Поход самоубийц (СИ) - Попов Илья В.

— Ксин! — выпалил Изау, который наблюдал за разгорающейся пред его глазами сварой без малейшего страха; напротив, глаза его сияли, а на лице застыло столь восхищенное выражение, что в любой другой ситуации Птаха бы не сдержала бы улыбки… — Моего мастера зовут Ксин! Он сейчас…

— Эх, ладно, — огорченно вздохнул Спайк. — Придется прибить вас всех разом. А ты, синерожий, что скажешь?

— Не понимаю, почему мы вообще спорим из-за какого-то блодда, — покачал головой Архан. — Скорее всего — это действительно простой человеческий детеныш, но что с того? Если хочешь убить его — убей, кому какое дело.

— Постойте! Я не думаю, что Гессер действительно мог поручить нам убить… — воскликнул Тео, а потом умолк и нахмурился: — Чувствуешь в мальчике след Той Стороны? Что это вообще значит?

Итак, Птаха с Ленсом против Спайка. Морган был не в счет — в реальном бою от него мало толка, да и вряд ли он будет лезть в свару. Архан, похоже, тоже решил остаться в стороне, у Тео же был Базузу, и непонятно было, чью сторону примет демон.

Птаха едва-едва стояла на ногах и сомневалась, что даже вместе с Ленсом ей удастся справиться со Спайком в реальной свалке. Уж что-что, а убивать он умеет, это не отнимешь. Вот только он все не решался ударить первым, кидая на Птаху с Ленсом злобные взгляды. А потом…

Потом Птаха почувствовала какой-то странный запах. Опустив взгляд, она увидела бледно-зеленый дым, тянущийся из мелких круглых отверстий в полу. После же мир пред ее глазами взорвался разноцветными пятнами, пол поменялся местами с потолком, а висок пронзила острая боль.

Открыв глаза, Птаха подумала, до чего же странный сон ей приснился. В нем она в компании Спайка, мальчишки-демонолога, взломщика, бывшего инквизитора, шрау и оборотня направлялась в бывшую столицу павшей империи, чтобы найти и убить там бога. По пути они чуть не попали в лапы церковников, сразились с кракеном, попали в плен к ящерам, а добравшись до места назначения обнаружили, что город кишмя-кишит чудовищами. Но и это было еще не самое удивительное. Бог на деле оказался простым мальчишкой по имени Изау, считающим незваных гостей творением его мастера. Похоже, кому-то следует завязывать с медовухой на ночь. Нужно не забыть рассказать Рику — он просто животик надорвет, услышав, как Спайка чуть не заколол простой…

Птаха резко поднялась на кровати и поняла, что все произошедшее не было кошмаром. Но где она? Последнее, что помнила Птаху — разговор с Изау, спор со Спайком, зеленоватый дым…

Птаха огляделась. Она находилось в светлой комнате размером примерно три на три человеческих роста. Окон нет, но под потолком болтается лампа. По левую руку — громоздкий сундук, по правую — невысокий стол с задвинутым стулом, а рядом — пузатый шкаф. Скинув на пол одеяло, Птаха обнаружила, что кто-то успел обмыть ее, переодеть в свежее исподнее и даже перевязать раны.

Птаха поднялась на ноги и тут же чуть не рухнула обратно. Картинка перед глазами зарябила, в ушах зашумело, желудок готов был вывернуться наизнанку. Несколько мгновений с шумом вдыхая и выдыхая воздух, Птаха все же пришла в себя и переоделась в чистую одежду, которую кто-то заботливо оставил стопкой на сундуке. В нем же она обнаружила любимых Близняшек — накинув перевязь с кинжалами, Птахе стало чуть спокойнее.

На столе стояли несколько тарелок, от которых шел такой запах, что рот Птахи непроизвольно наполнился слюной. Несколько мгновений голод в ней боролся с подозрительностью — ведь еда вполне могла быть отравлена — но в конце концов первый победил. К тому же, если бы вдруг ее хотели убить, сделали бы это, пока она была в отключке. Поэтому Птаха уселась на стул и приступила к трапезе.

Наваристая похлебка оказалась просто восхитительна, пускай мяса в ней и не водилось, одни только овощи. Лепешки тоже были ничего, хоть и слегка жестковатые, но зато обильно сдобрены маслом. Не успела Птаха прикончить свой нехитрый завтрак — или обед? А может и вовсе ужин? признаться, она с трудом могла сказать, который сейчас час — как позади нее послышался мягкий бархатный голос:

— Добавки?

