Заклятая дружба. Секретное сотрудничество СССР и Германии в 1920-1930-е годы - Юлия Кантор
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не менее убедительна аргументация генерала фон Секта (стоявшего в начале 20-х гг. у истоков российско-германского военного сотрудничества), которой он обосновывал свою просоветскую в военном отношении позицию. Она выражена в отчете о содержании завещания фон Секта, врученного в день его похорон в декабре 1936 г. лично Гитлеру генералами фон Бломбергом и фон Фричем. Вот некоторые из принципиальных тезисов этого документа:
– рейхсканцлер не должен с предубеждением относиться к русским, тогда можно договориться с ними;
– у Германии и России нет общей границы и связанных с этим фактором противоречий;
– СССР не является автором и участником унизительного для Германии Версальского договора;
– СССР активно поддерживал восстановление боевой мощи Германии;
– СССР не требовал от Германии репараций;
– СССР не является соперником Германии в колониальном вопросе;
– с точки зрения внутренней безопасности Германия вполне застраховала себя от опасности большевизма;
– Германия и СССР автаркичны, у них гораздо больше общего друг с другом, чем с западными демократиями;
– дружба с СССР избавляет Германию от опасности войны на два фронта.
Примечательно и резюме наркома Ворошилова, сделанное на полях отчета в феврале 1937 г.: «Очень интересный, почти правдивый документ. Умные немцы, даже фашисты, иначе и не могут рассуждать»[574].
Особенно усилились разговоры о «военной оппозиции» Гитлеру по «русскому вопросу» в 1937 г. В сводке разведуправления, направленной Сталину, Ворошилову, Ежову и Молотову 10 августа 1937 г., говорилось о существовании в Германии антигитлеровской «просоветской» офицерской группы, часть которой в количестве 60 человек во главе с полковником ВВС фон Бентхаймом будто бы была арестована гестапо. По заданию этих кругов, говорилось в сообщении, немецкий журналист К. Менерт[575], работавший в Москве, якобы вел переговоры с маршалом Тухачевским и комкором Эйдеманом.
Оценивая настроения такого рода в среде германского генералитета, немецкий советолог Р.-Д. Мюллер отмечает, что позиция части военных была обусловлена в первую очередь заинтересованностью рейхсвера в получении стратегического сырья из СССР для осуществления программы перевооружения, то есть чисто прагматическими соображениями[576]. Отсюда и тактические разногласия с руководством НСДАП и Гитлером по вопросу об отношении к России. Когда военные смогли убедиться, что гитлеровская агрессивная внешняя политика и тотальная мобилизация Германии не только соответствуют их пожеланиям, но и превосходят их, то разногласия закончились.
О серьезности намерений нового рейхсканцлера свидетельствовал и абсолютный рост расходов на вооружение Германии. Если в 1933 г. расходы на вооружение рейхсвера и ВМС составили 674 млн рейхсмарок, то в 1934 г. – уже 894 млн рейхсмарок. Ассигнования на военную авиацию увеличились за год почти в три раза. В 1934 г. общие военные расходы Германии составили почти 2 млрд марок, то есть одну треть общегосударственного бюджета. Если в 1933 г. в Германии насчитывалось 50 военных заводов, то в 1935 г. их было уже 180 с общим числом занятых на них рабочих в 220 тыс. человек. К 1936 г. на 20 авиационных заводах было развернуто массовое производство боевых самолетов, на 15 заводах – автобронетанковой техники[577].
