Гордая птичка Воробышек - Янина Логвин

Мужчина извиняется и уходит, забрав с собой обещание и вновь отметив поцелуем мои пальцы, а я неожиданно утыкаюсь взглядом в посмеивающееся лицо Ирины, озорно сверкающее глазами.

– Все-таки я была права, – довольно улыбается девушка, глядя на меня из-под припавших век с выражением «я знаю вашу тайну». – Ай-ай, Илюшенька, чуть не провел! – игриво грозит пальчиком. – И когда это ты успел Яшку подговорить? А главное, зачем все это затеял? Услышал о болезни Босса и решил напомнить о себе?.. Умно! Очкастая потеряшка и негодный брат. Ну-ну! Интересно.

– О чем ты? – сдержанно интересуюсь я, не понимая причину девичьего веселья.

– Я-то? – выгибает брови Ирина. – Я-то о том, что кто-то плохо знает своего парня! «Право на танцы», надо же. Насмешила! Попалась, как дешевая рыбка.

Я настораживаюсь, но улыбаюсь вежливо, отчаянно желая послать невесту Якова к черту.

– Потрудись объяснить, рыбка дорогая, что имеешь в виду, – прошу девушку. – Очень хочется и себе поднять настроение.

Я не смотрю на Илью, но чувствую, что он по-прежнему холоден и напряжен. Что я такого сказала? Кажется, ничего особенного. Так почему столько довольного злорадства в голубых глазах?

– Кончай цирк, Ирка. Все равно никто представление не оценит. Это не твое дело, – говорит Люков, и я слышу легко читаемое предупреждение в его словах.

– Ну, почему сразу не мое, Илюша? – выливает узоры голосом девушка, вскидывая на парня густые ресницы. – Когда-то было очень даже моим, ты забыл? – кривит кокетливо губки. – Когда-то я была о-очень близким другом и знала о тебе все. Не в пример сегодняшней подруге. Так вот, Евгения! – переводит на меня снисходительный взгляд. – Заполняю пробел достоверной информацией: наш Илюша не танцует. Ни при каких обстоятельствах. Ни с кем. Никогда. А ты упоминаешь какое-то мнимое право. Да, мне смешно! Не находишь, что это весело – ловить человека на лжи?

Я не знаю, что сказать, и замираю, с отчаянием ища выход из глупого положения. Мои щеки вот-вот готовы налиться жаром – только чудом мне удается скрыть растерянность и волнение и унять уязвленную гордость. Я просчиталась, надо признать, не зря Ирина улыбается. Я так привыкла, что танец – естественное продолжение человека и его чувств, что заведомо обнадежилась на счет парня. Никогда не танцует, разве такое возможно? И что теперь? Подвести его, сказав, что была не в курсе?..

Я поднимаю на Люкова глаза, но прежде чем успеваю что-либо сказать, он говорит за меня. Оторвавшись от спинки стула и придвинувшись ближе. Уверенно и спокойно, не таясь от Ирины. Так, словно ничье мнение для него не важно.

– Что я должен сделать, Воробышек? Скажи.

И я отвечаю, не задумываясь, вспоминая давно заученный протокол:

– Для начала встать и спросить разрешения на танец. Затем, предложить руку. Илья, – прихожу в себя и смотрю на него, – но ты вовсе не должен. Если это правда и ты действительно…

Он встает и предлагает мне ладонь. Спрашивает, хотя и так понятно, что я не откажу ему:

– Воробышек, ты потанцуешь со мной? Пожалуйста.

И я выдыхаю, глядя в темные глаза, с благодарной улыбкой сбрасывая с плеч нечаянный груз Иркиного сарказма:

– С удовольствием!

Забыты Ирина и Дмитрий Ряднов. И достоверная недостоверность. Он сказал, что я могу рассчитывать на него, и не обманул. Невероятный, непредсказуемый Люков! Я отдаю на его волю свои пальцы и иду, влекомая парнем и пристальным взглядом, на середину зала. В центр сумасшедшей, глянцевой красоты палисандрового паркета.

Мы проходим мимо Якова и Романа Сергеевича, и оба провожают нас глазами. Мимо снующих по залу гостей. В гостиной стоит музыкальный автомат – дорогая эксклюзивная игрушка, сделанная под знаменитый «Джум-Бокс» сороковых годов, и Люков неторопливо подводит нас к нему.

В автомате давно нет пластинок и черно-белых западающих клавиш. Тонко царапающей винил иглы. Сегодня – это цифровой компьютер, хранящий в себе несколько тысяч музыкальных и видеофайлов, способный в любую секунду воспроизвести «на бис» все, что угодно, и все же фасад остался прежним – теплое дерево и перламутр.

Гости танцуют – звучит волшебный голос Робби Уильямса в дуэте с Кайли Миноуг, но это не останавливает парня. Он опускает мою руку на панель управления сегодняшнего «Джум-Бокса» и выдыхает в висок:

– Выбирай.

– Ну же, Воробышек, смелей, – повторяет, когда я с удивлением кошусь на чудо техники, не решаясь прервать последние аккорды мелодии. – Тебе придется учить меня, птичка, без тебя я пропаду. Сделай это с комфортом для себя.

