Сулейман Великолепный. Величайший султан Османской империи. 1520-1566 - Гарольд Лэмб

Опять же я не заметил ни пьянства, ни азартных игр, чем сильно грешат наши солдаты. Туркам незнакомо искусство проигрывания денег в карты.

Меня провели также в место, где режут овец. Я видел четыре-пять освежеванных туш, полагаю, для не менее чем четырех тысяч янычар. Мне показали обедающего на деревянном бруствере янычара – он ел месиво из репы, лука, чеснока и огурцов, приправленное солью и уксусом. По всей видимости, ему нравилась его овощная пища. Он ел ее так, словно это были фазаны. Пьют они только воду.

Я побывал в их лагере как раз перед говением, или Великим постом, как мы это называем, и был удивлен поведением солдат еще больше. В христианских странах в это время даже самые спокойные города оглашаются криками участников игр или возгласами пьяных. Однако эти люди не позволяют себе даже перед постом излишеств в потреблении еды и напитков. Наоборот, сокращая свой рацион, они готовятся к посту, поскольку опасаются, что не смогут перенести резкую перемену в питании.

Таков результат военной дисциплины и строгих закенов, завещанных предками современных турок. Они не оставляют безнаказанным ни одно преступление. Наказания включают снятие с должности, понижение в чине, конфискацию имущества, палочные удары по пяткам, смерть. Даже янычары не избегают палочных ударов. Более мелкие проступки наказываются поркой, более серьезные – увольнением или переводом в другую часть, что провинившийся считает хуже смерти».

Огир Бусбек восхищается терпением турок во время наказаний и лишений. Он отметил тот факт, что янычары предпочитали битье палками переводу в другую воинскую часть и разлуке с товарищами. Вскользь коснулся и привязанности янычар-ветеранов к пышным плюмажам. Им нравилось выглядеть хотя бы немного величественными. Для этого аги тратили годовое жалованье на отделанное серебром седло. Санджак-беи залезали в долги, чтобы приобрести пышное облачение, сделанное из ткани, прошитой золотой нитью. Не брали ли они пример в этом с шикарного Ибрагима, Носителя бремени, и самого султана?

Сулейман направлялся не к роскошным городам на Ниле или в священные города Мекку, Иерусалим – он ехал на суровый северо-восток, чтобы отразить угрозу своему падишахству, и, по существу, он возвращался на путь, по которому происходила миграция османов, чтобы разрешить неразрешимую проблему.

Возрастающая мощь Персии давила на восточные границы империи Османов. Сулейман не мог желать или позволить себе большую войну с персидскими шахами. Здесь, на востоке, султан Селим Угрюмый сходился в кровопролитном сражении с равным ему по агрессивности шахом Исмаилом. Оба падишахства еще залечивали раны и переживали горечь от этого столкновения. После него, утверждалось, Исмаил никогда не улыбался.

Отсутствуя в этих местах четырнадцать лет, Сулейман придерживался в отношениях с соседями принципа: живи сам и давай жить другим. Его корабли, бороздившие реку Дон, торговали с пограничными укреплениями великих московских князей. Он посылал подарки, включая янычар, и пушки в еще более отдаленные земли – индийским моголам и узбекам Самарканда, чтобы продемонстрировать свою силу, не применяя ее на практике.

В Тебризе шах Исмаил – мистик, последователь раскольнической шиитской веры – старался соблюдать неписаное соглашение о мире. Его сын Тахмаеп был менее благоразумным. В отсутствие значительных войск османов на востоке он захватил турецкую крепость на озере Ван – Битлис. Всадники Тахмаспа овладели священным городом Багдадом на берегах реки Тигр. К этому Тахмаспа науськивали венецианцы, стремясь искусными интригами столкнуть персидского шаха с Османами. Война между двумя падишахствами ослабила бы турок в их противостоянии с Веной и в Средиземном море. Если бы это случилось! (Сам Бусбек задолго до этого писал: «Только персы стоят между нами и нашей гибелью»).

И в данном случае обширность владений представляла для Сулеймана проблему. Граница с Австрией на северо-западе отстояла от Константинополя так же далеко – около тысячи миль по проезжим дорогам, – как граница с Персией на востоке. Находясь в зависимости от состояния пастбищ, турецкая армия не могла покрыть расстояние между двумя этими границами в течение одного года. Куда бы ни направлялась армия, с ней должны были идти султан и представители его власти. Ибрагим призывал его завершить дело, начатое Селимом, – сокрушить Персию.

Как гарант священных городов, султан не мог допустить потери Багдада. Поэты уповали на него как на «дружелюбного, разящего врага воина». И как глава воинственной Османской империи, он не мог смириться с тем, что старые турецкие крепости отходят к врагам у него на глазах.

– Султан Селим Угрюмый, – напоминали ему аги, – прошелся по Персии с огнем и мечом.

Как обычно, Сулейман стремился решить эту проблему самостоятельно. Наблюдая в Константинополе за развитием событий, используя Барбароссу для отвлечения внимания европейцев, он в то же время отправил Ибрагима с основными силами армии вернуть Багдад под власть турок.

Но Ибрагим не выполнил его приказа. Он повернул в горы, окружавшие озеро Ван, чтобы посредством искусной дипломатии вернуть туркам пограничные крепости. Затем двинулся через высокогорье к столице шаха Тахмаспа – Тебризу, где высились куполообразные крыши с голубой черепицей. Персы не рисковали использовать свою кавалерию против янычар и турецкой артиллерии, поэтому воздерживались от крупных сражений, ограничивались отдельными атаками на продвигавшиеся отряды турецких аскеров. Но подразделения турок, выделенные на борьбу с летучими эскадронами конницы персов, были изрублены. Между тем приближалась зима, а вместе с ней – перспектива для армии провести ее в Тебризе среди гор. Более того, солдаты жаловались на отсутствие султана.

– Визирь в Тебризе, – докладывали гонцы Сулейману, – упоен стремлением добыть победу самостоятельно. Он клянется сделать то, что не под силу Господину двух миров.

Затем курьер показал Сулейману приказ по армии. Ибрагим подписался под ним как сераскерсултан.

Но двух султанов быть не могло. Увидев подпись, Сулейман отправился на восток принять командование армией.

Он выбрал необычный маршрут и по дороге к Тебризу впервые встретился с азиатскими племенами своей империи, но не хотел использовать силу против тех, кого можно было усмирить без помощи янычар и пушек.

Новые правители Персии происходили из суфиев. Это были люди в шерстяных накидках, жившие мечтами. Их религиозная вера, шиизм, завладела всей Персией. Они смеялись над правоверными османскими турками, которые, в свою очередь, считали шиитов еретиками. Шииты провозгласили необузданного Исмаила святым, способным совершать чудеса. Эта волна шиитского прозелитизма распространилась далеко в глубь Анатолии. Учение шиитов было подхвачено местными дервишескими орденами. Находясь в этих местах, Сулейман почувствовал, что религиозный фанатизм все больше овладевает местным населением и так же незаметно, как ночной ветер, подкрадывается к его военному лагерю.