СМЕРШ времени. «Чистильщик» из будущего - Юрий Корчевский

– Да вы садитесь, майор.

Он бегло просмотрел документы.

– Немецкий или польский знаете?

– Никак нет. Я же танкист, потом во фронтовой разведке служил, затем уже – СМЕРШ.

– Документы приличные, награды имеете. Сучков, мой старый товарищ, о вас очень хорошо отзывается. Не скрою, наша служба сильно отличается от той, которой вы занимались. Риска в ней тоже хватает, но у нас больше аналитической работы. Можно сказать, служба тоньше, деликатней. Язык вам учить уже поздно – не освоите в совершенстве до конца войны. К тому же обстановка у немцев сильно изменилась. Вы в курсе, наверное, что Абвер ликвидирован, а его спецшколы переданы в СД?

– Так точно, читал в сводках.

– Земли, оккупированные немцами, сильно сократились – как шагреневая кожа. Мужское население в Германии уменьшилось, Гиммлер объявил тотальную мобилизацию: призывают в армию граждан от 16 до 60 лет. Даже в элите СС – ваффен СС, где раньше служили только чистые арийцы и убежденные наци, сейчас стали служить иностранцы из оккупированных и дружественных Германии стран. Немцы еще сильны, и крови прольется много, но война идет к победному концу – это уже ясно даже немцам и их вассалам. От Германии один за другим отпадают бывшие союзники и сателлиты. Но не потому, что прозрели, а потому, что Красная Армия стоит на пороге этих стран – той же Румынии, Венгрии, Болгарии. К чему я это все говорю – чтобы вы лучше уяснили ситуацию. Вы с парашютом прыгали?

– Не приходилось.

– Ну, это дело поправимое. Если коротко, то задание ваше будет заключаться в следующем.

Он подошел к карте и обвел карандашом район на юге Польши.

– Между Ченстоховой и Гливице расквартирован полк РОА генерала Власова. После Варшавского восстания, когда части его армии поддержали поляков, немцы им не очень-то доверяют. Так вот, наш человек в Польше ведет переговоры с командиром полка – склоняет его к переходу на нашу сторону. Конечно, было бы совсем здорово, если бы власовцы ударили немцам в спину, когда наши части перейдут в наступление. Правда, это из разряда благих пожеланий. Будет уже хорошо, если они просто сдадутся – без сопротивления. Столько жизней наших солдат сохраним!

Майор подошел ко мне и сел напротив, глядя мне прямо в глаза. Я понял – дальше речь пойдет о моем участии в операции, и собрался, сосредоточился.

– Командир власовского полка и начальник штаба ожидают представителя нашего командования к себе на переговоры, причем – из старших офицеров. Власовцы сейчас боятся немцев, но они боятся и провокации с нашей стороны. Потому и требуют переговорщика с достаточными полномочиями, гарантирующими им жизнь. Надо их убедить не противостоять нам. Как видите, майор, знания языка для этого не надо, ведь все власовцы – наши бывшие солдаты и офицеры. Вы и сами понимаете: риск очень велик, в случае неудачи вас могут убить и тело спрятать, чтобы скрыть факт переговоров. Ну а шансы на успешный исход связаны с тем, что они сами инициируют переговоры, и от вас может зависеть, сумеете ли вы их убедить в разумности сдачи, уверить их в том, что ваши аргументы – это и позиция Москвы. В Генштабе надеются, что наша служба сработает профессионально. Более подробно вас проинструктирует майор Бодров. Он курирует это дело, и естественно, в курсе всех подробностей. Желаю удачи!

– Спасибо, товарищ командир!

Обращение непривычное, но я не видел звания.

Улыбнувшись, он кивнул головой:

– Вас проводят.

Порученец провел меня в отдельно стоящее здание и завел в кабинет без таблички.

– Здравия желаю, товарищ майор. Вот, встречай и жалуй – майор Колесников. О нем вчера разговор был – по делу РОА.

– Вот и отлично!

Из-за стола поднялся парень моего возраста, протянул мне руку.

– Александр.

– Петр.

– Да ты садись. Есть хочешь?

– С утра во рту маковой росинки не было.

Майор позвонил по телефону, и, не успел я оглядеться, как солдат занес в кабинет поднос.

– Ты ешь, а я пока объясню кое-что. Времени на подготовку операции мало, максимум – два дня. Да ты парень бывалый, опытный – справишься. Спать и есть будешь в соседнем кабинете.

Ага, меня явно не хотят показывать составу отдела, или наоборот – скрывают их от меня. Логично, учитывая, что мне предстоит заброска в тыл врага. А если я попаду к немцам в руки, не смогу рассказать о том, чего не видел.

– Мы оденем тебя в форму военнослужащего РОА, дадим настоящие – не поддельные – документы. Будешь иметь полномочия для ведения переговоров. Твоя задача – убедить власовцев сдаться. Те, кто не замешан в карательных операциях, могут надеяться на снисхождение: после фильтрационного лагеря они отсидят срок и вернутся домой. А захотят кровью вину смыть – в штрафбат, до первого ранения. Все же на них лежит позорное и грязное пятно предательства. Но это лучше, чем погибнуть, воюя против своей же страны. Уяснил?

– Так точно! А чего такая спешка?

– Их полк должны вскорости или на Восточный фронт послать, или в Нормандию, на Западный фронт – против наших союзников воевать. Боятся немцы их в своем тылу иметь, потому и хотят бросить на передовую. Если провести переговоры и убедить не успеем, ищи потом их по Европе!

– Понятно. А агент этот ваш надежный, не ловушка ли это для меня?

– А кто тебе стопроцентную гарантию даст? Я его в глаза не видел – он моим предшественником завербован.

М-да, риска выше крыши, и шансов выбраться назад невредимым немного. Но они все же просматриваются.

– Ты иди – поспи, а я пока техническими вопросами займусь.

Поспать – это в армии святое, тем более устал я чертовски.

Мне удалось вздремнуть лишь пару часов после долгой и утомительной дороги. Разбудил меня Бодров:

– Пошли со мной, Петр.

Я продрал глаза, натянул сапоги.

Майор завел меня в помещение без окон – склад не склад, только на вешалках висела униформа – и наша, русская, и немецкая – от полевой до черной эсэсовской.

– Выбери себе по размеру полевую форму, белье и сапоги. Ничего советского на тебе быть не должно.

Сержант помог мне найти в этой странной костюмерной форму по размеру, белье и сапоги. Не без труда – то рост не мой, то полнота не подходит. Наконец, подобрали: форма сидела на мне как влитая.

К этому времени на складе вновь появился майор Бодров. Оглядев меня с головы до ног, он остался доволен.

– Сержант, пришейте ему знак РОА.

Сержант-костюмер на швейной машинке «Зингер» ловко пристрочил треугольную нашивку с буквами «РОА» к левому рукаву моей униформы.

– Ну вот, теперь совсем хорошо. Пошли.