Он говорит искренне, я чувствую это по тону голоса и выражению его глаз, и с готовностью прихожу на помощь.

– У нас все получится, Илья, – уверенно выбираю композицию Джона Ньюмена «Out of my head», поддавшись внезапному настроению, и поворачиваюсь к Люкову. – Ты веришь мне?

Он молчит, не отводя взгляда, и я принимаю это как согласие. Легко нахожу его пальцы и увлекаю за собой. Войдя в круг танцующих, решительно поворачиваюсь к парню лицом и делаю шаг вперед, приближаясь вплотную…

Ничего не изменилось с нашей первой встречи. Едва я оказываюсь в личном пространстве Ильи, наша близость вновь опаляет меня жаром и сбивает дыхание. Я привыкла чувствовать партнера, я столько раз танцевала в паре, что уже и не вспомнить всех промелькнувших передо мной лиц… но тут теряюсь от одного только запаха, обласкавшего меня нотами апельсина.

Я скольжу взглядом по твердым мышцам, по развороту плеч, по обнаженной груди… и останавливаюсь на лице. Передо мной не просто партнер, передо мной мужчина, который волнует меня, и если я хочу ему помочь, я должна быть откровенной.

– Забудь про гостей, Илья, – говорю тихо, притягивая к себе его ладони и опуская на бедра. – Их здесь нет. Танец – это таинство двоих. Совершенная гармония чувств. Поверь на это короткое время, что я для тебя Вселенная и растворись во мне. Почувствуй, и я отвечу взаимностью. Да, – качаюсь вслед музыке, увлекая Люкова за собой. – Вот так.

Он не отводит глаз. Полуприкрыв веки, опускает голову и смотрит, не отрываясь, не давая разорвать взгляд. Он совершенен во всем, не стоило и сомневаться, что у него не получится, и уже через минуту я чувствую, как сильные мужские руки оживают и ползут от бедер к талии и спине, притягивая меня ближе.

У Ильи спокойное лицо, отброшенная назад прядь волос вновь упала на лоб… Мне так хочется провести ладонями дальше по плечам, шее, и коснуться ее пальцами, что я едва удерживаю себя от этого порыва. Права была Танька: Люков сказочный принц. Я смотрю и не могу насмотреться в колючие омуты. Не знаю, как я буду жить без него завтра, но сегодня, в его осторожных, но таких крепких руках я понимаю, что бал для Золушки состоялся. Только вот туфельку я вряд ли потеряю. Куда бы я ни сбежала, память об этом танце всегда будет со мной.

Свет в гостином зале давно погас – горят лишь свечи, глупые китайские фонарики и уродливые елочные гирлянды, изображающие вереницы драконов. Томно лижет поленья пламя в камине. Все слишком пафосно и дорого, впрочем, как всегда.

Что ж, отец добился своего: спустя два года я вновь в его доме. Вновь, но первый раз, находясь среди всей этой праздничной мишуры и нежеланных людей, не чувствую в себе былого раздражения. Потому что впервые в этом чертовом склепе я не одинок.

Она улыбается, очень мягко и светло. Чуть смущаясь, тянет ко мне руки. Ступает ближе, вскидывая голову, накрывает тонкими пальцами запястья, и я ловлю себя на мысли, что не в силах оторвать от нее взгляд. От ее ярких и манящих, бездонных как само мироздание, серых глаз.

– Да, вот так. Ты молодец, Илья. А теперь почувствуй музыку, обними меня и веди, это совсем не сложно. В парном танце первенство отдано мужчине, женщина лишь гибкий инструмент в сильных руках. У тебя все получится, ну же, не бойся… Я буду послушной, обещаю…

Сначала пальцы на ее соблазнительных бедрах, – так, как я смел только мечтать, – нежный, сводящий с ума аромат ночных фиалок, а теперь слова. Они распаляют, сносят крышу, заставляют меня придвинуть воробышка ближе, а сердце гулким биением встретить неожиданную близость наших тел…

В первый раз я не хозяин своим мыслям и рукам. Музыка сводит меня с ума, взгляд птички пьянит, а тело тоскует так, словно уже познало девчонку и теперь боится потерять. Послушный внутренней воле, я тянусь к ней в простом желании дотронуться и удержать возле себя. Скольжу ладонями по бедрам, талии, и осторожно касаюсь пальцами спины, в том месте, где она оголена. Встречаю учащенным дыханием теплый манящий шелк кожи и податливо прогнувшуюся под прикосновением хрупкую линию позвоночника…

Воробышек вздрагивает и отрывает ладонь от моего плеча, чуть приоткрывает на вздохе губы. Повинуясь секундному порыву, я перехватываю ее пальцы и опускаю себе на шею, под расстегнутый ворот рубашки. Прижимаю к горячей коже девичье запястье, страшась, что она не простит мне подобную смелость и отдернет ладонь… и отпускаю лишь тогда, когда чувствую, как пальцы робко прокрадываются в мои волосы, поглаживая затылок…