Возвращение республиканца - Вадим Полищук

Эскалера смутился и больше эту тему не поднимал, но остались другие недовольные, которым просто так рот не заткнешь. Первым проявился господин главный спонсор.

— Что Вы себе позволяете, Дескин, — господин Фабин выглядел крайне раздраженным, — Ваши художества могут отрицательно сказаться не только на репутации нашей компании, но и всей республики.

— Уверяю Вас, скоро Вы будете гордиться тем, что помогли в становлении нового государства. А Вашу репутацию мы отстираем, как в лучшей прачечной.

— И как Вы намерены исправлять ситуацию?

— Видите ли, я не могу раскрывать свои планы, тем более по открытому каналу.

— А я не могу продолжать финансирование, устроенной Вами кровавой вакханалии, — отомстил Фабин, — пока я не увижу реальных шагов по исправлению ситуации, денег Вы не получите.

— Уверяю Вас, ситуация будет исправлена в самые кратчайшие сроки.

— Засуньте свои уверения, сами знаете куда. Мне нужны не слова, а действия. Желаю удачи.

— Всего хорошего, — успел сказать Вольдемар прежде, чем отключился коммуникатор.

Передышка была недолгой, следующий абонент был раздражен не меньше первого.

— Мы дали Вам сторожевик, а Вы его бездарно просрали. И ракеты мы Вам даем не для стрельбы по гражданским судам. Если вы претендуете на название военного флота, то извольте придерживаться законов ведения войны в космосе. Что Вы можете сказать в свое оправдание?

— В оправдание? Ничего. Я не собираюсь оправдываться. Если можно, то я отвечу Вам по пунктам, господин адмирал. Во-первых, остро нуждавшееся в капитальном ремонте корыто, не было полноценным сторожевым кораблем. Во-вторых, угробили его не мы, астенойцы. В-третьих, не я начал использовать гражданские суда для ловли рейдеров.

— А насколько я помню историю, именно Вы. Не припомните, какой номер был у того «Грегора»?

— По-моему, четвертый. Но если империя имеет ко мне претензии, то я готов ответить.

— Ваша наглость, Дескин, безгранична. А мое терпение уже иссякло. Отныне Вы не получите ни одной железки с флотских складов, даже за деньги.

— Примите уверения в моем почтении, господин адмирал.

— Вам бы клоуном работать, Дескин, но зрители разбегаться будут. Прощайте.

Вольдемар выключил коммуникатор и позволил себе улыбнуться.

— Рой, кажется, мы добились своего. Фабин прикрыл нам финансирование, флот прекратил поставки боеприпасов и запасных частей, скоро нас начнут обвинять в военных преступлениях. Зато новости из Каппа Сагитториуса наконец-то заняли первые полосы. Все идее просто прекрасно, самое время сделать последний ход.

— Как бы он не стал последним в нашей жизни.

— Все может быть, Рой. Лично я отправляюсь спать, и тебе советую. Утром разберемся.

А утром взорвалась бомба, информационная. Первым, как ни странно, отреагировал сенатор Баумлер. Сообщение пришло из его канцелярии, но личное авторство сенатора не вызывало сомнений. В сообщении было всего четыре слова «Ты что наделал, скотина».

Фильм появился на небольшом сетевом ресурсе, освещавшем события системе Каппа Сагитториуса. В среднем за сутки его посещало около десяти тысяч человек, рекорд чуть-чуть не дотянул до пятнадцати, но и ниже восьми, с недавних пор, не опускался. Время появления было выбрано очень грамотно, в четверг поздним вечером по столичному времени, когда все начальники, способные принять ответственное решение уже отправились отдыхать. Четырехчасовой фильм был выложен в свободном доступе, каждый, кто хотел, мог получить бесплатную копию. Если кого-то не заинтересовал весь фильм, то можно было посмотреть или получить одну из восьми частей.

Поначалу это событие не было замечено профессиональными журналистами, и информация о нем расходилась среди обычных граждан. Но интерес и количество разошедшихся копий росли как снежный ком. К утру фильм появился на некоторых второстепенных информационных ресурсах, и остановить его дальнейшее распространение стало уже невозможно. После начала рабочего дня фильм появился на основных новостных ресурсах, а к полудню стал информационным хитом дня.

