Неистребимый. Трилогия - Сергей Зайцев

– Сделал?

– Да, перевел сотню эталонов на банкос Нори. Плата за сегодняшний день.

В полном молчании мы вышли на крыльцо и «проскрипели» по пластодорожке. За калиткой чужой тактично приотстал, предоставив мне самому объясняться с Нори, ожидавшей нас возле трассера. Наши мысли не были для него секретом, но хотя бы видимость уединения нам была предоставлена.

Я подошел к ней и молча остановился.

Прислонившись к борту машины, Нори хмуро глядела себе под ноги.

– Никс… Кажется, твои подозрения подтвердились?

– Подозрения насчет чего, Нори? – безучастно уточнил я.

Она подняла голову, оторвавшись от разглядывания своих сапожек, и пристально посмотрела мне в глаза. Обычно светло-карие, ее глаза сейчас потемнели от тревоги.

– Мне придется остаться здесь?

Кто-то ее уже успел просветить, и этим «кто-то» был конечно же наш добрейшей души транс. Тем лучше.

Я коротко кивнул:

– Да, Нори.

Мое «я» как бы разделилось на две неравные составляющие – холодную, рациональную, которая преобладала, и крошечную эмоциональную, запрятанную глубоко внутрь и изнывающую в тоске от неспособности самовыразиться.

– Ферма тебя защитит от любых неожиданностей, – повторил я слова Нкота. – Для тебя вход и выход будет беспрепятственный, но больше войти никто не сможет, пока мы не вернемся.

Я скользнул глазами по плавным изгибам ее тела и ничего не отметил в душе – никаких теплых чувств, никакой реакции плоти.

Она снова уставилась себе под ноги, нервно кусая губы. Такой взволнованной мне ее еще видеть не приходилось.

– Я боюсь, Мастон. Я боюсь остаться одна. Если ваше путешествие действительно опасно, то я могу потерять тебя. Я… я люблю тебя.

Слова признания, эти три самых желанных слова для мужчины, эта формула любви, дались ей не без труда. Возможно, еще никому она не говорила таких слов. И совершенно точно, что еще никто в жизни не говорил таких слов мне. Но с таким же успехом Нори могла искать сочувствия у огородного пугала, набитого соломой и обвешанного старым тряпьем для устрашения пернатых. Эмоционально я был просто заморожен.

– Тебе пора, Нори. Целитель отнес на Ферму оружие и пищу – на несколько дней тебе хватит.

Она не ответила. Мы молчали, наверное, целую минуту, прежде чем она снова посмотрела на меня. Глаза ее были сухи, а лицевые мышцы сковывала привычная маска спокойствия, и лишь притаившиеся глубоко в карих глазах печаль и страдание выдавали ее истинное состояние.

– Я понимаю, что это необходимо, Мас, хотя мне это и не нравится. – Голос ее предательски дрогнул, но она справилась с собой и закончила так же спокойно, как начала: – Возвращайся поскорее. – Она привстала на носки, поцеловала меня в одеревеневшие губы и шагнула к Ферме.

Мужественная маленькая девочка. Нельзя сказать, что я не понимал, что должен сейчас чувствовать, глядя ей вслед. Я понимал это рассудком. Но сердцем я был равнодушен.

По пути Нори разминулась с возвращавшимся с Фермы Целителем – толстяк весело подмигнул ей и сказал что-то ободряющее, но она не обратила на него внимания.

Пропустив Целителя через ограду, я настроил «сторожевого пса» на необходимый срок действия и прикрепил к калитке. Наверное, даже Нкот не предполагал, что он пригодится мне так скоро. Беспокойство могло толкнуть Нори отправиться вслед за нами, а я не мог этого допустить. Я окликнул ее, когда она уже ступила на крыльцо.

Нори быстро обернулась, в глазах блеснула надежда. Увы… Я включил «пса» и отступил на шаг. Прозрачная сиреневая пленка заполнила проем в силовой защите Фермы, отрезав Нори путь назад.

– Извини, Нори, но это – дополнительная страховка против городских, – бесстрастно пояснил я. – Не прикасайся к ней – она ответит огнем. Через четыре дня она отключится. Если я к тому времени не вернусь, попытайся добраться до космопорта сама. Может быть, судьба окажется к тебе более благосклонной.

– Нет! – вскрикнула Нори, шагнув обратно с крыльца. Судя по выражению ее лица, она не верила своим ушам, не верила тому, что я только что произнес. – Не делай этого, Мас! – в ее голосе отчетливо прозвучали нотки паники.

– Мне очень жаль… Но так будет лучше для нас обоих.

Я повернулся к ней спиной и отправился к трассеру, индифферентно думая о том, что угадал о ее намерениях – отправиться за нами следом.

– Мас! – снова закричала Нори. – Вернись, Мас, ты не можешь так поступить со мной!

Забравшись на сиденье водителя, я снова оказался к ней лицом.

Нори стояла на дорожке, не сводя широко раскрытых глаз с трассера. Она все еще не могла примириться с подобным исходом дела. Гордость сдержала ее слезы и скомкала отчаяние. Она понимала, что все уже предрешено, но чувства у нее, в отличие от меня, брали верх над разумом. Я же был холоден как лед. И все же… Все же на сердце у меня пристроился булыжник килограммов этак в пять, несмотря на бесчувственную броню, одолженную мне чужим.

Управление трассера было довольно непривычным, целиком рычажное, на Нове-2 больше принята рулевая рогатка, но мне, к счастью, уже приходилось ездить и на таких машинах, еще до Шелты. Перемещая рычаг скоростей на правом подлокотнике кресла и рычаг направления на левом, как рукоятку джойстика на компе, я запустил стартер.

Двигатель взревел.

Поняв, что говорить уже бессмысленно, девушка резко повернулась и скрылась за дверью Фермы.

Я проверил своих пассажиров. Целитель расположился спереди рядом со мной, а чужой устроился около застывших как бревна шелтян на заднем сиденье, вероятно, чтобы непосредственно присматривать за импульсивными братьями, когда они придут в себя. Очень предусмотрительно, очень в духе лешука, ничего не оставлявшего игре случайностей. Убедившись, что все на месте, я развернул машину, и мы запылили прочь от Фермы, снова безжалостно утюжа заросли, заявившие права на эту дорогу, доламывая то, что выдержало первый натиск воздушного вездехода.

Вскоре трассер выбрался на Северный тракт, связывающий когда-то, до Гибели, большинство крупных городов Шелты по экватору. Я свернул направо. Молчание чужого подтвердило, что направление взято верно, и я прибавил скорости.

Вперед – к заброшенным городам.

Которые нас не ждут.

6. В пути

Прошел час.

Залитая лучами местного солнца, стиснутая по бокам лилово-серыми лесными массивами дорога пыльной серой лентой стремилась к горизонту. Было пустынно и одиноко. Желтое небо бороздили редкие ленивые облачка, не предвещая изменения погоды, в тишину окружающего мира лениво вплетался рокот двигателя трассера.