Колдовская любовь - Кэтлин Морган

— Она твоя жена, Эйдан, а не служанка, — выпалил он вечером четвертого дня, отослав Брианну за ужином для больного. Дэйн опустился в кресло около очага рядом с Эйданом, решив высказать ему все. — После того что Брианна из-за тебя натерпелась в последнее время, она заслуживает глубочайшей твоей благодарности и уважения. А ты только ворчишь, срываешь на ней свою злость и требуешь от нее невозможного.

— Ты знаешь, что мы оказались не родственниками? — сказал вместо ответа Эйдан. — Что мы вполне законно можем спать вместе, как муж и жена.

— Очень приятная новость, — хмыкнул Дэйн, на миг удивленный внезапным поворотом разговора. — Большинство мужчин, женатых на таких красавицах, как Брианна, были бы счастливы разделить с ней постель.

Эйдан оценивающе поглядел на друга:

— Ты так считаешь? Тогда мое предложение взять ее в жены остается в силе.

— Что-о? — Брови у Дэйна поползли вверх. — Ты совсем свихнулся, Эйдан? Она твоя. Почему ты хочешь ее отдать?

— Ради ее безопасности и блага. — Лицо Эйдана потемнело. Он отвел взгляд в сторону. — Я не могу взять ее с собой. Это слишком опасно.

— Для нее или для тебя?

Эйдан резко повернулся к нему. Едва сдерживаемый гнев пылал в единственном глазу.

— Не лезь в то, что тебя не касается!

Дэйн поудобнее устроился в кресле и рассмеялся.

— Ты пытаешься всучить мне свою жену, а потом говоришь, что это меня не касается? Ты поглупел от любви, как мартовский заяц!

— Любовь здесь ни при чем.

— Неужели? Тогда, возможно, это страх перед любовью, страх позволить себе привязаться к ней? Или ты боишься отказа?

— Это не важно, — вздохнул Эйдан и порывисто провел рукой по рассыпавшимся по плечам волосам. — Ей нет места в моей жизни. Хотя я и женился на Брианне, ничто не изменилось… и не изменится.

— Если ты победишь чародея, — мягко сказал Дэйн, — то проклятие с твоей семьи и земли будет снято. Тогда многое может измениться.

— Я все равно останусь его сыном!

— И королевы тоже. Право наследования передается через правителя, а не консорта. Ты все равно останешься наследным принцем.

— Ты не понимаешь! Если я даже убью Морлоха, у меня все равно останется Дурной глаз. Неужели ты думаешь, что народ примет такого правителя, как я?

Дэйн пожал плечами:

— Почему бы и нет, если ты докажешь, что твоя Сила добрая…

— Даже я этого не знаю, Дэйн! — Лицо Эйдана исказилось мукой. — Я даже не знаю, добрая она или нет. Если б ты только знал, как близко подошел я к черте безумного наслаждения смертью и разрушением, когда я открыл свой глаз и направил его Силу против тварей, напавших на нас в лесу…

Он опустил голову.

— Дэйн, я боюсь. Во мне кроется что-то злое. Я не хочу, чтобы Брианна присутствовала, когда я утрачу контроль над ним. Я не хочу причинить ей вред.

Он поднял глаза, светившиеся несказанным страданием.

— Еще я боюсь встретиться с Морлохом. Я не знаю, что тогда со мной произойдет. Может быть, он и сейчас имеет власть надо мной. Ведь он мой отец. Как я буду с ним сражаться? Святые угодники! — простонал Эйдан, откидываясь на спинку кресла. — Идти против своего отца! А вдруг когда я встречусь с ним, случится еще кое-что похуже? Вдруг я объединюсь с ним? Что тогда станет с Брианной?

— Я поеду с тобой. Возьму своих людей.

— Ну и что это даст? Против магии Морлоха? — Эйдан покачал головой. — Если я и вправду его сын, у меня по крайней мере будет шанс проникнуть в его крепость, подобраться к нему поближе… Этого никакое войско не сумеет. Нет, Дэйн, я глубоко благодарен тебе за это предложение. Но прошу, окажи мне единственную услугу. Позаботься о Брианне. То, что надо будет сделать против Морлоха, должно быть сделано в одиночку.

Он наклонился вперед, вцепившись в подлокотники.

— Теперь ты видишь, почему я не могу взять ее с собой? Почему хочу отдать ее тебе? Разорвать наши связи, пока не поздно? Ведь даже если я выживу и вернусь, я, вероятнее всего, уже не буду прежним.

— Уже слишком поздно, — неожиданно раздался нежный голос.

Головы друзей повернулись к двери. Там стояла Брианна с подносом в руках.

— Это уже давно слишком поздно, Эйдан, — продолжала она, подходя ближе и ставя поднос на столик около его кресла. — Поздно было уже с того дня, когда ты спас меня от разбойников. Тогда впервые переплелись наши судьбы, и теперь ты так же нужен мне, как я тебе.

— Ты не нужна мне, Брианна, — рявкнул он. — Мне никто не нужен!

— Я тебе не верю. Вспомни, что произошло в Виндермире, в гостинице. Забыл? Дэйн быстро встал с кресла.

— По-моему, разговор становится слишком личным. Я, пожалуй, пойду. Всего хорошего. Эйдан мрачно уставился на него.

— Что, оставляешь меня одного сражаться с этой фурией?

Его друг только ухмыльнулся в ответ:

— Думаю, это уравняет шансы. В ее пользу.

— Ты так считаешь? — крикнул Эйдан вслед Дэйну, поспешно отступавшему к двери. — Я могу сражаться против вас обоих! Вам меня не сбить с толку! Но Дэйн уже выскочил из комнаты. Веселый смешок. Эйдан обернулся к Брианне.

— Что смешного? — бросил он, свирепо глядя на нее.

— Ничего, милорд, разве что вы напоминаете мне лося, попавшего в западню, который отчаянно ревет о своей беде.

— Ни в какой я не в западне! И вовсе я не реву!

— Нет так нет. — Она пожала плечами и указала на поднос. — Вот тушеная говядина. Тут картошка, лук и морковь. А вот свежеиспеченный хлеб. А на сладкое пирог с черной смородиной. — Она невинно посмотрела на него и спросила: — Ну как, есть здесь что-нибудь по вашему вкусу?

— Нет, — буркнул Эйдан. — Нам надо поговорить. Насчет моего завтрашнего отъезда, насчет того, что произошло между нами в гостинице Виндермира, — он показал ей на кресло, на котором только что сидел Дэйн. — Сядь… Пожалуйста.

Брианна уселась и стала тщательно разглаживать складки изумрудно-зеленого шелкового платья, которое ей подарил Дэйн. Хоть он ничего ей не говорил, но слуги рассказали, что платье принадлежало его покойной жене. Оно подходило ей по росту и размеру, словно они были с этой женщиной близнецами.

При мысли об этом в ней шевельнулось сочувствие к их благородному хозяину.

Она подняла глаза на Эйдана:

— Ты сказал насчет завтрашнего отъезда. Это слишком рано.

Губы раздраженно дернулись.

— Четыре дня, Брианна. Я выполнял все, что ты велела, целых четыре дня. Больше я не могу здесь оставаться!

Она сделала протестующее движение, но он поднял руку, призывая ее к молчанию.

— Обещал я или не обещал, но завтра я отправляюсь в дорогу.

Брианна быстро сообразила, что выбора у нее почти нет.