При этом вам не нужно будет лезть глубоко под землю.

– Если можно, поконкретнее, мастер. – Словоблудие адепта Огненной Чаши начало утомлять юношу, однако намек на возможность заработать аж двадцать пять тысяч полновесных франгов, а лучше еще более полновесных даркланских драконов, растормошил его и без того богатое воображение. – Хотелось бы узнать детали предстоящей работы.

Окрыленный сговорчивостью Охотника Даг Морфесо тут же приступил к изложению общих деталей будущей операции:

– Значит, так, Глан эр-Энкин, в составе небольшой группы адептов Огненной Чаши вы отправляетесь на Данис, где…

– Так, уважаемый, – невежливо оборвал чародея Охотник, – разговор окончен. Коль речь зашла о Данисе, я отказываюсь принимать ваше предложение.

– Но руководство вашей гильдии…

– Извините! – резко поднялся из-за стола юноша. – До тех пор пока я исправно отстегиваю в фонд Братства пятину от всех своих доходов, никто из самого высшего руководства гильдии мне не указ. Вот если бы я принял ваше предложение и отказался от его выполнения, тогда – да. Однако, поверьте мне, в здравом уме и твердой памяти я не поеду на Данис за все мыслимые и немыслимые богатства этого мира, поскольку… впрочем, не мне вам, магу высшего круга посвящения, объяснять причину моего отказа.

После этих слов Глан со всей возможной вежливостью откланялся, давая понять, что дальнейший разговор более неуместен, и твердой походкой абсолютно уверенного в себе человека покинул кабинет.

Мастер Морфесо еще какое-то время посидел, нервно вращая в пальцах недопитый бокал, затем криво ухмыльнулся и негромко прошипел:

– Ну что же, щенок, считаешь себя самым умным? Посмотрим, чья возьмет и кто перед кем будет ползать на коленях.

Затем он обвел злым взглядом помещение кабинета и остановился на зажатом в руке сосуде. Хотел было со всего размаху треснуть его о стену, но вовремя спохватился, не позволив эмоциям взять верх над собой. Поднявшись из-за стола, на котором остался так и не тронутый ужин, он подошел к зеркалу и внимательно осмотрел себя со всех сторон. Не найдя в своей безупречной внешности ни малейшей погрешности, он покинул помещение и, ни на кого не глядя, направился к выходу из питейного заведения. Дойдя до центра зала, мастер Морфесо, будто невзначай, кивнул закутанному в черное, так не понравившемуся Глану типу. В ответ получил еле уловимый кивок.

«Ну что же, – выйдя на свежий воздух из душной таверны, подумал маг, – время честной игры закончилось, пусть этим строптивцем занимаются люди Фарда Нола».

Глава 6

Сначала был мрак, усыпанный мириадами ярких немигающих звезд. Затем на фоне невиданных созвездий одно из множества светил начало разбухать, постепенно увеличиваясь в размерах, и в какой-то момент затмило все прочие. Нет, другие звезды никуда не исчезли с небесного свода, просто на фоне яркого собрата выглядели более чем скромно, несмотря на то что многие из них в десятки и даже сотни раз превосходят по массе и объему это, в общем-то, небольшое солнышко.

По мере приближения наблюдателя к центральному светилу мимо проносились разнообразные объекты: холодные планетоиды, газовые гиганты, скопления астероидов, мохнатые кометы и множество мелких обломков. Наконец где-то неподалеку (разумеется, по космическим меркам) от значительно распухшей звезды вспыхнула еще одна яркая звездочка бирюзового цвета и стала в свою очередь увеличиваться с умопомрачительной скоростью.

Очень быстро она превратилась в шарик размером с вишню, затем с яблоко, потом с арбуз, и наконец взору наблюдателя открылся чудесный лик неведомого мира, заботливо закутанного в плотное покрывало азотно-кислородной атмосферы. Примерно на две трети от общей площади этот мир был покрыт мощной водной толщей, остальное пространство занимала суша, крайне неоднородная по своему составу. Здесь были протяженные лесные массивы, каменистые и песчаные пустыни, области пониженного рельефа, а также высокие и не очень горы. Как водится, здесь было жарко на экваторе и холодно в приполярных областях, а на полюсах наблюдались мощные скопления льда, именуемые «полярными шапками». Ось вращения планеты имела существенный наклон к плоскости эклиптики, по этой причине на ее поверхности отмечались сезонные колебания освещенности, температуры, влажности и прочих параметров подобного рода. Причем чем дальше от экватора, тем означенные изменения были выражены наиболее резко.

Однако самым важным фактором этого мира являлось наличие в его атмосфере свободного кислорода. Это буквально означало то, что данная планета не просто красивый камушек, запущенный в небо Великим Создателем, а драгоценный островок углеродной жизни – весьма редкое явление в бескрайней Вселенной, точнее, в бесконечном множестве бескрайних Вселенных, существующих одна относительно другой параллельно, перпендикулярно и под разными иными углами.

Однако, если поглубже вдуматься в смысл последнего утверждения, возникает весьма парадоксальный вывод: если в каждой Вселенной имеется хотя бы один такой мир, то, в конце концов, таковых уютных уголков окажется также бесконечное множество. Вот тут-то и начинают вскипать мозги у всяких там ученых мужей насчет малых и больших бесконечностей, и ломаются академические копья в изнурительных диспутах и дебатах, и сыплются на пол власы, вырванные из их благородных седых брад.