Шпион особого назначения - Андрей Троицкий

– Они только что сели в тачку и выехали, – сказал он.

– Отлично, – облегченно вздохнул Донцов. – А то я тут совсем заржавел в одиночестве. Просто подыхаю от скуки на этом проселке.

– Можно подумать я тут с девочками развлекаюсь, – Колчин покосился на труп в черном мешке и нажал кнопку отбоя.

Он надул бумажный пакет из-под бутербродов и хлопнул по нему ладонью. Пакет разорвался, как граната, вместо осколков по сторонам разлетелись хлебные объедки и колбасные шкурки. Колчин смял бумагу и бросил под сиденье. В очередной раз, споткнувшись о женщину в мешке, выбрался из грузового отсека, запер заднюю дверь. Через минуту фургон тронулся с места, поехал следом за машиной Милы Гресс. Колчин не пытался сесть на хвост «Рено», в этом не было никакой нужды.

Он соблюдал скоростной режим, тормозил на всех перекрестках, пропуская пешеходов, как заведено в Праге. Торопиться не надо. Не придумать ничего хуже: охранники Милы замечают преследование и принимают ответные меры.

К шести вечера зарядивший с утра дождь неожиданно закончился. Донцов выключил габаритные огни, вышел из машины размять ноги. За те часы, что автомобиль Донцова стоял на обочине, мимо проехали семь или восемь легковушек, пикап, пара грузовиков, да еще трактор на колесном ходу медленно протащил за собой прицеп то ли с гнилым сеном, но ли со свежим навозом. Над дорогой еще долго стелился шлейф зловонных запахов.

Донцов прошелся вокруг автомобиля, вдыхая теплый воздух осеннего вечера, но короткая прогулка не доставила удовольствия, ботинки тонули в грязных глубоких лужах. Тогда Донцов уселся на капот «БМВ», поставил подметки ботинок на передний бампер, вытащил из кармана пачку сигарет, прикурил. Быстро смеркалось, ветер стих. Низкие лохматые тучи медленно летели над темными влажными полями, из ближнего оврага поднимался, густел и медленно наползал на дорогу серый туман.

Донцов увидел дальние огни приближающейся легковой машины. Фары продолговатые, как бы прищуренные, что-то похожее на «Рено Лагуна». Донцов посмотрел на циферблат наручных часов, весьма вероятно, что приближается автомобиль Милы. Он сделал глубокую затяжку, щелчком пальца отбросил короткий окурок в сторону, спрыгнул на землю.

«Рено Лагуна» вихрем промчалась мимо Донцова, выплюнув из-под задних колес ему на грудь и в лицо грязные водные брызги. Донцов подумал, что «Рено» держит скорость не меньше ста десяти километров. На мокрой узкой дороге это опасно, весьма опасно. Донцов вытер лицо платком, сел за руль, хлопнул дверцей и повернул ключ в замке зажигания.

Машина сорвалась с места. Двигатель заработал на высоких оборотах, стрелка спидометра описала дугу и застыла на отметке сто двадцать километров. Дорога пошла в гору, автомобиль Милы исчез из виду.

Донцов перешел на пятую передачу и глубже утопил в полу педаль газа. Теперь дорога спускалась под гору, но Донцов не сбросил скорость. Сверху он увидел задние фонари «Рено», которые быстро приближались. «БМВ» летела вниз так стремительно и ровно, что, казалось, она оторвала колеса от дороги и теперь парит в воздухе. Донцов смотрел на фонари «Рено» и думал: если бы в человеческой жизни присутствовала хотя бы малая толика здравого смысла или хотя бы логики, то не случилось бы того, что должно случиться через пару минут. Но не было в жизни ни смысла, ни логики, не говоря уж про все остальное.

Через минуту Донцов догнал «Рено», выехав на встречную полосу, поравнялся с машиной пани Гресс и легко обошел ее. Вероятно, пассажирка и два ее телохранителя, проводили глазами «БМВ» и, не сговариваясь, решили, что за рулем тачки какой-нибудь психопат. Он не успевает на тот свет, но очень туда торопится. Возможно, водителю «Рено» захотелось посоревноваться в этой гонке, он прибавил хода, но на большее двигателя не хватило. В зеркальце заднего вида Донцов наблюдал, как растворяются во мраке раннего вечера фары «Рено». Еще минута, и они совсем исчезли из виду.

Донцов сбавил скорость, притормозил, остановился. Подал машину назад, к обочине, резко вывернул руль, развернул «БМВ» и погнал ее в обратном направлении.

Москва, Дом культуры «Газовик». 18 октября.

Генерал Антипов и подполковник Беляев приехали в Дом культуры точно к началу благотворительной акции «Наш город без наркотиков».