Рой Рахман прокручивал отдельные эпизоды фильма на своем коммуникаторе. Куски профессиональной съемки сменялись мутноватыми кадрами любительской записи, а виды цветущего острова грандиозными руинами. Кто-то удачно поймал в объектив атмосферный штурмовик с опознавательными знаками астенойского флота, заходящий на полуразрушенный, дымящийся город. Пара ракет сорвалась с пилонов и огненными хвостами понеслась вниз. Рой нажал паузу, когда на экране появился внутренний двор разрушенного здания, а на переднем плане длинный ряд маленьких трупиков, прикрытых окровавленными тряпками.

— Начальная школа, — пояснил Вольдемар, — атака была абсолютно неожиданной и детей не успели эвакуировать. Хотя убежищ в городе не было, до этого они ни с кем не воевали.

— Их порвут на тонкие лоскутки только за эти кадры, но зачем было тянуть так долго? Ведь большая часть всего этого была в материалах Эскалеры.

— А кто это мог увидеть? Правительственные эксперты, пара деятелей из МИДа и кое-кто из сенаторов. Им эти кадры по барабану. Даже если их просто так выложить в сеть, то обыватель прошел бы мимо, а поднимающуюся волну быстро погасили. Поэтому я нашел профессиональную съемочную группу, дождался определенного накала страстей и ударил в нужный момент.

— Значит, ребята погибли только чтобы добиться нужного накала страстей?

— Это война, Рой. И неважно, что она в основном информационная. Война без жертв не бывает. Они были добровольцами и знали, на что шли.

— И что дальше?

— Сегодня рабочий день, сегодня люди еще будут раскачиваться. А на завтра, в выходной день, люди выйдут на улицы и потребуют от правительства каких-то действий. Баумлер молодец, быстро сообразил, чем это пахнет. Вставать на пути этой волны бесполезно — смоет любого. А мы постараемся ее возглавить и повернуть в нужное нам русло.

— Если толпа выйдет на улицы, то наши политики тебе этого не простят, ты посягнул на их монополию.

— Выйдет, обязательно выйдет. Но не толпа. Толпа может требовать дешевого алкоголя или всеобщего равенства, что в ее понятии очень часто одно и тоже. Когда же люди выходят на улицы и требуют от своих политиков прекращения геноцида, творимого другим государством, то это уже народ. А без их прощения я как-нибудь проживу.

— Смотри, можешь и не прожить, — предупредил Рой.

Глава 17. Политик

Если до сих пор Дескин мог контролировать ситуацию, то теперь события понеслись как взбесившаяся лошадь. Единственно, что оставалось, так это попытаться удержаться у нее на хребте и не свалится ей под копыта. И хотя его консультант по политическим технологиям университетов не заканчивал, практический опыт у него был огромный, пока его прогнозы сбывались полностью. С раннего субботнего утра люди начали собираться у астенойского посольства. Количество собравшихся стремительно росло и двум полицейским, дежурившим у посольства тоже стало прибывать подкрепление. Двери посольства были наглухо закрыты. Если бы кто-нибудь из дипломатов или персонала посольства рискнул появиться на улице, то его бы наверняка немедленно линчевали. Около одиннадцати часов, подогретая самозваными ораторами толпа прорвала редкое полицейское оцепление, и в окна посольства полетели камни и палки. Специальному отряду полиции удалось оттеснить людей от посольства, но ни одного целого стекла на внешнем фасаде здания не осталось. Непонятно было, откуда в закатанном в асфальт и тщательно вылизанном дипломатическом квартале нашлось столько метательных снарядов. Не иначе, с собой принесли.

Потерпев поражение, и слегка выпустив пар, народ двинулся к Сенату. Ушли, впрочем, далеко не все. Часть собравшихся продолжила пикетирование посольства, развернув самодельные плакаты. «Астенойцы — кровавые ублюдки», самое мягкое определение, которое можно было найти на развернутых полотнищах. Стало ясно, что выходные у республиканского правительства безнадежно испорчены.

Дескин и Эскалера наблюдали за людской рекой, текущей по столичным улицам к Сенату, находясь в офисе, который правительство Сагитториуса продолжало арендовать на пересадочной станции. Эскалера оторвался от экрана коммуникатора.

— По-моему, пора.

Вольдемар кивнул.

— Хотел бы поехать с тобой, но меня там не ждут. Справишься?

— Когда прежнее руководство профсоюза попалось на сговоре с руководством компании, то мне, как новому председателю пришлось успокаивать пять тысяч разъяренных шахтеров. Ничего, справился.

— Здесь не пять тысяч, а около сотни.

— Больше, Вольдемар, намного больше, но это наши сторонники. Кстати, скоро мне надо будет подыскивать нового секретаря.