Герман Геринг. Железный маршал - Борис Вадимович Соколов

25 апреля 1945 года Адольф Галланд, командир специальной эскадрильи, сообщил своим подчиненным:

«С военной точки зрения война проиграна. Наши действия ничего не изменят… Но я буду продолжать сражаться, потому что полеты на «Ме-262» мне нравятся и я горжусь тем, что принадлежу к последним летчикам-истребителям люфтваффе».

В целом в заслугу Герингу может быть поставлен невероятный прогресс германской реактивной авиации. Таким образом руководство люфтваффе пыталось преодолеть подавляющее количественное превосходство союзников. Конечно, у реактивной авиации еще было много «детских болезней». Недостаточно «доведенные» реактивные двигатели порой останавливались в полете, из-за особенностей турбореактивного двигателя удельный расход топлива был чрезмерным, самолет отличала большая длина разбега при взлете и пробега при посадке, а значительный вес ограничивал горизонтальную маневренность и повышал посадочную скорость. Но нельзя винить рейхсмаршала в том, что он не успел довести реактивные самолеты до ума — до полностью безопасных и по всем статьям превосходивших винтовые машины образцов. Вспомним, что союзники, захватившие всю немецкую документацию и многие образцы, смогли создать надежные реактивные боевые самолеты только в начале 50-х годов, в период Корейской войны. Люфтваффе для этого попросту не хватило трех-четырех лет.

Если бы Вторая мировая война продлилась немного дольше или, наоборот, разработку реактивных истребителей в Германии начали чуть раньше, то, возможно, люфтваффе смогли бы вернуть себе господство в воздухе или, по крайней мере, на равных бороться против авиации союзников. Но форсированная работа над проектом «Ме-262» началась только с 1943 года, когда люфтваффе уже теряли господство в воздухе. Прежде же, когда дела люфтваффе вроде бы обстояли неплохо, развитие реактивной авиации не могло быть высшим приоритетом. Точно так же в Англии и США, полагаясь на свое превосходство в винтовой авиации, не форсировали разработку реактивных самолетов. В этом плане Геринг оказался дальновиднее своих английских и американских коллег, поскольку все же позволил к 1943 году реактивным разработкам продвинуться достаточно далеко.

Агония люфтваффе

Создание другого «чудо-оружия», или «оружия возмездия», ракеты «Фау-1» («V-1»), относящейся к классу крылатых, и «Фау-2» («V-2»), первой в мире баллистической ракеты, курировал не Геринг, а Гиммлер. Рейхсмаршал лишь однажды посетил ракетный полигон Пенемюнде. Это случилось 13 октября 1944 года, когда там проходили испытания зенитной ракеты «вассерфаль». Вот как описал визит Геринга глава германской ракетной программы конструктор генерал-майор Вальтер Дорнбергер:

«Со стартового стола ракета взмывала вертикально вверх — точно так же, как и «А-4» («V-2»). Она управлялась по радио. Оператор наблюдал ее визуально и наводил на цель. Ракета могла эффективно поражать цель в радиусе 25 км и на максимальной высоте 17,5 км. Ей удавалось достичь максимальной скорости 216 км/ч… В этот день нашим почетным гостем был Герман Геринг. Поприветствовав сотрудников министерств вооружений и авиации, прибывших на испытание, он прошел к большому ангару из гофрированного железа, где мы разместили модели и чертежи ракет. Я выделялся на фоне толпы в мундирах люфтваффе своим мундиром сухопутных войск. Повернувшись, Геринг удивился. Заур представил меня.

С осени 1939 года, когда мы устроили демонстрационный показ на экспериментальной станции «Куммерсдорф», мне не доводилось видеть Геринга. Он изменился столь разительно, что я не поверил своим глазам… В первую очередь я обратил внимание на блестящие красные кавалерийские сапоги из мягкой марокканской кожи, с серебряными шпорами. На Геринге была просторная шинель на меховой подкладке и с толстым меховым воротником из меха австралийского опоссума. Он шел тяжело и неловко из-за тучности и маленьких ступней. Когда он подошел ко мне, полог шинели распахнулся, и я увидел под ней светло-серый мундир люфтваффе, а на нем россыпь наград. Фантастический облик рейхсмаршала дополнял походный вариант маршальского жезла. На толстых пальцах мягких рук блестели платиновые кольца с рубинами. Когда-то энергичные черты лица заметно оплыли, глаза беспокойно бегали. Он выглядел как пресыщенный сластолюбец, потерявший интерес к жизни. Теперь, когда наше положение в воздухе стало поистине отчаянным, он был уныл и мрачен…

В ангар я зашел вместе с Герингом. Пока начальники отделов рассказывали о своих ракетах, Геринг прохаживался по помещению, изучая развешанные по стенам чертежи, или скорее делал вид, что они его интересуют. Я держался сбоку от него. Примерно каждые пять минут глаза у него закатывались так, что видны были только белки. Тогда, покачиваясь, он начинал рыться в карманах шинели, доставал маленькую розовую пилюлю и глотал ее. После этого он приободрялся и приобретал почти нормальный вид. Пять минут спустя представление повторялось. Когда докладчик в смущении останавливался, он постукивал жезлом по моделям и чертежам и восклицал: «Так держать!» Ему было очень трудно собраться с мыслями. Через полчаса он несколько оживился, задал два-три саркастических вопроса и заявил в заключение: «Все это я уже слышал девять месяцев назад. Покажите мне что-нибудь новенькое!»

Мы поднялись на крышу небольшого корпуса зенитных ракет. Когда Геринг карабкался по наружной лестнице, он вытащил из кармана тяжелый пистолет и стал подбрасывать и ловить его. Это продолжалось до тех пор, пока адъютант не отобрал у Геринга оружие, указав, что оно заряжено.

В 100 метрах от корпуса стояли в ряд четыре разные ракеты. Вскоре взлетела первая из них. Погода была скверной. Грозовые облака плыли по небу на высоте двух километров. Через несколько секунд все ракеты исчезли в вышине. Разумеется, проверить, влияло ли на них дистанционное радиоуправление, не было ни малейшей возможности. Геринг вышел из себя и заорал: «Если это все, что вы можете мне показать, то убирайтесь к черту! Я все это видел год назад, и ничего не изменилось!» Спустившись по лестнице, он увидел меня и спросил: «А когда вы собираетесь стрелять? Я хочу увидеть «А-4».

По пути к большому измерительному корпусу я сказал ему, что ракетная установка «А-4» стоит в лесу на подвижном лафете, и добавил несколько слов о ее дальности и точности. Похоже, настроение у Геринга улучшилось. Он смеялся, лицо его сияло. Он захотел осмотреть установку.

— Нам нужен час, — объяснил я. — Нас не предупредили заранее о показательных стрельбах. Ракета не готова к немедленному запуску.

— Так займитесь ею, — настаивал Геринг. — Сегодня мне хотели показать старые игрушки, которые не хотят выбрасывать.

Пока ракету готовили к запуску, Геринг совещался. Затем он поинтересовался:

— А где ракета?

— В целях безопасности мы отвезли ее в лес. Сейчас ее увидеть нельзя.

— Но я хочу ее видеть! — топнул ногой Геринг.

— Когда ее запустят, она будет медленно подниматься