Мигом вскочив на ноги и с грохотом уронив стул, Птаха развернулась, выхватила Близняшек, прыгнула на стоящего посреди комнаты шрау и… Кинжалы пролетели сквозь него, сама же Птаха споткнулась и рухнула на пол, пребольно ударившись плечом. В глазах ее на миг потемнело от боли — незнакомец же не повел и бровью. Несмотря на то, что Птаха только что пыталась его убить, выглядел он скорее озабоченно, нежели сердито.

— На вашем месте я бы воздержался от резких движений, — покачал головой он. — Я промыл раны и наложил швы, но если они разойдутся — боюсь, я уже вряд ли чем могу помочь.

Кое-как поднявшись на ноги, Птаха внимательно оглядела своего нового знакомого. Выглядел он заметно старше Архана — глубокие морщины на лбу и вокруг глаз, тугая коса, свисающая до пояса, была белее снега, кожу покрывали пигментные пятна — и был одет в длинную до пола мантию с широкими рукавами. Воздух вокруг шрау чуть подрагивал, сам же он был слегка прозрачен, словно бы целиком состоял из пара.

— Ты, наверное, и есть тот самый Ксин? — спросила Птаха.

— Верно, — улыбнулся он. — А вы, стало быть, Белани? Или мне обращаться к вам по прозвищу? О, не смотрите на меня так, я не читаю ваши мысли — об этом мне рассказал один из ваших друзей.

— Так они…

— Живы и относительно невредимы, — кивнул Ксин. — Во всяком случае, пока.

Голос и вид его буквально излучали радушие, однако Птаха нутром чуяла, что стоявшему пред ней шрау не стоит доверять. И еще ей очень не понравилось брошенное им вскользь слово «пока».

— Ты призрак? Дух? — сказала она.

— Не совсем, — немного подумав, ответил Ксин. — Форма моего существования на данный момент… весьма сложна для понимания, особенно неподготовленному разуму. Я, конечно же, могу попытаться объяснить вам… Но куда лучше увидеть все своими глазами, верно?

Он жестом пригласил ее к двери, которая оказалась незапертой, и Птаха в сопровождении Ксина вышла в коридор. Надо сказать, хоть дворец явно и был заброшен много десятков лет тому назад, но время его пощадило. Сотри пыль, собери паутину, заштопай висящие на стенах гобелены, изъеденные молью — и жить здесь не постесняется любой король. Заложив руки за спину, Ксин не спеша направился вдоль по коридору и Птахе ничего не оставалось кроме как пойти следом.

— Так кто ты такой и что тут делаешь? — прямо спросила Птаха, не желающая ходить вокруг да около.

— Мое полное имя — Ксин Эл’Рон До Нокс, — ответил шрау. — Когда-то я был верховным месс-шрау — наверное, на вашем языке это будет «главный жрец» — и правой рукой последнего императора Далайна. Пока привычный нам мир не рухнул в бездну.

— Так ты застал Катаклизм? — недоверчиво хмыкнула Птаха.

Звучали слова Ксина невероятно, но вряд ли ему имеет смысл врать. Получается, Ксину должно быть не меньше полторы сотни лет… Птаха слышала, что шрау жили многим дольше всех других рас, но воочию увидеть подтверждение сему факту было довольно удивительно.

— Катаклизм? — в недоумении нахмурился Ксин, но после лицо его понимающе разгладилось: — А, так вы должно быть называете тот злополучный день, после которого мой народ практически вымер. Скажу больше — я не только был наблюдателем тех событий, но и полноправным их участником. Советую смотреть под ноги — ступени, увы, порядком обветшали.

Они принялись спускаться по крутой лестнице. Несмотря на потрепанный вид, дворец не мог не восхищать. Потолки были столь высоки, что терялись где-то в полумраке. Стены покрывали фрески и мозаики, всюду висели картины в резных рамах, золоченые доспехи и оружие. Вдруг, обогнув очередной поворот, Птаха чуть не налетела на престранное существо.

Видом своим оно напоминало помесь человека и шрау. От первого созданию достались пропорции, от второго — крупные резкие черты лица и необычайно высокий рост. Создание было полностью наго, с бледно-молочной кожей, на поджаром мускулистом теле не виднелось ни единой волосинки. И, что самое удивительное — сложно было сказать, мужчина то или женщина, так как существо не имело, скажем так, отличительных черт ни тех, ни других. Создание не обратило на Птаху и ее спутника ни малейшего внимания, безучастно смотря прямо перед собой темными глазами, словно бы залитыми смолой.