Численность Вооруженных сил Германии с приходом к власти Гитлера непрерывно увеличивалась. Еще в 1932 г. был разработан пятилетний план увеличения численности дивизий с 10, разрешенных Версальским договором, до 24. В 1934 г. Гитлер потребовал сократить срок выполнения этого плана на три года. В результате к осени 1934 г. дивизии были созданы, и рейхсвер насчитывал 250 тыс. человек[578]. К весне 1935 г., то есть через два года после прихода к власти, нацистское руководство сформировало 22 новых дивизии, численность вооруженных сил превысила 300 тыс. человек. Были образованы 2 новых военных округа. 16 марта 1935 г. в Германии была введена всеобщая воинская повинность. Из резерва было призвано на военную службу 6 тыс. офицеров запаса. С этого времени рейхсвер стал именоваться «вермахтом». Немецкий филолог В. Клемперер указывал на то, что слово «рейхсвер» указывает более на пассивный, оборонительный характер вооруженных сил, а «вермахт» – на активный, агрессивный[579]. К концу 1936 г. общая численность вермахта составила уже 900 тыс. человек.
Не вызывало больших сомнений и то, что одной из целей военных приготовлений Германии являлся Советский Союз.
В донесении разведуправления РККА наркому Ворошилову от 17 марта 1936 г. упоминалось о том, что гитлеровский министр ВВС Г. Геринг во время встречи с польским министром иностранных дел Беком подтвердил факт встречи с Тухачевским в Берлине, заявив, что сделанное последним предложение о возобновлении военного сотрудничества между Германией и СССР было отклонено немецкой стороной[580].
В докладной разведуправления РККА на имя Ворошилова от 23 августа 1936 г. говорилось о встрече в Бреславле агента РУ РККА с руководством разведывательного и контрразведывательного отделов штаба 8 корпуса германской армии. На встрече обсуждались вопросы германо-польских отношений и возможности войны между Германией и СССР[581]. Германские разведчики заверили советского представителя в том, что немецкое военное ведомство и после декларации о ненападении между Германией и Польшей относится к Польше как к врагу. Что же касается СССР, отметил майор Биллинг, то планы интервенции против Советского Союза имеет только верхушка НСДАП, а вермахт в этом не заинтересован[582].
В декабре 1936 г. немецкий Генеральный штаб направил в СССР под видом туристов группу из 30 офицеров инженерных войск для «ознакомления» с состоянием железнодорожной сети СССР. Аналогичные «маневры» предпринимались и в период рапалльского альянса, но в условиях существенно осложнившихся в политическом смысле отношений между Советским Союзом и гитлеровской Германией, эта «туристическая вылазка» де-факто была разведывательной.
С приближением войны Гитлер решил основательно перетасовать руководящие военные кадры и избавиться от неустраивавших его генералов. Как установлено, на следующий день после «ночи длинных ножей»[583] «СС» завело досье на генерал-полковника Фрича. 26 января 1938 г. он был вызван к фюреру, который в присутствии Геринга и Гиммлера предъявил ему обвинение в гомосексуальной связи и нарушении кодекса чести. 4 февраля Фрич ушел в отставку, его преемником стал генерал В. фон Браухич. Позднее суд чести установил ложность обвинения, однако публичной реабилитации не последовало[584].
Одновременно были сфабрикованы обвинения морального порядка против военного министра генерал-фельдмаршала В. фон Бломберга[585]. После ухода Бломберга в отставку его пост был преобразован: верховным главнокомандующим вермахта стал сам Гитлер. (Трудно не заметить идентичность методов Сталина и Гитлера, которые во второй половине 30-х гг., укрепляя свою личную власть, поспешили устранить явных и гипотетических оппонентов в военной среде.)
В Советском Союзе адекватная оценка военной опасности, исходившей от гитлеровской Германии давалась далеко не всеми. Лидировавшая группа политических военных руководителей: Сталин, Молотов, Ворошилов, Жданов, Каганович, Маленков, Берия и др. исходила из тезиса, во всяком случае на уровне официальной политики, что все капиталистическое окружение одинаково враждебно Советскому Союзу. Однако политические реалии, связанные с общим историческим прошлым, а главное – определенное духовное родство обоих режимов подсказывало этим политикам, что с Гитлером можно каким-то образом договориться[586].
