Нежелательные встречи, или Барбусы обожают тараканов (сборник) - Евгений Константинов

— Что на заставе сказали, командир? — поинтересовался подошедший Иванченко. Его собака вдруг зарычала и принюхалась к листьям на мху.

— Медведь в сторону тыла прошел…

— Может, тот самый? — кинолог натянул поводок. — Фу, Берда!

— Может быть, — нахмурился Федор. — Ладно, двигаем домой.

Он пропустил собаку и Иванченко вперед, а сам, как всегда пошел на заставу последним. И только выйдя на перешеек, сообразил, что накануне, во время своего заплыва именно здесь видел лейтенанта Борисенкова, который затем свернул в лес. Федор размышлял об этом всю оставшуюся дорогу, но так ни до чего и не додумался. А подходя к той самой осиротевшей березке, с удивлением увидел, что на нескольких ее ветках зеленеют листья…

После ужина у Федора оставалось свободное время до выхода в ночной дозор, которое он провел в комнате отдыха перед телевизором. Наибольшей популярностью пользовались футбол, хоккей, еще музыкальные передачи и новости, в которых в последнее время чаще звучали сенсации.

Вот и сейчас сообщили о загадочном исчезновении победительницы международного конкурса песни, который пограничники смотрели два дня тому назад. Федор с товарищами тогда еще затеяли спор, сколько может стоить маленькая золотая корона, которую вручили певице, на что вмешавшийся Борисенков сказал, что красота и голос девушки дороже любого золота. После чего спор прекратился. Самым невероятным было то, что исчезла певица из летящего самолета! По словам ее менеджера, незадолго до посадки она зашла в туалетную кабинку бизнес-класса, причем с той самой короной на голове, и так и не вышла. То есть, когда обеспокоенные стюардессы вскрыли запертую изнутри дверь, кабинка оказалась пуста…

«Исчезла из летящего самолета… Какой бредятиной людям мозги пудрят!» — думал Федор, идя с автоматом на плече вдоль контрольно-следовой полосы. Пройти предстояло с одного фланга на другой порядка пятнадцати километров, и за это время поразмыслить можно было много о чем. Больше всего мечталось, конечно, о дембеле, о предстоящей встрече с друзьями, с любимой девушкой. Федора на гражданке ждала Людмила, с которой он переписывался с первого дня службы.

Как правило, девушки не дожидались из армии своих парней, — два года срок немалый. Федор надеялся, что станет редким исключением. Но очень сомневался, что в этом плане повезет рядовому Сударину, который также с автоматом шагал метрах в тридцати впереди него. Уж больно вызывающе-красивой выглядела пышноволосая брюнетка в купальнике цвета морской волны, фотографию которой Сударин всегда носил с собой, и которую так же звали Людой. Он рассказывал, что познакомился с Людочкой всего лишь за месяц до своего призыва в армию и верил, что у них настоящая любовь…

Верьте-верьте, товарищ рядовой. Хотя, Сударин был хорошим парнем, и Федор был бы рад, сложись у того с красавицей-брюнеткой все действительно по-хорошему.

Пятнадцать километров остались позади, но, связавшись с дежурным, сержант Посельский узнал, что машина, которая должна была их забрать, сломалась, и неизвестно, когда ее починят, а другая машина только что выехала по тревоге на противоположный фланг. Возвращаться на заставу пришлось пешком, да еще под дождем. Устали, промокли и вместо пяти утра пришли в начале девятого. Хотя в этом был свой плюс, — положенные восемь часов сна автоматически переносились на послеобеденное время, а значит, на занятия или работы никто их поднимать не станет.

Вернувшийся дозор, как и всех, кто служил ночью, дожидался на кухне дополнительный паек — на каждого: кусочек копченой колбасы, порция сливочного масла, четыре куска сахара, три печенюшки, хлеб и стакан молока. Но одним пайком Федор, как всегда, решил не ограничиться и, велев повару, уже начавшему готовить обед, сбегать в подпол за квашеной капустой, в четыре руки с Судариным принялся чистить картошку. «Гонять шмеля» — так говорили вернувшиеся со службы ночные наряды, когда начинали жарить на подсолнечном масле порезанную соломкой картошку с луком, красным молотым перцем и листьями лаврового листа. Это считалось нарушением устава, но солдатики на «шмеле» попадались редко и, наверное, не столько потому что старались соблюдать конспирацию, сколько из-за того, что начальство обычно на такую подпитку закрывало глаза.

Наелись до отвала. Оставалось быстренько почистить оружие и залечь спать с надеждой, что заставу в очередной раз не поднимут по тревоге. Была суббота — любимый пограничниками банный день. Парилка у них была знатная — с вениками, с обязательным купанием в озере и, что доставляло дополнительное удовольствие — питием клюквенного морса почти в неограниченном количестве. Настроение у сержанта Посельского и рядового Сударина было изумительное. А тут еще и почту из отряда привезли, и их обоих порадовали пришедшими из дома письмами!

Судя по твердости конверта, помимо письма, Федору прислали еще и фотокарточку. Он не стал открывать его на улице. Оттягивая приятный момент, зашел в пустующую в это время комнату отдыха, где бережно вскрыл конверт. На фото красовалась его Людмила — в пышном белоснежном платье невесты и фате. Письмо было коротким: «Феденька, ты слишком долго служишь… В день своего двадцатилетия я выхожу замуж! Как тебе мой свадебный наряд? Целую тебя в последний раз! Твоя бывшая любовь…»

Ты слишком долго служишь… Долго служишь? Слишком долго!

Федор грохнул кулаком по столу. Служить ему оставалось еще почти полгода… Он с силой вжал ладони в глаза, заскрежетал зубами. Сколько же раз ему говорили, что глупо верить в солдатскую любовь, глупо надеяться, что тебя дождутся!

— Ну-ка, ну-ка… Ага, — выхожу замуж? И когда же у твоей… бывшей день рождения?

Федор оторвал руки от лица, прищурившись, посмотрел снизу вверх на стоявшего рядом Борисенкова. Очень захотелось вскочить и двинуть ему в грызло. Вместо этого ответил сквозь зубы:

— Сегодня.

Борисенков взял со стола фотографию:

— Да, свадебный наряд шикарный.

Федор медленно поднялся.

— Мой тебе совет, сержант. Забудь ее. Вычеркни из памяти. Словно и не было никогда этой твоей любви.

— Верните фотку!

— Спокойно, Посельский, — отступив на шаг, лейтенант бросил фотографию на стол. Но, скользнув по гладкой поверхности, она спланировала на пол.

— Сука! — сжав кулаки, Федор двинулся на Борисенкова.

— Но-но, сержант! — пятясь к двери, крикнул тот. — Хочешь на дембель рядовым уйти? Или вообще в дисбат загреметь?!

Замахнувшись, Федор бросился вперед, но Борисенков проворно юркнул за дверь, и из коридора донеслись быстро удаляющиеся шаги. Догонять его Федор не стал. Обойдя стол, поднял фотографию «своей бывшей». Не исключено, что именно в эти минуты Людмила надевает на палец обручальное кольцо…