Предъявив пригласительные билеты дюжим молодцам, стоявшим на дверях, прошли в просторное фойе. Здесь царила атмосфера праздника. Небольшой духовой оркестр наигрывал попурри из опер Кальмана. Вдоль и поперек потолка развесили мигающие электрические гирлянды, бумажные фонарики и ленточки серпантина. На стены налепили какие-то цветастые плакаты с невразумительной символикой: кресты, полумесяцы и нездоровые перекошенные рожи каких-то мужиков и женщин, медицинские шприцы, перечеркнутые черными полосами. У буфетных столов выстроилась очередь, девушка в коротенькой юбочке сновала в людском водовороте, таская на плече торбу с мороженым. Еще три легкомысленно одетые девушки раздавали рекламные буклеты «Благовеста».

У человека непосвященного могло создастся впечатление, что в Доме культуры досрочно решили отметить наступление Нового года. Для полноты ощущений не хватило лишь елки, да не совсем трезвого Деда Мороза с ватной бородой в красной плюшевой шубе.

Антипов и Беляев разделись в гардеробе, причесались и встали в сторонке, у дверей в зал. Беляев оделся в скромную серую тройку. На генерале был добротный темно коричневый костюм, строгий черный галстук и дорогие черные ботинки. Загорались и гасли разноцветные лампочки под потолком, благородная седая шевелюра Антипова меняла цвета и оттенки. Лица приглашенных на благотворительную акцию людей казались генералу печальными, какими-то отстраненными, словно гости не были готовы разделить навязанное им веселье.

Женщина средних лед остановилась в двух шагах от Антипова, покопалась в сумочке, подняла на генерала глаза.

– Простите, – женщина тронула Антипова за рукав. – У вас сын или дочь?

Антипов задумался, он не понял смысл вопроса.

– У вас сын или дочь злоупотребляет этой дрянью?

– У меня-то? – Антипов, не привычный к вранью, слишком долго думал над ответом. – Сын… Злоупотребляет… Слегка…

– У меня тоже сын, единственный, Юрочка, – женщина вытащила из сумочки платок, промокнула глаза. – Год глотал какие-то таблетки. У них у всех с таблеток начинается. А потом два года кололся героином. Что я пережила, господи, этого словами не выразить. Куда только не ходила, к каким врачам не обращалась, – все попусту. Только деньги выбросила.

– Я вам сочувствую, – кивнул Антипов.

Женщина всхлипнула.

– А потом встретила знакомую, у которой такая же беда с сыном. И она посоветовала придти в «Благовест». Юру лечили в стационаре полтора месяца, потом были индивидуальные занятия с психологом… Я понимаю, это немалые деньги, но жизнь сына стоит дороже.

– И что? – с интересом спросил Антипов. – Помогли? Ну, сыну помогли?

– Ой, прямо сглазить боюсь, – женщина припудрила нос и правую щеку. – Уже два с половиной года Юра не прикасается к этой дряни. Говорит: даже не думаю об этом, и не тянет. Поступил в институт. Вечером работает. Сейчас у него совсем другие интересы. Я сюда пришла сказать «спасибо» главному врачу Дудкину Василию Егоровичу и их директору Ардману. Это такие люди… Золотые. Сына спасли, да они и меня с того света вытащили. Прозвонили третий звонок, народ повалил в зал. Антипов с Беляевым, выбросили рекламные буклеты в урну, заняли места посередине десятого ряда. Верхний сет погасили, сцену осветила направленными софитами. Началось что-то вроде торжественной части.

На сцене стояли столы, составленные в один длинный ряд, за столами расселись хорошо одетые упитанные мужчины. Перед каждым членом своеобразного президиума стояла табличка с фамилией и должностью, которую он занимал в «Благовесте». Главный врач Дудкин сидел посередине ряда. Он был занят тем, что поглаживал седую бородку клинышком или протирал носовым платком линзы очков. Над головами мужчин натянули транспарант: на синем фоне лиловыми буквами надпись «Благовест», в белом круге нарисованный шприц с иглой, сломанной пополам.

К микрофону, сменяя друг друга каждые три минуты, стали подниматься из зала женщины и мужчины, родители бывших наркоманов. Родители вытирали счастливые слезы, кланялись в пояс, благодарили врача Дудкина и директора центра Ардмана за спасенные жизни дочерей, сыновей, внучков и племянников. Дудкин отвечал общими фразами и меланхолично поглаживал бороденку. Ардман механически кивал головой.

Беляев прошептал в ухо Антипову.

– Наши ребята в третьем и пятом рядах. Плюс наблюдение на улице.

– Это я сразу заметил, – прошептал в ответ Антипов.

Со вчерашнего вечера Истомина младшего взяли под опеку сотрудники ФСФ. Установили наружное наблюдение, проникли в квартиру и рассовали радиомикрофоны в комнатах и на кухне. Накинули прослушку на мобильный телефон, взяли под контроль пейджер, а также телефон любовницы.